Целитель. Долгая заря
Шрифт:
ПМ завис, подрагивая, и опустился с быстротою лифта. Суставчатые опоры толкнулись в древние базальты, сгибаясь и гася удар.
– Станция «Порт-Иридиум», – бодро объявил Почтарь. – Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны…
Мозг мой еще сомневался, в действительности ли его на Луну занесло, или это иллюзия, а вот сердце частило – оно верило.
Скафандр нисколько не стеснял движений, хотя его вес и ощущался. На Земле в этом «Кречете» тяжко было бы, а на Луне… Полное впечатление, что у тебя за плечами битком набитый рюкзак.
По очень несерьезной, тоненькой лесенке я спустился на ту самую лунную пыль.
– Прием, прием… – толкнулось в уши. – Проверка связи!
– Маленький шаг для человека, – с пафосом выразился я, – он и есть маленький шаг! Как слышно?
– Как в театре! Вон, едут уже…
– Ты мне грузовой люк откроешь?
– Щас!
Квадратная плита обрисовалась четким контуром на белом борту модуля, и мягко опустилась, как аппарель. А от далеких куполов и лежачих цилиндров станции неслись танкетки-краулеры. Они нещадно копотили пылью, но та вела себя явно не по земному – не висела, клубясь, а тут же оседала. Падающая пыль…
«Да-а, такое только на Луне увидишь!»
– Михаил Петрович? – проскрипели наушники.
– Он самый, Борис Борисович! – порадовался я. – Прибыл в ваше распоряжение!
– Привет, Миша!
– О, Федор Дмитриевич! Вам привет от Инны! И еще гостинец – пирог с малиной!
– У-у-у!
– Зря признались, Михаил Петрович, – послышался ехидный голос Леонова. – Пирог я реквизирую, как контрабанду!
Дружное хихиканье перебил задышливый баритон:
– Обжо-оры… Товарищ Гарин, меня зовут Валентин Лаврентьевич, я тут… скажем так… пытаюсь вести раскопки… У меня вопрос: вас куда подбросить? На станцию сначала, обсудить за обедом, или сразу на базу?
– Сразу! – твердо ответил я.
В эфире зафыркали.
– Алексей Архипович, вы проспорили!
– Ладно, ладно… – заворчал директор базы. – С меня пирог.
– Како-ой пирог?
– Контрабандный!
Когда хохочущие светила подкатили, я их сразу запряг:
– Там почта и мой багаж. Осторожно – и не кантовать!
Неуклюже пожав руки в перчатках, занял место Леонова, пока тот перетаскивал тюк с письмами и бандеролями.
– О, как! – комически изумился Алексей Архипыч, присаживаясь на решетку багажника, и спросил с подковыркой: – Михаил Петрович, а это правда, что вы у нас член Политбюро?
– Еще не член! – рассмеялся я. – Кандидат только. Трогайте!
Краулер отозвался вибрацией, развернулся на месте и помчал, набирая скорость.
Меня спрашивали о чем-то, я отвечал «на автомате» – Залив Радуги стелился вокруг, удивительно плоский, с наметами реголита, а в небе плыла половинка яркой Земли, словно мяч в черной воде.
Посмеиваясь, старички-разбойнички умолкли, а оба краулера неслись по набитой колее, заворачивая от станции к Юрским горам.
Меня впервые за всё время покинуло нетерпение – сказочным было всё вокруг! Море Дождей за спиной, ясный земной свет, блестящие фигуры в скафандрах… Чудом больше, чудом меньше – какая разница? Я и так полон впечатлений, как бокал, в который перелили квасу!
И все же, стоило «ползунам» заехать в кольцевые пределы базы пришельцев, как у меня сбилось дыхание. Равнодушное время давно стерло всякие приметы цивилизации рептилоидов – там, по ту сторону галактики, – а здесь, на Луне, иной разум оставил свои следы.
Похоже, что встречающие испытывали нечто подобное – наушники доносили
смущенное покашливание.– Нам вниз, – буркнул Кудряшов, досадуя на слабость духа, и вся наша пятерка уместилась на площадке подъемника.
Секунда – и мы погрузились в тень. Мимо проплывали пологие пандусы, и я понял, что полной тьмы нет – резкий голубоватый свет пробивался снизу, не рассеиваясь.
– Это здесь!
Наклонные стены подлунного горизонта уводили к хаосу металлоконструкций в дальнем проеме, но человек в скафандре поворотил меня в сторону. Мельком я углядел нашивку: «В. Л. Янин».
– Вот! – выдохнул Валентин Лаврентьевич.
Я медленно обошел вертикальную связку шаров с отчеканенными буквицами по «экваторам», провел перчаткой по скользкому черному нутру левой кубической камеры, глянул в параболическое зеркало, занявшей почти весь объем правой. Качнул параболоид, и глухо спросил:
– Федор Дмитриевич, помните тот маленький отражатель из Шейтан-Кала?
– Мезовещество? – резво спросил Дворский.
– Похоже… На том уцелел лишь один зеркальный слой, да и то местами. Тем не менее он отражает луч мощного лазера и выдерживает температуры в сотни тысяч градусов. Да, мы предположили, что в веществе отражателя электрон нижней орбитали заменен искусственно стабилизированным мюоном… У мю-мезонов тот же заряд, но они в двести раз массивнее. Они ближе к ядру, соответственно, и энергия химической связи в веществе из мезоатомов выше. Проблема в том, что мюон живет всего лишь две миллионные доли секунды! Но исхитрились же как-то рептилоиды… Так… Где мой «сундук»?
Федор Дмитриевич с Борис Борисычем приволокли контейнер, и на следующие восемь часов я выпал из реальности.
Понедельник, 4 августа. Утро
Москва, проспект Калинина
Марина Исаева нащелкала код, и дверца сейфа клацнула, отворяясь. На полке лежала пухлая папка в неприметной картонной обложке. Дело «Ностромо».
«Росита» мягко улыбнулась. Уж какими путями ее сиятельство скопировать изволили сверхсекретный документ, лучше не допытываться…
Положив папку на стол, Марина уселась, и торопливо пролистала подшитые листы, густо фиолетовые от грозных печатей. Прежнее волнение нахлынуло, будто и не пропадало вовсе.
Двадцать девять лет тому назад она впервые встретилась с Мишей. При обстоятельствах далеко не романтичных, но помнится всё очень четко, резко, ясно…
А пройдет еще каких-нибудь пятнадцать лет… «Росита» скривила губы. «Каких-нибудь»! Да ей тогда будет под семьдесят!
Уняв скулящие мысли, она вернулась к папке. Что-то ей вчера показалось… Нет, не показалось.
Княгиня права – именно им предстоит совершить небывалое прежде. Переместить сознание пожилого Михаила Гарина в юного Мишу… Вот!
Дочка и внучка – Лея и Натали – будут заниматься папочкой и дедушкой… Елена уверяет, что скоро они сами придут к этой идее, их даже подталкивать не нужно. Время еще есть… Время…
Марина задумалась. Тогда выходит, что надо обязательно вводить в будущую операцию еще одну опергруппу – она отправится в тысяча девятьсот семьдесят четвертый, в Первомайск! Как именно произойдет пересадка «взрослой» личности в юного реципиента, «Росита» представляла себе очень смутно – этим занимается Света Сосницкая, Наталья Ивернева и Василий Гарин…