Царствующие жрецы Гора

— Сарм что-то заподозрил. Это он направил тебя туда, чтобы ты поддался ее чарам, чтобы она покорила тебя, подчинила своей воле, превратила тебя, как она поступала с сотнями мужчин, в раба рабыни, раба девушки.

— Неужели это правда?

— Сотни мужчин, — сказал Миск, — позволяли приковать себя к ногам ее кровати, откуда она, чтоб они не умерли, бросала им остатки пищи, как будто они прирученные слины.

У меня в крови вновь вспыхнула ненависть к Вике, я хотел бы схватить и трясти ее, пока не лопнут кости, а потом швырнуть к своим ногам.

— Что с ними стало? — спросил я.

— Их использовали как мулов, — ответил Миск.

Я сжал кулаки.

— Я рад, что она не моего племени, — сказал Миск.

— А мне стыдно, что она из моего.

— Когда ты сломал наблюдательное устройство в ее комнате, я понял, что нужно действовать быстро.

Я рассмеялся.

— Значит, ты на самом деле считал, что спасаешь меня?

— Да.

— Интересно.

— Во всяком случае мы не хотели рисковать, — сказал Миск.

— Ты говоришь «мы»?

— Да.

— А кто же еще?

— Та, что всех важнее в рое.

— Мать?

— Конечно.

Миск слегка прикоснулся к моему плечу антеннами.

— Пошли, — сказал он. — Пора возвращаться наверх.

— А почему после осады Ара меня вернули на Землю? — спросил я.

— Чтобы ты наполнился ненавистью к царям-жрецам, — ответил Миск. — Чтобы захотел вернуться на Сардар и найти нас.

— Но почему семь лет? — Это были долгие, тяжелые, одинокие годы.

— Мы ждали, — сказал Миск.

— Чего?

— Женского яйца.

— А теперь такое яйцо есть?

— Да, — сказал Миск, — но я не знаю, где оно.

— А кто знает?

— Мать.

— А я какое ко всему этому имею отношение?

— Ты не из роя, — сказал Миск, — и потому можешь сделать то, что необходимо.

— А что необходимо?

— Сарм должен умереть.

— Я не хочу убивать Сарма.

— Хорошо, — сказал Миск.

Я думал над тем, что мне сказал Миск, потом посмотрел на него, подняв факел, чтобы лучше видеть его большую голову с дискообразными светящимися глазами.

— А почему это яйцо так важно? — спросил я. — У вас есть стабилизирующая сыворотка. И, конечно, будет еще много яиц, и среди них будут женские.

— Это яйцо последнее.

— Почему?

— Мать вылупилась и совершила свой ночной полет задолго до открытия стабилизирующей сыворотки, — объяснил Миск. — Нам удалось намного замедлить ее старение, но тысячелетие за тысячелетием становилось все яснее, что наши усилия делаются менее эффективными, и теперь яиц больше не будет.

— Не понимаю, — сказал я.

— Мать умирает.

Я молчал, Миск тоже, и слышались только механические звуки лаборатории — этой колыбели царя-жреца — и треск моего факела.

— Да, — сказал наконец Миск, — это конец роя.

Я покачал головой.

— Это не мое дело.

— Верно, — согласился Миск.

Мы смотрели друг на друга.

— Что ж, — сказал я, — ты ведь не будешь мне грозить?

— Нет.

— Не будешь охотиться за моим отцом и моей вольной спутницей, угрожая убить их, если я не стану тебе служить?

— Нет, — повторил Миск. — Нет.

— А почему нет? Разве ты не царь-жрец?

— Потому что я царь-жрец, — ответил Миск.

Я был поражен.

— Не все цари-жрецы такие, как Сарм, — сказал Миск. Он смотрел на меня сверху вниз. — Пошли, уже поздно, ты устал. Давай подниматься наверх.

Он вышел из помещения, и я с факелом в руке — за ним.

