Царство небесное

– Да все этот проклятый обжора и дурак! Все здешний князь, этот Исаак, чтоб ему гореть в аду, да подольше! Я сам из Антиохии, господа рыцари, а потому могу говорить все, что хочу. От него и раньше никому жизни не было, ни местным, ни нам, приезжим. Если бы здесь не было такой хорошей торговли, то и ноги бы моей не было на этом острове! Но надо же хоть голову на плечах иметь! Вчера была сильнейшая буря. Вдруг в тумане к острову приближаются корабли. Много, не меньше пятнадцати. Три из них разбились о скалы, и не все люди сумели спастись. Когда же корабли вошли в порт, выяснилось, что на них приплыл доблестный английский король со своим войском.

Анри и Луи быстро переглянулись.

– И что же? – спросил граф Шампанский.

– Да то, что сначала этот дурак просто не велел их пускать! То есть приказал, чтоб они вообще не приставали здесь – пускай, мол, плывут куда хотят, а нам крестоносцев не надо... А корабли-то потрепаны бурей, им нужна вода и все такое... Это ж надо! Христианин называется! Ну, король Англии все равно пристал со своими кораблями. Тогда к нему приезжают люди от князя и заявляют: «Хочешь, мол, здесь пробыть сколько-то, плати дань! А нет – так тебя и твоих людей скинут в море!33» А ведь еще раньше Исааку доложили, что за путешественник к нему приехал, и король предлагал ему встречу, чтобы обо всем договориться, и посланные объясняли, что едет-то его величество в Палестину, а сюда его просто буря загнала. Пара деньков, и корабли отчалят... Так нет: «И встречаться мне с этим воякой незачем, и оставаться ему на два дня не дам! Пускай платит или всех перетоплю!» Кому же понравится такой прием? Король тут же высадил на берег своих рыцарей и воинов, и хотя их было всего-то около трех сотен, они как метлой вымели из порта кучу княжеских всадников. И вот увидите, еще часок-другой, и возьмут город. И весь остров возьмут – велика-то твердыня! Оно и хорошо – терпеть такого сукина сына, как этот князь, уже всем надоело... Но мне-то, мне-то нужно торговать! О, Пресвятая Дева Богородица! Надо же было приплыть именно сегодня! Мало того, что в бурю у меня сдохло пять отличных лошадей, так еще и тут не до торговли...

– К городу, скорее! – вскричал Луи, едва купленные ими кони были оседланы. – Не то нам останется только поздравлять победителей...

– Вы уверены, что хотите сражаться? – спросил Анри, настигая ускакавшего вперед молодого рыцаря. – Я редко отказываюсь помахать мечом, но ведь мы с вами не подданные короля Ричарда...

– Я хочу участвовать в походе! – ответил, не оборачиваясь, Луи. – И хочу, чтобы король Ричард принял меня под свое знамя, в случае, если мой король останется мною недоволен...

О том, что у Филиппа-Августа могут быть основания для такого недовольства, Луи добавлять не стал. Впрочем, Анри и сам вот-вот узнает, что Беренгария Наваррская уже встретилась с Ричардом, и она, а не Алиса станет женой английского короля.

Глава третья Палка и кинжал

Меньше, чем через четверть часа оба рыцаря оказались под городскими стенами, вернее, уже на городских стенах, потому что малочисленное войско англичан успело загнать войско князя Исаака в крепость, и эта крепость вот-вот должна была пасть. Собственно, не задержись Ричард чуть дольше в Мессине и не отправь поэтому значительную часть своей армии вместе с войском Филиппа-Августа, на берег Кипра высадилось бы куда больше его рыцарей и воинов (если бы только памятный шторм не погубил многих из них), и тогда едва ли даже спесивому князю Исааку не пришла бы в голову мысль нанести грозному гостю такое непростительное оскорбление. Но так или иначе, а этот поступок вынудил английского короля вступить в битву (это был именно тот случай, когда Ричард вовсе не собирался воевать, но ему пришлось!), и исход этой битвы был предрешен с самого ее начала, вернее, еще раньше, чем она началась.

