Целительница

— Мы поговорили с Алексеем. Не понимаю сейчас, почему мы не поговорили раньше. Так жалею об этом… Казалось, правильно быть гордой женщиной с принципами. Раз он мне изменил, то всё — сердце моё для него закрыто. Только глупо это как-то выглядит сейчас. И очень больно, что у него всё сложилось с Леной.

— Разве ты не с ним провела выходные? — уточнила мать, садясь за стол напротив дочери. — Он звонил нам.

— С ним, потому и знаю, что всё у них с Леной хорошо. У неё есть ключи от его квартиры, и там пара ящиков с её вещами. А у меня есть моя гордость. Только что с того? Мне не хочется ни с кем знакомиться, ходить на свидания, строить отношения. Я ошиблась тогда. Надо было поговорить, рассказать ему о себе.

— Он знает о твоих чувствах?

— Думаю, да. Я не сказала прямо, что люблю его, но сложно было не заметить по моему поведению.

— Как ты оказалась одна у подъезда?

— Ушла от него сегодня утром, когда в квартиру заявилась Лена. По дороге домой сумку украли.

— Что-то ещё? — всматриваясь в лицо дочери, спросила мать.

— Да, — тяжело выдохнула Пятницкая. — Я пошла против воли Высших сил. Алексей попал под машину. Случайно. И я исцелила его. Убрала все последствия аварии. Я не заболела в выходные, просто после того инцидента сил совсем не было. Я в тот момент даже не думала, есть у меня разрешение на то, чтоб спасти его, или нет. Исцелила — и всё.

— Воронку потом закрыла?

— Да. Но только на следующий день. Сразу не сообразила, — ответила Вика и вдруг опомнилась: — Откуда ты знаешь про воронку?

— Стандартная ошибка новичков: потерять контроль над собой и забыть утилизировать негативную энергию.

Пятницкая застыла, не в силах даже проглотить чай, пристально всматриваясь в мать. Та тоже не отводила взгляд — открытый и внимательный, но как будто незнакомый. В её глазах светилась необычная мощь, покоящаяся где-то глубоко-глубоко внутри. Кто эта женщина, которую Вика до настоящего момента, как оказалось, и не знала?

Звали её Анастасия Георгиевна Пятницкая, в девичестве — Плещеева. Она недавно перешагнула пятидесятилетний рубеж, но выглядела лет на сорок: худощавая, подтянутая, с красивыми очертаниями фигуры и миловидным лицом без излишней косметики. Тёмные волосы были подстрижены в каре средней длины с прямой чёлкой. Ярких цветов в одежде мать не признавала и любила классику.

Виктория с трудом проглотила уже остывший глоток чая и закрыла глаза. Сердце замерло на долю секунды от неприятного осознания, что её предали сегодня повторно.

— Мама, всегда считала, что ты ничего не знаешь о целительстве, — стараясь говорить ровно и спокойно, начала Вика. — Ты это в книгах читала? — спросила она, стараясь реабилитировать мать в своих глазах.

Анастасия Георгиевна всю жизнь работала в небольших книжных магазинах продавцом. В стремлениях сделать карьеру замечена не была. А работу меняла только из-за переездов семьи. Других поводов у неё не находилось.

— Нет, — улыбнулась мать. — Я так же, как и ты, обучалась этому.

— Я обучалась? — не поверила своим ушам Пятницкая.

— Да, до семи лет, потом обучение пришлось отложить.

— Мам, ты меня сейчас очень смущаешь этим рассказом, — упрекнула Виктория, осторожно заменяя слово «обижаешь» эвфемизмом. — Почему ты раньше молчала? Почему никогда не рассказывала о себе? Мне было так одиноко с этим даром!

— Мы всегда разговаривали обо всем, о чём ты хотела поговорить. Разве я отказывала тебе когда-либо в беседе? — тонко подметила Анастасия Георгиевна.

— Нет, так нечестно. Мне было тяжело. Тебе нужно было сказать, что ты тоже целительница. Я бы смогла иначе с тобой говорить. Спросить совета. Я помогала другим одна, мучилась, а ты молчала! — Обида всё же прорвалась через слова. — Ты видела, как я не хотела иметь этот дар, и молчала!

Анастасия Георгиевна вдруг стала очень серьёзной.

