Целитель чудовищ - 2
Шрифт:
Стало же это понятно по отчетливому хрусту зубов Аоя, который еле сдерживал рык.
2700 лайков. — покой Стасу только сниться)
Глава 15
Такого опыта в карьере относительно молодого хирурга еще не было. Конечно, он знал, что подобное было распространено, когда понятие анестезии еще не заняло свое законное место.
Лет четыреста назад особенно в этом плане отличились военные хирурги, известные под именем, раневых врачей, которые из всех способов лечения больше всего уважали госпожу ампутацию.
Во многом, именно поэтому хирургия до восемнадцатого века считалась мужицким, низким искусством. Возможно, еще и потому, что к хирургам причисляли кого ни попадя. Главное было иметь сильные руки и уметь пускать кровь, а уж, что дальше, знал лишь бог.
Интересно было и то, когда хирургия все же была оценена миром. Хирурги из презираемой медицинским сообществом профессии, стали полноценными врачами. И теперь они даже соревновались в скорости работы над пациентами.
Среди них считалось особым шиком за минимальное количество движений скальпелем рассечь и удалить поврежденную конечность.
Забавно, но в то время к особо успешным докторам выстраивались целые очереди. Ведь одно дело, если тебя будут резать медленно и печально, а другое, если все пройдет относительно быстро.
Например, профессора Лангенбека называли виртуозом скальпеля. Он резал с удивительной скоростью и точностью. Тот же плечевой сустав Лангенбек удалял менее чем за три минуты в одиночку.
Хирурги того времени даже гордились числом проведенных ампутаций. К примеру, Жан Доминик Лоррейм, главный хирург французской армии, только за один день после Бородинской битвы сделал аж двести ампутаций, в среднем потратив на каждую чуть меньше семи с половиной минут!
Жан Лоррейм, в целом, называют отцом скорой помощи, так как он, катаясь буквально под вражеским огнем, собирал раненых и оказывал им первую медицинскую помощь. Противники даже приказывали остановить огонь солдатских батальонов, чтобы случайно не задеть храброго медика.
Причем, что важно, кроме французов он не чурался оказывать помощь и раненным русским солдатам.
Однако некоторые хирурги придерживались обратной стороны вопроса. Так, немецкий хирург Текстор считал, что боль, обычный спутник хирургического вмешательства и в ней нет ничего необычного.
Именно поэтому он подходил к каждой операции не спеша и обстоятельно. Больные ссались и сходили с ума от боли, а Текстор продолжал свое неспешное дело, ничуть не смущаясь адских мук своих пациентов.
Его студенты-практиканты приходили в ужас, когда Текстор вводил в тело очередного пациента свой скальпели. Он даже не резал их, а буквально ковырялся в живой плоти под аккомпанемент истошных рыданий и безумных криков своих жертв.
Многие из пациентов, умирали не столько от своих ран, сколько от болевого шока при таком подходе. У человеческих организмов разный предел боли, который они могут вынести.
— Выпейте, — Стас протянул воителю бутылочку с оставшимся спиртом.
— Что там? — рыкнул Аой, сжимая и разжимая от боли кулаки.
— Спирт.
— Обойдусь. Я не какой-то там слабак, как Сумада. Подошедшие поближе эти самые
Сумада скорчили презрительные рожи. Только Шин отделался издевательской усмешкой.— Хорошо, — серьезно кивнул Стас, протягивая на этот раз кожаный толстый шнурок от сумки. — Тогда хорошенько сожмите это во рту, чтобы не повредить зубы. Поверьте, будет очень больно.
Суровый воитель ничего не сказал, но Стас увидел в его глазах намек на благодарность. Телохранитель принца не хотел показать слабость на глазах у другого клана.
К счастью, в отличие от пулевого ранения, повреждения артерии были достаточно локальными. И хоть рана выглядела откровенно жутко, найти концы артерии даже несмотря на обилие крови, не составило особого труда.
Более того, рассечения сухожилий не наблюдалось, как и разбитой суставной сумки или сломанных костей. Тот рывок Аоя и впрямь спас опытному воину жизнь, ну или, как минимум, подвижность ноги.
Другое дело, что Стасу было откровенно не по себе, работать с пациентом, который был полностью в сознании.
Аой хрипел, мычал, невнятно ругался и жевал протянутый кожаный ремешок. В какой-то момент он его так изжевал, что Стас начал подумывать, дать ему другой.
Благодаря почти ровному срезу сосуда, Ордынцев не видел проблем в наложении сосудистого шва.
Если же повреждения были бы намного обширнее, к примеру, более четырех сантиметров длины, то пришлось бы идти еще более сложным путем и использовать аутовенозный трансплантат.
Проще говоря, вырезать часть сосуда из большой подкожной вены другого бедра или наружной яремной вены и пришить к бедренной артерии.
Однако, куда труднее было чистить рану, после чего послойно ее зашивать. Стас как-то забыл за работой, что его «рабочий материал» в некотором роде суперчеловек.
Поэтому, когда он в очередной раз ткнул иголкой в пускай и твердую от напряжения, но мышцу, иголка жалобно дзинькнула и сломалась.
Воитель инстинктивно, среагировав на боль, напитал свою ногу праной, сделав ее сверхтвердой.
— Пожалуйста, контролируйте себя, — зло ругнулся Стас, вытаскивая из сумки вторую иглу, стараясь как можно меньше подцепить микробов. Всего игл у него было три. — У меня не так много игл. Если вы их сломаете, то будете заращивать рану самостоятельно.
Отдельной темой шло «увлекательное» вылавливание отломившегося кусочка иглы в ране.
— М-м-м-м! — Стас не понял, послали ли его куда подальше или согласились, но больше Аой прану не использовал.
Закончив с зашиванием раны, Стас наложил плотную повязку. Он надеялся, что дядя Кейташи тоже обладает повышенной регенерацией, как и Джишин, поэтому инфицирование раны не произойдет.
Жгут он снимал постепенно, давая телу возможность привыкнуть к возобновляемому кровотечению.
— Выпейте, — Ордынцев через Роки заказал в городских аптеках парочку травяных сборов, которые гарантированно работали. В руках Стаса была вода и небольшая спрессованная таблетка из растений. — Это поможет вашей крови лучшее восстанавливаться.
— Благодарю, целитель, — на удивление вежливо ответил воитель. — И если ты сейчас не хочешь, чтобы твоя работа пошла прахом, советую что-нибудь сделать.