Когда Анри и Луи, вскинув свои мечи и что есть силы понукая коней, одолели ров, к счастью неглубокий и даже в это время года наполовину пересохший, со стены донесся звук рога, и французские рыцари увидели, как над кромкой стены появилось знамя со львом и короной. В том месте, где они переправились, можно было оставить лошадей. Так они и сделали, поняв по виду крепости и ее укреплений, что внутри скорее всего будет неудобно сражаться верхом, а на подступах к этой твердыне делать уже нечего. Английские рыцари большей частью тоже были пешие, те же, кому посчастливилось довезти своих коней живыми, сейчас покидали седла. Одни карабкались по осадным лестницам, другие стремились к двум подъемным мостам, которые штурмующим уже удалось опустить – оставалось одолеть мощные крепостные ворота.

– Виктуар, ты останешься с лошадьми! – скомандовал Анри. – И если кто-нибудь, не важно, грек или англичанин, или, упаси Боже, сарацин, попытаются увести наших только что купленных коней, разрешаю разделить его неумную башку пополам. У нас не так много с собой денег!

И с этими словами он кинулся вслед за Луи, уже успевшим одолеть половину осадной лестницы, хотя при этом он пользовался только одной рукой – взять в зубы меч, как то делали иные из осаждающих, юноша не решился: его молочный брат делал такую заточку лезвия, что был риск увеличить рот вдвое.

На стене, в том месте, куда он поднялся, уже не дрались: защитники крепости, едва выдержав первый натиск, быстро поняли бесцельность сопротивления и устремились вниз по немногим внутренним лестницам. Тех, кто не успевал добраться до этих лестниц, попросту сбрасывали с высоты десяти туаз.

– Ты кто? – крикнул, увидав Луи, какой-то воин. – На чьей стороне ты сражаешься?

– Во славу Святого Креста Господня! – отозвался юноша.

Это был один из девизов крестоносцев, и англичанин приветственно махнул щитом:

– Тогда тебе с нами! Ты француз? Так твой король Филипп, верно, уже в Палестине. Это нас шторм загнал на Кипр, хотя, кажется, от этого будет польза Англии!

Далее они не тратили времени на разговоры. Вновь прогремел рог, и воины кинулись вниз, на узкие улицы Лимасола, где вновь завязалась битва, вернее, возникло беспорядочное сопротивление теснимых от стен защитников города. Первые ворота уже рухнули под напором тарана, и человек пятьдесят английских рыцарей с воплями ринулись на подмогу тем, кто еще раньше одолел городские стены.

– Ричард и Англия! – гремело со всех сторон.

– Во имя Гроба Господня!

– Не посрамим Святой Крест!

Луи почти сразу потерял из виду графа Анри, но не стал искать его. В конце концов, куда он денется? Правда, обычного азарта битвы крестоносец на этот раз не испытывал: что это за битва, когда от тебя просто бегут?

«Интересно, почему же они не сдаются? – мелькнуло в голове юноши. – Наверное, в панике просто некому скомандовать, чтобы объявили о сдаче. Но этак можно пробежать насквозь весь город...»

Однако, достигнув широкой базарной площади, за которой начинался сад и высились еще одни стены – стены старинного княжеского замка, Луи наконец увидел настоящую драку. Часть гарнизона крепости укрепилась именно здесь и защищала дворец изо всех сил. Именно там укрылся, не помня себя от страха, злосчастный князь Исаак, которому все еще не хватало ума сдаться и таким образом спасти город от разорения, а себя от позорной гибели.

Луи бегом одолел площадь и часть сада и искренне обрадовался, когда навстречу ему выскочил верзила с кривым мечом. Не ожидая нападения, юноша ударил, и меч противника отделился от рукояти. «Ай да Эдгар! Вот это работа!» – мелькнуло в голове крестоносца в то время, как он уже поднял руку для следующего удара.

Грек, пытаясь заслониться обеими руками, отступил, споткнулся и упал навзничь, но тут же привстал и крикнул на очень скверном французском языке:

– Постой! Я же не нападал!

– А меч у тебя для чего был? – юноша остановился, задыхаясь. – Просто так, помахать?

– Просто для защиты... Ты же христианин, как и я! Чем мы виноваты, что у нас глупый князь? Я обычно охраняю склады в порту, потому и хожу с мечом. У меня жена и шесть человек детей. И тебе охота меня убивать?

Луи опустил меч.