Цель - корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота

Называть это большим успехом, конечно, было бы излишним. Однако и объявлять эти результаты «крахом усилий Люфтваффе» или «несостоявшимся Пёрл-Харбором», как это делают некоторые историки, значит впадать в другую крайность. Не следует забывать о том, что ремонт, пусть даже незначительный, боевого корабля в условиях блокадного города, едва пережившего страшную зиму 1941/42 г., превращался в большую проблему. Кроме того, потопление трех крупных судов, пусть и вспомогательных, имело достаточно сильный моральный эффект. Да, и нелишне учесть и то, что, например, тот же «Ворошилов» не зря числился блокшивом, т. е. плавучим складом, и что на этом складе нечто все-таки хранилось.

По существу, операция «Гётц фон Берлихинген» была тактической операцией, проводившейся в рамках одного авиакорпуса на весьма ограниченном, локальном участке. Она не имела, да и не могла иметь никакого стратегического значения, как это хотелось видеть советской стороне для придания излишней значимости своим успехам. Эти налеты практически ничем не отличались от множества других налетов на позиции сухопутных артиллерийских батарей. Только в данном случае батареи были плавучими, ведь именно ими были корабли, стоявшие с холодными машинами у стенок набережных, у заводских или импровизированных причалов и передвигавшиеся по Неве только при помощи буксиров.

Как бы ни оценивать итоги апрельских ударов Люфтваффе, ясно одно. Они показали, что крупные корабли Балтийского флота могли уцелеть, лишь продолжая оставаться под защитой береговых зенитных батарей. В случае выхода в открытое море их шансы стремительно падали. Это, кстати, было наглядно подтверждено 6 октября 1943 г. на Черном море, когда Ju-87D из III-й группы StG3 в ходе четырех вылетов потопили лидер «Харьков» и эсминцы «Беспощадный» и «Способный».

Ладожский вариант

К концу зимы 1941/42 г. стало ясно, что прорвать блокаду Ленинграда в ближайшее время явно не удастся. Таким образом, советскому руководству пришлось считаться с реальностью, что, возможно, весь будущий год город придется снабжать через Ладожское озеро. Если осенью 41-го эта коммуникация носила скорее импровизированный характер, то теперь пришлось подумать о ее капитальном обустройстве. 3 марта 1942 г. Военный совет Ленинградского фронта принял постановление о строительстве нескольких портов и перевалочных баз на берегах озера.

Работы начались немедленно и велись авральными темпами, продолжаясь уже и во время самой навигации. Размах их был колоссальным. В порту Кобона практически с нуля выросли уходящие в озеро пирсы длиной 270 метров. К ним вела специально построенная 30-километровая железнодорожная ветка, идущая от станции Вой-бокало. На западном берегу, помимо поселка Осиновец, во всех бухточках буквально на голом месте выросли причалы и пирсы. Из-за мелководья некоторые из них уходили от берега на полкилометра. Было установлено 20 кранов грузоподъемностью 3-75 тонн. На берегу построили склады, нефтеямы, железнодорожные тупики, узкоколейки, словом, для немецких самолетов-разведчиков появилось много нового. В общей сложности к началу навигации ладожские порты могли одновременно принять под погрузку и разгрузку сразу 22 судна.

Сухопутные коммуникации обслуживали четыре автомобильных батальона, а также Московская и Ярославская автоколонны, имевшие в общей сложности 1110 грузовиков. Для тушения возможных пожаров были выделены шесть пожарных команд – по одной на каждый порт.

К весне 1942 г. русским удалось создать в районе Ладоги кое-какую противовоздушную оборону. Порт Осиновец прикрывали батареи 20-го, 25-го, 432-го ОЗАД, а также 1-я, 2-я и 3-я железнодорожные батареи. Эти части имели 48 зенитных орудий среднего калибра, три пушки малого калибра и 15 пулеметов. Там же располагались шесть станций-искателей «Прожзвук» и 15 зенитных прожекторов. На восточном берегу озера, в районе Кобоны и расположенного в 6 км к северу от нее поселка Леднево, находились 225-й, 251-й и 434-й ОЗАД и одна зенитно-пулеметная рота, в которых насчитывалось 30 орудий среднего и шесть малого калибра, 19 пулеметов, семь станций «Прожзвук» и 12 прожекторов.