17. СМОТРОВАЯ КОМНАТА

Мох в клетке мягкий, но в эту ночь мне очень трудно было уснуть: в голове все перепуталось из-за слов царя-жреца Миска. Я не мог забыть крылатую фигуру на каменном столе. Не мог забыть заговор Миска, угрозу, нависшую над роем царей-жрецов. В беспокойном сне мне казалось, что я вижу над собой большую голову Сарма с движущимися вбок челюстями, слышу крик ларлов и вижу горящие зрачки Парпа, он тянется ко мне с инструментами и золотой сетью, и я прикован в ногах постели Вики и слышу ее смех, и я громко закричал и сел на матраце из мха.

— Ты проснулся, — послышался голос переводчика.

Я протер глаза и сквозь прозрачную стенку клетки увидел царя-жреца. Я открыл дверь и вышел в комнату.

— Приветствую благородного Сарма, — сказал я.

— Приветствую тебя, мэток, — ответил Сарм.

— Где Миск?

— Он занят.

— А что ты здесь делаешь?

— Скоро праздник Толы, — ответил Сарм, — а это время удовольствий и гостеприимства в рое царей-жрецов, время, когда цари-жрецы расположены ко всем живым существам, даже самым низшим.

— Я рад это слышать, — сказал я. — А какие обязанности держат Миска вдали от его комнаты?

— В честь праздника Толы, — ответил Сарм, — он сейчас держит гур.

— Не понимаю, — сказал я.

Сарм осмотрелся.

— Прекрасное у Миска помещение, — заметил он, осматривая с помощью антенн внешне совершенно голые стены и восхищаясь наложенными на них рисунками запахов.

— Что тебе нужно? — спросил я.

— Я хочу быть твоим другом, — ответил Сарм.

Я не шевельнулся, но был поражен, услышав из транслятора горянское слово «друг». Я знал, что в языке царей-жрецов нет удовлетворительного эквивалента этого слова. Я уже пытался отыскать его с помощью переводчика, который мне дал Миск, в лексических нитях. То, что это слово произнес Миск, означало следующее: он специально внес его в переводчик и соотнес с определенным запахом, как если бы мы захотели создать название для вновь обнаруженного объекта или отношения. Я подумал, понимает ли Сарм смысл этого слова или он просто использовал его, рассчитывая произвести на меня благоприятное впечатление. Он мог спросить у мулов — специалистов по трансляторам, каков смысл этого слова; они могли объяснить ему, более или менее адекватно, каким отношениям соответствует это слово, например, хорошее расположение к другому, желание ему добра и прочее. Как ни незначителен этот факт, присутствие в переводчике Сарма этого слова указывало, что он предпринял для этого немалые усилия и это почему-то для него важно. Впрочем, я не выдал своего удивления и действовал так, будто не знал, что к обычному словарю было добавлено новое горянское слово.

— Я польщен, — ответил я.

Сарм осмотрел клетку.

— Ты из касты воинов, — заметил он. — Может, хочешь, чтобы тебе дали самку мула?

— Нет.

— Можешь иметь их несколько, если пожелаешь.

— Сарм великодушен, — сказал я, — но я отклоняю его щедрое предложение.

— Может, тебе нужны редкие металлы или камни?

— Нет.

— Может, хочешь стать надсмотрщиком мулов на складе или на грибной плантации?

— Нет.

— А чего же ты хочешь? — спросил Сарм.

— Свободы, — ответил я, — восстановления моего города Ко-ро-ба, безопасности его жителей, хочу снова увидеть отца, друзей, свою вольную спутницу.

— Это можно организовать, — сказал Сарм.

— Что я должен делать?

— Расскажи, что привело тебя в рой, — сказал Сарм, и его антенны неожиданно щелкнули, как хлысты, нацелились на меня и застыли, жесткие, как оружие.

— Понятия не имею, — ответил я.

Антенны гневно вздрогнули, из конечностей Сарма выскочили костные лезвия, тут же спрятались, антенны снова расслабились, и хватательные придатки на передних конечностях слегка коснулись друг друга.

— Понимаю, — сказал Сарм через переводчик.