Цена дружбы

Жестом он пригласил Катю к столу.

– Садитесь, – придвинув девушке стул, он сел рядом.

– Меня зовут Семён Романович, а вас?

– Катя.

– Очень приятно. Так с чем, Катенька, вы пожаловали?

– Вот, – Катя протянула ему листки рукописи.

Не отрываясь от пьесы, лишь на секунду подняв глаза поверх очков, он спросил:

– Константин Степанович говорил вам что-нибудь об оплате?

–Да, конечно.

– Если вы располагаете хотя бы часиком, я скажу точно, во сколько вам обойдётся теперь уже моё творчество.

– Я подожду. Можно мне посмотреть книги?

– Да, пожалуйста, – и хозяин вновь углубился в анализ пьесы.

Катя с волнением в груди подошла к книгам. Они для неё многое значили. Не будучи открытым человеком, в книгах она искала ответы на свои вопросы, касательно не только научных знаний, но и жизни в целом. К книгам она обращалась, когда ей было радостно или грустно. И вот сейчас, увидев их в таком большом количестве дома у одного человека, её сердце пронзило острое чувство зависти. Но Катя сразу же подавила его в себе и лишь радуясь возможности лицезреть такое богатство, протянула руку к полке. Толстые и тоненькие, новые и не очень, книги стояли тесными рядами переплётом вперёд и, не дотрагиваясь до них, можно было прочесть название. Случайно Катя подошла к той стороне стеллажа, где находились книги по медицине. “Кардиология” тихонечко прошептали её губы, и сердце учащённо забилось. Она стояла и молча читала названия книг: “Акушерство”, “Глазные болезни”, “Заболевания желудка” …, – Катя в восхищении скользила взглядом по книгам. Она обернулась с желанием что-то спросить, но остановилась, заметив сосредоточенный вид Семёна Романовича.

“Потом спрошу”, – решила она и продолжила знакомиться с содержанием библиотеки.

Практически через час Семён Романович окликнул Катю.

– Ну, дорогая, прошу к столу.

Дождавшись, когда она сядет, он спросил.

– Нашли что-нибудь интересное для себя?

– У вас хорошие книги по медицине. Вы что, по профессии врач?

– Да. Я – гинеколог. У нас в роду все врачи. И по маминой линии, и по отцу. Сейчас я не практикую, но, знаете ли, кушать не расхотелось, потому вот занимаюсь этим, – он хлопнул по рукописи, – ещё вот книги даю читать на дом, – правда, за деньги.

Глаза Кати загорелись огнём. Семён Романович заметил это и поспешил добавить:

– Сначала решим вопрос оплаты рукописи, потом можно и о другом поговорить. Я попрошу за свой труд восемьдесят тысяч.

Глаза у Кати округлились. Ей стало трудно дышать.

– Ну что вы, дорогая, так испугались? Это совсем не дорого. Первую работу я, можно сказать, делаю бесплатно. Для следующей пьесы будет совсем другая цена.

– Но у меня нет таких денег.

– Тогда зачем вы пришли? – тон Семёна Романовича стал суровым. Катя испугалась, что сделка из-за неё сорвётся, и поторопилась заверить, что деньги найдёт.

– Это уже другой разговор. Через неделю встречаемся у меня. Вы мне деньги – я вам пьесу. Договорились?

–Да.

Катя шла к остановке маршрутки и думала, где взять денег. На заводе она получала пятнадцать тысяч плюс стипендия, итого – двадцать. Где взять ещё шестьдесят? Одна надежда была на заведующую общежитием Елену Владимировну. “Лишь бы у неё были, и она дала взаймы”, – как молитву повторяла Катя, добираясь до общежития. Не заходя в комнату, она прямиком пошла к заведующей. Та была одна и что-то писала.

– Катюша, проходи милая! – Елена Владимировна была ей рада. – Меня всё вширь тянет, а ты, смотрю, тростинкой стала.