Зенитки стояли также на железнодорожных станциях Новая Ладога, Волховстрой, [104] Гостинополье, Войбокало, Жихарево и Тихвин. Всего для обороны Ладожской коммуникации командование Ленинградской армии ПВО наскребло 190 разнотипных зенитных орудий, около 70 пулеметов, 25 станций «Прожзвук» и 65 прожекторов. Учитывая низкую эффективность заградительного огня, являвшегося практически единственным отработанным способом

стрельбы в советской зенитной артиллерии, можно констатировать, что перечисленных сил для столь обширного района было явно недостаточно.

104

Ныне г. Волхов.

Имелась и кое-какая авиация. 7-й ИАК ПВО выделил для Дороги жизни 123-й ИАП, которому поручили прикрыть склады и пристани на западном берегу озера. Истребители ВВС КБФ – 3-й и 4-й Гв. ИАП – должны были защищать суда и корабли на переходах по озеру, а также склады и пристани в районах Леднево, Кобоны, Новой Ладоги, Сисьстроя и Колчаново. А железнодорожные станции Лаврово, Жихарево, Войбокало, Пупышево, Волховстрой и Гости-нополье входили в зону ответственности истребителей ВВС Ленинградского фронта.

На вооружение полков, защищавших ладожскую трассу, в 1942 г. поступили английские «Харрикейны» и американские Р-40 «Томагавк» и «Киттихаук». Лишь 4-й Гв. ИАП продолжал воевать на стареньких И-16. И надо отметить, что этот полк заметно отличался приписками. Достаточно сказать, что только за период с 12 марта по 13 апреля его пилоты записали на свой счет 54 (!) самолета, сбитых в районе Ладоги. При этом собственные потери за месяц составили только две «крысы».

Одновременно принимались меры и по вооружению самих судов. 9 апреля 1942 г. Госкомитет обороны СССР обязал командующего Балтийским флотом вице-адмирала Трибуца по возможности обеспечить орудиями и пулеметами речные корабли, предназначенные для перевозки грузов в навигацию 1942 г. Далее по распоряжению наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова на эти цели были внеочередным порядком выделены девять 45-мм пушек и 109 12-мм пулеметов ДШК. Весь этот арсенал пошел на четыре буксира и 51 баржу. На буксиры ставили по одной пушке и одному пулемету, на баржи – по два пулемета. В итоге к 28 мая удалось вооружить 25 барж и пять буксирных пароходов: «Морской лев», «Орел», «Никулясы», «Буй» и «Гидротехник».

19 апреля Северо-Западное речное пароходство подчинили командующему Ладожской военной флотилией капитану 1-го ранга Черокову. И к началу навигации 1942 г. в распоряжении последнего насчитывалось 116 судов самоходного и несамоходного грузо-пассажирского флота, в том числе пять озерных и 63 речных буксира, 10 тральщиков, шесть канонерских лодок, 15 пароходов, а также 26 мотоботов, паровых шхун и шаланд, 58 речных и 11 озерных барж.

Вся эта армада получила приказ ежедневно перевозить на западный берег озера как минимум 4200 тонн грузов, в том числе 2500 тонн продовольствия.

22 мая буксирный пароход «Гидротехник» открыл навигацию на Ладоге. Выйдя из Кобоны, он доставил в Осиновец 40 тонн муки. После этого между Осиновцем и Кобоной начались регулярные перевозки. Уже 23 мая транспорты «Совет», «Чапаев», тральщики №№ 81, 175, 176 и тот же «Гидротехник» выполнили рейс через Шлиссельбургскую бухту, перевезя еще 37 тонн муки и 85 тонн боеприпасов. Движение судов по большой трассе началось позже, так как в Волховской губе лед продержался дольше. Первому конвою в составе двух канонерских лодок «Лахта» и «Шексна», транспортов «Ханси» и «Стенсо», паровой шаланды «Лигово», буксирного парохода «Никулясы» с двумя баржами и тральщика № 65 с одной баржей удалось выйти из Новой Ладоги в Осиновец только 28 мая.