Целый вагон невест

Аня спустилась вниз продрогшая и злая, словно настоящая ведьма.

– Никакого завещания на крыше нет, – сообщила она.

– Знаю, знаю, – отмахнулась от нее Мариша. – Его там и не было. Оно тут.

– Где?! – взвизгнула Аня. – Что же ты раньше не догадалась? Где оно?

– Прямо у тебя под носом, не видишь?

– Знаешь, – обиженно сказала Анна, – может, тебе и все равно, но я только что чуть не загремела вниз с четвертого этажа. А теперь ты заявляешь мне, что я зря рисковала своей жизнью. Как думаешь, что я могу тебе на это ответить? Угадывай до трех раз.

– Никто тебя не просил гулять по крышам и пугать местных жителей, – буркнула себе под нос Мариша. Однако заметив, что Аня потянулась к увесистой плите, явно снятой с какого-то старинного надгробия, Мариша сказала: – Смотри сюда, – и нажала на крайний левый камень в каминной кладке.

Камень под ее пальцами повернулся вокруг своей оси, и открылось небольшое углубление, в котором лежал конверт без надписи.

– Думаю, что это оно, – сообщила Мариша.

Аня схватила конверт и дрожащими от нетерпения руками разорвала его.

– Оно! – ахнула Анна. – Точно оно! Смотри-ка, Вернер и в самом деле оставил мне этот дом, все свои акции и вклад в Национальном банке на сумму…

Тут у нее перехватило дыхание. Мариша заглянула в бумагу, и глаза у нее полезли из орбит.

– Знаешь, что я думаю, – произнесла она наконец. – Думаю, что наследнички и сами толком не знали, о какой сумме идет речь. Иначе нас с тобой уже давно не было бы в живых. Одна Моника, должно быть, догадывалась, но кто-то предусмотрительно убрал ее с нашей дороги. Потом Кати стала активно мешать нам, и, пожалуйста, Кати в больнице.

– А как ты нашла тайник? – поинтересовалась Аня.

– Я где-то читала про такое. Только там камень был в склепе. Но я стала рассматривать камин и заметила, что один камень в кладке весь в грязных отпечатках пальцев, в то время как другие либо покрыты копотью, либо остаются совершенно чистыми. Я стала разными способами пытаться повернуть или толкнуть подозрительный камень, и неожиданно мне это удалось, – рассказала Мариша.

– Так просто! – вырвалось у Анны.

– Конечно, когда тебе все разжевали, то все просто. А попробовала бы ты сама догадаться, тогда бы мы еще посмотрели, – обиженно пробормотала Мариша.

– Когда я могла попробовать, если ты услала меня на крышу? – возмутилась Аня. – И я там, между прочим, тоже сложа руки не сидела.

– Слышала я, – отмахнулась Мариша. – Ничего не скажешь, удружила.

– О чем ты?

– А то ты не слышала, как какой-то мужик вопил что-то про ведьму.

– Намекаешь на то, что я похожа на этот персонаж? – окрысилась Аня.

– Это не я, это он вопил про нечистую силу. Теперь-то уж по всему городку пойдут слухи, что ты – ведьма. Околдовала бедного Вернера, напустила на него чары, под действием которых он и написал новое завещание. Хорошо, что мы живем не в Средние века, тогда нас бы просто сожгли на костре и даже дело в суд не стали передавать. Но все-таки я настоятельно рекомендую тебе уже сейчас подыскивать покупателей на этот домик. Вряд ли местное население тебя потерпит, – дружелюбно посоветовала подруге Мариша, сворачивая завещание.

Утром комиссар примчался к себе в участок ни свет ни заря. Он чувствовал, что надо ударными темпами заканчивать это путаное дело с наследством, пропавшими покойниками и творящими заклинания ведьмами-иностранками. Но его поджидал неприятный сюрприз в лице Франца. Вообще комиссар стал находить, что парень слишком вездесущ и порой просто утомителен. А что до сообщения плохих новостей, так тут он просто незаменим.

– Нашелся наш покойник, – огорошил помощник комиссара прямо с порога. – Немного помятый и потрепанный, но в целом в хорошем состоянии.