– С приездом, как отдохнули?

– Хорошо, милая: дом побелила, в огороде, сама понимаешь, дел невпроворот. Зря вы со мной не поехали.

– Вы и так столько для нас сделали, ещё и к вам домой ездить? Нет уж, увольте! Я рада, что вы вернулись.

– Попозже к вам собиралась, гостинцы привезла. Вот только с делами разберусь. Ты, родная, просто так или по делу? – заведующая просматривала документы и разговаривала одновременно.

– По делу я, Елена Владимировна, – потупив глаза в пол и помолчав пару секунд, как бы набираясь решимости, Катя резко выпалила. –…Не могли бы вы мне занять шестьдесят тысяч? Я всё отдам, честное слово! – увидев, что заведующая прекратила листать документы и, подняв голову, что-то хочет спросить, Катя, опережая её, быстро добавила. – Вы, Елена Владимировна, пожалуйста, ни о чём не спрашивайте! Просто поверьте, что очень надо.

– Что-то ты загадками говоришь…

Катя умоляюще смотрела на заведующую.

– Я заработаю и верну.

Теперь уже несколько секунд помолчала заведующая, и при этом, не отрываясь, смотрела на Катю, а потом, улыбнувшись, чтобы поддержать девушку, у которой застыл в глазах страх, что откажут, она спокойно ответила.

– Я знаю, что ты просишь на нужное дело. Я дам тебе денег. Отдашь, когда сможешь.

Катя, не сдерживая слёз, бросилась обнимать Елену Владимировну.

– Родненькая вы моя, спасибо! Я всё отдам, честное слово!

Тут и Елена Владимировна расплакалась.

– Ну что ты говоришь, кому мне помогать, как не вам? Кроме вас у меня никого и нет.

Проплакали минут десять, пока у заведующей не зазвонил телефон. Уходя, Катя оглянулась и сказала:

– Вы только, пожалуйста, Любе ни слова!

– Конечно, милая. Как скажешь.

Ровно через неделю Катя, отдала Семёну Романовичу деньги и забрала рукопись. Хотя он и приглашал прочитать пьесу сразу, чтобы знать, за что он берёт деньги, Катя отказалась. На то были две причины. Во-первых, она была уверена, что работу бывший врач сделал на «отлично». “При такой-то библиотеке!”, – был её главный аргумент. Во-вторых, время было раннее, и Катя собиралась занести рукопись секретарше. С самим худруком она не желала встречаться. Всё вышло так, как планировала Катя. Буквально на следующий день Константин Степанович позвонил Кате сам и сказал, что пьеса одобрена художественным советом, и Люба может приезжать для подписания договора о сотрудничестве. Катя и Люба были на седьмом небе от счастья.

Для Любы началась новая эра в её жизни. Катя вместе с редактором их студенческой газеты, позаботились, чтобы через несколько дней весь институт знал, что Люба успешно пишет пьесы для их местного драматического театра, который активно репетирует одну из них.

С Константином Степановичем Катя встречалась у него на квартире. Он всегда звонил сам и спрашивал, свободна ли она сегодня. Если Катя была занята, встреча откладывалась на другой день. Он мог назначать встречи чуть ли не каждый день, а мог и не звонить целую неделю. Обычно Катя не переносила назначенный им день, лишь однажды ей сильно нездоровилось, и она попросила отложить встречу на пару дней.

Сегодня Константин Степанович позвонил и попросил её приехать к нему. Они не виделись целую неделю. Катя согласилась, как раз была не её смена на заводе, и она освободилась сравнительно рано. Приняв душ, она поехала к нему домой. Константин Степанович открыл ей дверь сам. В дни их свиданий он пораньше отпускал домработницу домой.

– Катюша, здравствуй милая! – он помог девушке снять плащ, и они прошли в комнату. Там на журнальном столике, как всегда, стояли ваза с фруктами и бутылка виски.