— Если каждый раз ты исцеляешь человека через преодоление своих внутренних нежеланий, как ты не раз говорила, то тогда для кого ты его исцеляешь? Для человека? Для мира? Нет. Для себя. И только для себя. Ты даже не слушала толком людей, с которыми работала. Более того, отгораживалась от них потом, не давая высказать благодарность. Добро ли ты делаешь, оставляя исцелённого в непонимании и не давая ему вернуть долг за полученное? Объясняешь ли ты, что он должен сделать взамен за эту услугу? Назначаешь ли ты цену такой услуги? Да, бесспорно, кто-то уже заслужил исцеление, а если нет? Ты ведь не проверяешь наличие у исцеляемого достаточного количества накопленной энергии в оплату за исцеление. Возможно, человеку предназначено было потратить данную энергию на что-то ещё, быть может, более важное для него в тот момент. И пусть после умереть, но исполнить именно то, что он хотел.

— Я думала… — замешкалась Виктория.

— Тут не о чем думать. Есть основы — как и что делать.

— Но я ведь всегда спрашиваю у них или у их души!

— Что тебе может ответить обычный человек? Что он знает о своём истинном предназначении?

— А душа? Она всегда знает.

— Ты уверена, что разговариваешь с их душами? Каковы признаки души? Какие контрольные вопросы для проверки?

— Вопросы?

— Настала пора понять, что только пассов руками недостаточно. Ты игралась с самым низким видом магии. И даже вовсе не истинной магии. Подобным может заниматься любой без наличия видения или знания. Вот только он не будет ведать, что творит. И обычно тогда творит лишь долг перед Высшими силами за свои игры в могущественную персону. Помогать людям может лишь тот, кому всё равно. Кто проделывает это так, мимоходом, не ожидая ничего, но и не отказываясь от благодарности за сделанное. Достойно и правильно получать благодарность за исцеление. Это тоже дар целителя человеку, который высказывает ему эту благодарность. Отказываться от получения подарков или добрых слов — не есть благо. Это гордыня. Не нужен подарок — прими и передай тому, кому он будет нужен.

— А если человек делает мне подарок с корыстной целью?

— Это уже его взаимоотношения с Богом. Стоит ли тебе туда лезть? И если твой ответ «да», тогда кто ты? Жертва обстоятельств или ровня Богу? Человек создан по образу и подобию Бога не потому, что так же могуществен, как Он. А потому, что имеет право выбора. Каждый раз человек имеет право реагировать так или иначе, принимать те или иные решения по собственному разумению. Есть хорошее выражение: причинять добро. Этим ты и занималась до настоящего момента. Теперь этот этап закончен.

— Но были же сигналы от Высших сил?

— Были ли они, эти сигналы? Когда захочешь и будешь готова, я помогу тебе вспомнить детство.

— А что было в детстве?

— Вот и посмотришь.

— Сейчас! — вспыхнула Вика.

— Нет, — отказала мама. — Ты не готова и не в форме. Ни к чему хорошему это не приведёт.

— Что мне теперь делать? — Пятницкая окончательно поникла.

— Учиться принимать решения, — несколько строго произнесла Анастасия Георгиевна. — И было бы прекрасно, если первым твоим осознанным решением стало бы не применять пока свои силы, как бы этого ни требовало твоё эго.

Вика поморщилась, потому что сейчас с ней разговаривала не мама, а какая-то иная женщина. Это пугало и обескураживало. Её прежний мир уже не трещал по швам, он просто рассыпался в прах.

— Вот ты узнала, что я ещё и такая, что тоже могу исцелять. И что? Что изменилось вдруг в твоей голове, что ты на меня так смотришь? Ведь для тебя я как была твоей матерью, так и осталась. Эта функция не зависит от других моих проявлений. Но ты почему-то уже так не считаешь. Запомни свои текущие чувства, — по-доброму, как и раньше, произнесла мама, наблюдая за Викой. — Именно это люди испытывают, когда узнают о твоих способностях. Ты не меняешься для себя, но меняешься для них. Удивительный процесс, неправда ли? Кому-то потом удаётся забыть и тебя, и эти эмоции, а кому-то нет. Готова ли ты теперь осуждать их реакцию, когда сама понимаешь, как им больно и тяжело?