«Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»

Сейчас, судя по всему, как раз начинался очередной этап переделок. Даже еще не сами работы, лишь подготовка к ним, а то еще и подготовка к подготовке. Но ворота и двери были наглухо закрыты, вдруг случайные люди украдут что-то из вновь приобретенного имущества, если оно вообще осталось посреди славных стен. А так мечталось некогда заявиться сюда убеленным сединами и украшенным крестами генералом! С легкой снисходительностью взглянуть на тянущихся в струнку отчетливых корнетов и сугубых зверей — как называли юнкеров второго и первого курсов.

Годы прошли, кресты имеются, а вот генералом стать так и не довелось.

А ведь время учебы было самым лучшим, вдруг с ностальгией подумал Кротов. Несмотря на традиционный «цуг», на постоянную занятость, на необходимую зубрежку и отрабатывание строевых приемов, а также многое и многое другое, несмотря ни на что не казавшееся даже тогда утомительным. Сам же выбирал судьбу и был горд оказаться достойным жребия.

И разумеется, счастливейший день, когда после высочайшего приказа юнкерская форма сменилась офицерской, а на плечи — впервые — символом чести легли золотые погоны. И пусть потом количество звездочек росло, и даже просвета в положенный час стало два, но может ли что-нибудь сравниться с тем неземным блаженством?

Где то счастливое время надежд? Кажется, солнца и тепла было больше, теперь же осталась лишь пасмурная слякоть, и больше ничего. Кстати, уже скоро стемнеет. Времена свободные, новые, лучше не маячить на улицах. Пусть не страшно, но к чему потом разборки с различными органами? Сейчас главная обязанность Кротова — быть незаметным.

Машинально проверил, легко ли дотянуться до револьвера. Однако обратный путь прошел сравнительно гладко, без каких-либо эксцессов. Кротов не стал заходить в номер к новым знакомцам. Пусть лучше думают, будто загулял. Если они — враги. Если же люди случайные, то тоже отчитываться перед ними он не обязан.

Дорога, переговоры, прогулка, воспоминания… В сочетании это отняло немало сил, однако бывший полковник еще долго курил, ложился, опять вставал и тянулся к папиросам.

Потом, было наверняка очень поздно, хотя на часы Кротов не смотрел, удалось, наконец, погрузиться если не в крепкий сон, то в дрему. Однако сказалась привычка. Даже сквозь сон Кротов услышал, как кто-то осторожно пытается вставить ключ в дверь его номера. И сразу сознание прояснилось, а рука скользнула под подушку, где лежал револьвер. Добрые люди ночами по чужим номерам не ходят. Тем более со своим ключом. Да и гостиничная обслуга — тоже, если на то пошло.

Стараясь не скрипнуть сеткой кровати, Кротов мягко соскользнул на пол, натянул брюки — неприлично гостей в неглиже встречать, — и плавным движением оказался сбоку от двери. Выстрелить успеется, не зря когда-то был получен Императорский приз за стрельбу из винтовки и револьвера. Прежде неплохо бы побеседовать. Узнать, кто заходил, откуда, может, от кого просили привет и гостинцы передавать.

Поворота ключа так и не последовало. Вдруг в коридоре что-то рухнуло, а затем послышался иной шум, который с ходу опознать Кротов не смог. Похоже, кого-то волокли прочь. Вроде бы отворилась дверь соседнего номера.

Опа-па. Интересно. Выглядывать сразу Кротов не стал. Пока вставишь ключ, пока откроешь дверь, пока выглянешь в светлый в сравнении с темнотой номера коридор… Ведь вполне может быть, что по ту сторону только этого и ждут, а звуки те — для привлечения внимания.

В глубине души вдруг возникла уверенность, что опасения напрасны. А вот соседи… Только ли они ангелы-хранители или их обязанности значительно шире? Например, решить на месте, достоин ли человек доверия или является скрытым врагом?

Надо будет обдумать мысль получше.

И с этим Кротов, наконец, уснул…

ГЛАВА 11 Сибирская республика

1

Трое вышли из подворотни внезапно. Свою роль сыграла и царившая на улице темень, и снег, скрипевший под ногами, почти не дающий услышать посторонние звуки, и вертящиеся в голове мысли. Во многом сам виноват: нечего ротозейничать в позднюю пору.

А если подумать, то дожили! Если сотрудник милиции опасается ходить ночью, дела скверные.

— Эй, мужик!

Николаев сделал вид, будто не слышит обращения. Не в настроении был для разборок со всякой шантрапой.

Но трое уже заступили путь, почти перегородив улочку, и тут же снег скрипнул позади. Мимолетный взгляд. Еще двое. И тут не трое, а четверо. Еще один присоединился к приятелям. Может, тогда еще где прячутся? Хотя вряд ли. Сколько их нужно на одного прохожего?

— Че? Оглох?

А стоят так, что не прорвешься. Попробуешь побежать, в момент перехватят. И назад не дернешься. Мастера…

— Куда прешь? Тут за проход платить надо.

— Много? — поинтересовался Николаев. В нем уже зарождалась холодная злость. Распоясались!

— Достаточно. Гони монету, мужик.

— Слушай, мужик, предлагаю другой вариант. Вы сейчас же чешите отсюда быстрым шагом, и я говорю, что никого не видел.

— Че? — гопстопник поперхнулся. — Че, вообще оборзел? Да ты знаешь, кто перед тобой?

— Бандиты, кто ж еще?

Расстояние было метров пять, многовато для вульгарной драки. Хотя что тут его сократить? Несколько шагов, и понеслось…

— Какие бандиты? Да перед тобой сам Покровский! А ну, сымай полушубок! Котлы, ржавье — все сюда.

— Какое ржавье? Я что, на купчину похож? — Но расстегивать полушубок Николаев стал. Даже перчатку снял для удобства.

— Сейчас ты на покойника похожим станешь! Говорят — перед тобой Покровский! А ну, пошустрее!

И в качестве дополнительного аргумента извлек револьвер.

— Куда торопитесь, мужики?

Рука привычно обхватила рукоять «нагана». Торопились мужики явно на тот свет. Не тот объект для нападения выбрали. В таких делах осторожность нужна.

Первая пуля ушла в того, вооруженного. Он еще падал, а Николаев чуть повернулся и двумя выстрелами обезопасил свой тыл.

— Руки! Мать вашу! Развелось самозванцев! Покровские, так вас и этак!

Где-то залаяла собака, и ее прочие товарки подхватили, устроили настоящий концерт.

Один из разбойников рванулся, бросился прочь, словно можно убежать от пули. Пара шагов, грохот, падение тела…

Двое оставшихся поневоле сделались покладистее. В барабане имелось три пули — даже с запасом. Кто-то позади стонал, и его стоны слышались даже сквозь собачий лай.