– Отлично! – оживился комиссар. – Одной заботой меньше. Нашлось тело, и ладно. Забудем пока о том, что его кто-то брал. Вернули, и молодцы.

Он сделал знак Францу, чтобы тот помолчал, снял трубку и набрал номер в Мюнхене. К телефону подошел любовник покойной Моники Ганс.

– Мы нашли вашего покойника, – важно сказал ему комиссар.

На другом конце провода Ганс потрясенно молчал, не в силах совладать с охватившим его счастьем. Наконец-то для него закончится весь этот кошмар. Он горячо поблагодарил комиссара и осведомился, в каком часу можно забрать тела. Очень довольный собой, комиссар повесил трубку, и первое, что увидел, было вытянутое лицо помощника.

– Что еще? – чувствуя себя усталым, хотя день только начался, спросил он помощника.

– Господин комиссар, я вам как раз собирался сказать, что они его не просто так вернули, не безвозмездно, так сказать, – пробормотал Франц.

– А как? – похолодел комиссар.

– Как только обнаружили тело Вернера, работники морга решили сразу же положить его поближе к супруге, чтобы завтра же выдать обоих родственникам. И тут обнаружилось, что пропала Моника.

– Куда пропала? – тупо спросил комиссар.

В ответ Франц лишь обреченно развел руками.

– Чертовщина, – прошептал комиссар в полном отчаянии. – Впору святую инквизицию вызывать. Ты не знаешь, она еще действует?

«Насчет инквизиции не знаю, а вот бывшее КГБ точно не дремлет», – подумал Франц, выйдя от комиссара. – Если они заинтересовались этими пропавшими невестами Вернера, то, стало быть, неспроста. Ты молодец, Франц, – похвалил он самого себя. – Чутье у тебя будет получше, чем у Гая. Ты на верном пути, никуда с него не сворачивай, а эти пропавшие русские девушки приведут тебя прямиком к повышению и свадьбе».

От таких мыслей Франц сладко зажмурился. Ему представилась Мариша в белом платье, идущая с ним под руку к алтарю.

– Что там с нашим задержанным? – закончив мечтать, спросил он у полицейского, караулившего всю ночь Тома.

Полицейский был не в самом хорошем настроении, ему надоело караулить задержанного, который с точностью песочных часов пытался повеситься каждые два часа. Полицейскому приходилось с такой же регулярностью вынимать его из петли. И в итоге парень здорово устал за ночь. Никогда ему еще не приходилось караулить такого беспокойного заключенного.

– Посмотри сам, – буркнул он недовольно и отпер дверь камеры.

Франц шагнул внутрь и увидел абсолютно голого, со скованными за спиной руками Тома, сидевшего на пластиковом матрасе, который служил ему одновременно для прикрывания наготы.

– Что здесь происходит? – испугался Франц, обращаясь к караульному. – Комиссар вовсе не приказывал вам над ним издеваться.

– Да кто над ним издевался?! – чуть ли не заплакал полицейский. – Он сам кого хочешь до слез доведет. Сначала я отобрал у него шнурки и ремень, как полагается. Через час меня привлек странный шум, я заглянул в камеру, а этот тип смастерил из брюк подобие петли и уже дергается в ней. Я его снял, привел в чувство и пошел за врачом. Ходил я часа полтора. Приходим, а этот тип уже снова пытается повеситься. Смастерил из простыни веревку и висит на ней. Хорошо, что был врач. Он сделал ему искусственное дыхание и вообще привел в чувство. Я за это время выдрал из потолка крюк. И мы опять оставили его одного. Перед уходом врач вкатил ему лошадиную дозу успокоительного и сказал, что парень проспит до утра. Но у меня на сердце все равно было неспокойно, да и заснуть мне не удавалось, вот я в третьем часу и пошел его проведать. И что вы думаете, этот гад, другого слова не найду, ухитрился распороть свои плавки и пытался смастерить себе из них петлю, зацепив за оконную решетку. За этим делом я его и застал. Пришлось забрать у него все тряпки и сковать его наручниками. Забирай своего психа и возись с ним сам.