Цель оправдывает средства. Том четвертый

Гребанные минометы!

Дезидерари матерился на чем свет стоит, когда впервые увидел образец захваченного республиканского гранатомета «Плекс», к задней части которого инженеры хаттов приторочили плиту, приварили сошки и модернизировали боеприпас, превратив его в мину для этого типа оружия.

Легче полевой артиллерии, способные быть установленными на любом квадратном метре ровной поверхности. И в отличие от закуульцев, выстрел артиллерии которых мог обрушить огромную территорию, которая обвалит за собой и уровни ниже (проверено и не раз), преступники забрасывали минами все пространство, где не было их сил.

Из-за опасности обвалов, в бою не применялась и большеколесная техника — «Нексусы» горели как спички, а «Атланты» и «Прорыватели» просто не могли найти место для маневра на неустойчивых репульсорных платформах.

— Миккель, — Номад позвал главного артиллериста корпуса. Дезидерари, несмотря на то, что его техника была отведена в тыл и эвакуирована на корабли, чтобы не стать случайными потерями, отирался в штабе, вместе со своими артиллеристами. Когда удавалось захватить хотя бы несколько модернизированных «Плексов», «боги войны» превращали их в оружие против хаттов и их последователей. Жаль только противник не оборудовал минометные расчеты с запасом мин и гранат более десятка, да еще и на передовой. Любой разумный понял бы, что расчеты минометов — смертники. Но от этого их меньше не становилось.

Дезидерари пытался из образцов закуульских гранатометов на ходу придумать какой-нибудь удобный аналог, что не грозит взорваться в руках. Но беда… высокая технологичность закуульского оружия сыграла злую шутку. Боеприпасы в ручных гранатометах Штурмового Корпуса имели реактивное происхождение. И переделать их для «накалывания», практически невозможно. По крайней мере без использования полностью оборудованной мастерской.

— А? — спящий сидя артиллерист очнулся, оглядев присутствующих сонным взглядом.

— Ты как там, живой? — поинтересовался командир корпуса.

— Где живой? — не понял Миккель.

— Сколько мы еще можем вести огонь из минометов по ним? — уточнил Номад.

— До тех пор, пока у нас не закончатся снаряды, — Миккель глянул на часы. — Так, я давал команду по одному снаряду в минуту, три ствола, да, минут через десять у нас закончатся боеприпасы.

— И никакого результата, — с обидой произнес капитан Салов. — Сэр, быть может наварить на танки дополнительную защиту…

— Предыдущая рота так и прошла пятьдесят семь метров, — хмуро произнес Бобсон. — Ни один не отошел, все в танках сгорели.

— Жаль, что нельзя их приложить из МСТА, — мстительно произнес Салов. — Пара снарядов — и вся платформа в труху.

— Не поверишь, как мне хочется их так «приласкать», — поделился наболевшим Дезидерари. — Бьем повыше — разрушаем здания, создаем пожары — никакого урона вооруженным уродам. Бьем в платформу — рискуем расколоть ее или уничтожить репульсоры. А если они пострадают…

— То погибнут не только те, кто в комплексе, — заметила Баррис, — но и все, кто уровнем ниже. Не говоря уже о том, что без электроэнергии весь уровень упадет. И каскадом все обвалится еще ниже…

— Если бы эти уроды не имели доступа к водопроводу, — скрипнул зубами Дезидерари, — я бы одной пристрелкой поджог бы платформу и пусть себе горит.

— Водопровод? — нахмурилась Баррис. — Я не помню…

— Он говорит про систему пожаротушения и водоснабжения, — пояснил Бобсон. — Стоит чему-то загореться, и они тут же используют воду оттуда для их тушения.

— Подождите, — запротестовал капитан Салов. — А почему бы тогда не отрубить подачу к ним воды?

— Потому что пожаротушение — это второстепенная ее роль, — пояснил Номад. — Первичная — охлаждение тех хаттовых реакторов, которые пойдут вразнос без охлаждения контуров активной зоны. Нет, — он увидел, как Салов собирается открыть рот. — Я не знаю, как работают их реакторы, но соседний корпус проверил это в двух тысячах кварталах отсюда неделю назад. Там рванули все платформы, почти все, что было в радиусе трех километров — сгорело в ядерном пламени.

— Незавидная судьба, — высказалась Баррис. Именно так она стала командующей — погиб генерал Джон Антиллес. И ладно бы он отдавал такой приказ — пробой в системе охлаждения произошел по причине крушения сбитого преступниками шаттла. Горькая смерть, унесшая жизнь десятка Имперских рыцарей — как от взрыва, так и от обрушения конструкций. — У нас вообще нет вариантов?

Молчание было ответом всем присутствующим. Тяжелое молчание.

Констатация беспомощности.

Номад с укоризной подумал о том, что, возможно, если б кому-нибудь из них удалось немного поспать, они бы придумали…

— Генерал, — на пороге появился один из штурмовиков. Судя по массивному ранцу за спиной — из огнеметчиков. — Разрешите доложить?!

— В чем дело, Зараза? — устало спросила Баррис Оффи. По ее лицу было видно, что она готова услышать любые новости. Лишь бы нарушить молчание, которым они расписались в беспомощности.

— Мэм, если позволите, — протолкнув штурмовика внутрь, в помещении, резко оказавшемся тесным, появились еще три бойца. Правда в совсем иной броне. Матово-черной, с кантами экипировки, окрашенными иными цветами. Красный, неоновый, желтый… — Есть план, как уничтожить аванпост противника, который мешает 3-му легиону.

— Ну-ка, — Номад и Баррис переглянулись. Дезидерари и Салов нахмурились. Дело запахло жаренным. — Вы кто такие, парни?

— Отряд «Инферно», мэм, — троица клонов синхронно сняли шлемы. — Я — капитан Грешник, генерал. Добирались к вам через половину планеты, услышав о вашей проблеме.

— Твою мать, — выругался Салов, уронил голову на грудь и обхватил ее руками. — Только не эти, только не эти…

— В чем проблема, капитан? — уточнил маршал Номад. Но Салов лишь мотал головой, словно пытался избавиться от навязчивых мыслей.

— Это отряд спецназа «Инферно», — повторил Бобсон. — У них всего один вариант решения всех проблем…

— Мы сожжем их, генерал! — Зараза стащил с головы свой шлем, показав присутствующим обожженное в прошлом лицо.

— Сука, — донеслись всхлипы Салова. — Они нашли себе четвертого! Нар-Шаддаа же теперь пизд…

Окончания Номад не услышал. Гогот четырех глоток — огнеметчика и трех спецназовцев — заглушил слова танкиста.

Маршал почувствовал, что ему стало не по себе. По крайней мере, он не завидовал засевшим на электростанции противникам.