Цена главной роли
Шрифт:
Мне стало жаль капитана. Я решила сменить гнев на милость и сказала:
– У меня мокрый костюм, и в кроссовках полно воды. Мой телефон утонул, так что я даже не могу успокоить тетю, которая наверняка недоумевает, куда я подевалась. Поэтому сейчас я поеду домой. Надеюсь, Игорь Юрьевич не откажется меня подбросить? А часикам к двенадцати приеду в вашу гостиницу, – тут я повернулась к продюсеру, – вы ведь в «Стольном граде» остановились?
Каменецкий кивнул:
– Тысяча извинений. Я должен был сам сообразить. Конечно, мы будем вас ждать. До встречи, Евгения.
После
Столпившиеся под фонарем граждане, очевидно члены съемочной группы, поспешили за боссом, как утята за мамой-уткой.
– Отвезешь меня домой, – не терпящим возражений тоном обратилась я к капитану. – После того, что было, ты у меня в долгу.
Алехин спорить не стал – пожал плечами и распахнул дверцу своей машины. Еще недавно честный полицейский ездил на белой «Ниве», но вот наконец внял мольбам жены и взял в кредит «Субару».
По-моему, Алехин просто не выдержал моих насмешек.
Я забралась в машину, поудобнее устроилась на новеньком сиденье и выдала:
– Ну ты и скотина, капитан!
– Тебя бы на мое место, – мрачно отозвался Алехин.
– Индейцы говорят: хочешь понять человека, походи хотя бы день в его мокасинах. – Я наставительно подняла палец.
– Мои мокасины мне точно жмут, – без тени улыбки признался Игорь. – Причем уже вторые сутки…
Я ждала продолжения. Алехин завел мотор, тронулся с места и снова покосился в мою сторону:
– С тех пор, как эти киношники явились в Тарасов.
– Тебе начальство велело за ними присматривать, а ты, значит, поглядел, что публика эта буйная, и решил сыграть в игру «подержите поросенка»?
Алехин молча и сосредоточенно крутил руль, точно в гонках участвовал, а не ехал по ровному асфальту.
– Ты подумал, что если привлечь к этому делу Охотникову, то это будут уже не твои, а ее проблемы, – радостно продолжала я. – Особенно если Охотникова такая кретинка, что сама, по собственной инициативе, влипла в эти неприятности.
– Пойми и ты меня, – с трудом выдохнул он. – Эти… гости, – мой Игорь едва удержался от менее литературного слова, – приехали на две недели снимать свой кретинский сериал. Кстати, очень известная бодяга, четвертый год идет. Даже моя жена иногда смотрит.
Я холодно молчала, и Алехин заторопился:
– Слушай, я же не могу выделить им своих людей. Я, знаешь ли, не ЧОП. А у них прихваты на самом верху, они начальство теребят. А начальство, сама понимаешь, меня. У меня лишних людей нет, и десять дел в производстве, плюс Иванова в декрет ушла. А они внимания требуют. Что плохого, если ты за их пацаном приглядишь?
Алехин искательно заглянул мне в глаза.
– Жень, ты ведь сейчас ничем не занята, я-то знаю. Хорош капризничать. Всем же лучше будет. Нет у меня возможности разбираться, что там их звезда выкомаривает. И охранять его некому. Ты с них слупи по тройному тарифу – за моральные издержки.
Я посмотрела
на Игоря. Вид у моего друга был по-настоящему усталый.– Да ладно, капитан, ты же меня знаешь. Не такая уж я вредная и всегда рада тебе помочь. Давай в двух словах, в чем тут подстава, и я сниму с твоих широких плеч эту проблему.
Алехин вздохнул с облегчением и принялся объяснять:
– Короче, смотри. Эти киношники прибыли к нам на две недели. Каким-то образом умудрились заполучить разрешение на съемку в Громакове.
– Шутишь? – Я даже присвистнула от избытка эмоций.
Громаково – это поселок, некогда процветавший, а теперь заброшенный и покинутый даже собаками. В советские времена в Громакове размещался завод, выполнявший военные заказы. В перестроечные времена военных заказов поубавилось, завод закрыли, а его жители уехали восвояси в поисках лучшей доли.
То обстоятельство, что киношники получили разрешение снимать свои ужастики на военном заводе, пусть и бывшем, ясно свидетельствовало, что связи у них где-то наверху.
Скорее всего, разрешение пробил Каменецкий. У этого типа масса неожиданных знакомых. К примеру, в одной желтой газетке, случайно попавшей мне в руки, я прочла, что скандально известный продюсер регулярно парится в бане в компании одного немолодого политика, известного своими эксцентричными выходками. Правда, на соседней странице излагалась душераздирающая история дамы, похищенной инопланетянами. Но ведь в каждой лжи есть доля правды?
– Да пусть себе снимают, не жалко, – махнул рукой Алехин. – Это уже не Тарасов, это область, так что их приключения там не наша головная боль. Проблема в другом. Надо, чтобы они сняли свой кретинский сериал и свалили отсюда в целости и сохранности, не то с меня стружку снимут. А у меня и без заезжей команды жизнь интересная.
– Ладно, все поняла, – вздохнула я. – Очередная порция проблем – вот что такое эти твои киношники.
– Ты справишься, Охотникова, – нежно произнес Алехин. – Я в тебя верю.
– Льстец, – фыркнула я. – С мальчишкой я как-нибудь справлюсь, уедет домой к мамочке живой и здоровый. А вот господин продюсер та еще заноза…
Так за разговорами мы доехали до моего дома.
– Держи в курсе, – сказал на прощание Игорек и дружески потрепал меня по плечу. Но я видела, что он уже выкинул из головы киношников со всеми их проблемами и мысленно уже в своем кабинете – прикидывает дела на сегодня. Я не сомневалась, что Алехин и в самом деле человек занятой, поэтому, выйдя из машины, просто кивнула:
– Спасибо, что подбросил. Пока!
Спустя полчаса я отмокала в горячей ванне и прикидывала, что надеть на встречу с новым клиентом.
Разумеется, я не стала рассказывать тетушке о прыжке с моста. Стоя перед зеркалом и нанося на лицо последние штрихи, я просто сообщила ей, что у меня новая работа. Тетя пожелала мне удачи.
Разглядывая себя в зеркале, я в который раз поразилась, насколько непредсказуема жизнь. Когда я семнадцатилетней девчонкой уезжала из родного Владивостока в далекую чужую столицу, думала ли я, куда занесет меня судьба?