Цена империи. На начинающего Бог

— Жить хочешь?

— А кто ж не хочет, ваше высокоблагородие… — сквозь хлынувшие слезы пробормотал аптекарь-неудачник.

Так была создана секретная «Лаборатория Майрановского». Почему Государь назвал это заведение именно таким образом, Сергей Николаевич не знал. Для секретности, таков был ответ. Кто такой Майрановский? Была такая еврейская семья — ничем выдающимся не выделялась. Впрочем, в ней работали только несколько человек, над каждым из которых висел смертельный приговор. Сложнее всего было с химиками-народовольцами. Не хотели они идти на службу царизма. Но к каждому подобрали ключик. Особенно запомнил Мезенцев, как он по плану Государя объяснил одному самому толковому, но и самому же упрямому типу, что яды, которые они будут разрабатывать, это еще и лекарства. Тот не поверил. Тогда на сцену вышел наш Абрамчик, рассказавший, что яд кураре используется в охоте, имея парализующий мышцы эффект. Особенно сильно парализуется дыхательная мускулатура.

— Это открыли Клод Бернард и наш российский врач доктор Пеликан. А теперь прошу вас обратить внимание на стол. Предположим, что у этой собачки опухоль легкого. Или проникающее ранение и инородное тело в легком.

А дальше сам Вакаревич дал крепко привязанной к операционной собачке эфирный наркоз, и та заснула. Затем ввел в заушную вену какое-то вещество, через несколько секунд дыхание остановилось. Потом он стремительно вскрыл ей грудную клетку (шерсть на месте разреза сбрили заранее) и перед ошарашенными зрителями предстало бьющееся сердце и парализованные легкие животного. Так же быстро и ловко Абрам Витольдович перекрыл один из бронхов, пережал сосуды, его снабжающие и дал сигнал помощнику — тот ввел в рот животного интубационную трубку и начал накачивать очень медленно воздух при помощи своеобразного мешка. Менее чем за четверть часа операция была закончена. Легкое удалено, рана зашита. А собачка стала подавать признаки жизни.

После такой демонстрации последние сомнения некоторых фигурантов, проходивших по делу народовольцев исчезли, а Государь объявил мне, что сегодня создана первая «шарашка». Историческое событие! Немного меня смутило такое слово, вообще, мне показалось, что Михаил Николаевич иногда любил издеваться над языком, странно перекручивая слова. И это не было тюремное арго, скорее, он брал иностранное слово и искажал его, встраивая в русскую речь. Но получалось сие достаточно ловко и метко. Порой — лучше и не скажешь.

А вскоре была создана еще одна шарашка. Во главе с неким Кибальчичем. Вот это был истинно твердый орешек. И попали сюда практически все «нитроглицеринщики» — труженики динамитных и нитроглицериновых лабораторий, кои были у господ народовольцев в достаточном количестве. Работали в них и барышни, которые были намного более аккуратными, нежели мужчины, а оттого им было сподручнее изготавливать эти весьма капризные и опасные средства. Ну а теперь они всем скопом стали работать над изготовлением и проверкой технологий новых взрывчатых веществ. Над всеми ними висели смертные приговоры. По приказу Государя излишним либерализмом военно-полевые суды не страдали. Из пятнадцати фигурантов дела о теракте в Зимнем дворце петлю получили все без исключения. И обставлено сие действо было весьма хитро: судили-то их не за убийство императора и членов его семьи, а за гибель невинных жертв покушения: солдат, обслуги дворца, и зал был набит родственниками жертв и всего лишь несколькими журналистами. Так что ни одного слова одобрения или поддержки в свой адрес сии изверги не услышали. Только проклятия! И сие было широко освещено в печати. Осудив их на смертную казнь за убийства простых подданных суд потом им «автоматом» присовокупил оную же и за государя, и его семью. И за гибель высших государственных сановников тоже. Так что каждому по три приговора. И в газетах были напечатаны портреты и описания каждого погибшего во дворце, причем сначала — простых людей, солдат, и только потом — чиновников и Романовых.

Так возникла шарашка взрывного дела, которую назвали «Лабораторией Курчатова». Опять-таки почему, непонятно. Может быть, из-за курчавых волос Кибальчича и многих его сотоварищей? Интересная у государя все-таки логика юмора. Порой никак ее не пойму.

Как они соглашались? Каждого «ломали» индивидуально. И к каждому смогли найти ключик. Тут еще один аспект всех этих дел возник. Ведь надо будет кое-что и на людях испытывать, те же яды, например. Так тут Государь предложил такой подход. Есть такие изверги, которым петля — за благо, столько натворили, что им повешение заменять опытами. А иным, на смертную казнь идущим, предлагать в добровольном порядке: в петлю или в лабораторию. И только добровольно. А кому и послабление сделать, не ему, семье его, такое стало практиковаться. Так что желающие нашлись. Чего уж там.

В итоге из пятнадцати осужденных в петле оказались девятеро. Шестеро отрабатывали в двух шарашках. Ибо толковый государь любому дерьму применение найдет. А тут далеко не дураки, только с мозгами набекрень.

[1] Чтобы иметь возможность строить научную карьеру будущий академик Академии наук СССР и известный на весь мир биохимик принял православие.

Глава 29

Глава двадцать восьмая

Кадры решают всё

Санкт-Петербург. Мариинский дворец

26 апреля 1880 года

Отдайте мне кадровую политику, и я поставлю

под свой контроль всю политику.

(Джордж Фрост Кеннан)

Полковник Мезенцев

Когда я получил приглашение от Государя посетить его вечером, то по привычке опытного служаки ещё раз пробежал глазами список поручений и заданий, кои находились под контролем. В принципе, особой нужды в записях не требовалось, помнил все наизусть, но служба в армии быстро вколачивает в голову постулат о том, что лучше пере…, чем не до… Лица, игнорирующие сей подход либо набивали немало синяков и шишек, либо напрочь прощались с заветной мечтой заменить приставку «обер» на долгожданную «штаб» перед словом «офицер». Как и следовало ожидать, всё шло по плану, сроки соблюдались, а иногда удавалось справится быстрее.

Сергей Николаевич захватил с собой досье на несколько кандидатур в свою службу. Государь весьма придирчиво относился к кадровым вопросам, и пока в его комиссии сотрудников было раз-два и обчелся, каждая кандидатура детально рассматривалась. По настоянию Императора, с которым полковник был полностью согласен, каждый из комиссаров, обязан был обладать самыми разносторонними талантами, навыками и умениями. В зависимости от конкретной ситуации один и то же человек облаченный в гусарский мундир смог бы вести нежный диалог на французском с графиней или баронессой, помогая при этом ей избавится от лишних деталей туалета. А в другом случае, общаясь с подельниками на воровском арго он должен был вскрыть сейф любым подручным инструментом, к примеру, используя обычную сапожную дратву. Такие мелочи, как умение метко стрелять, начиная от небольшого револьвера и заканчивая полевым орудием, превращать в холодное оружие всё, от вилки и до фарфоровой тарелки и победить в схватке опытного казака-пластуна, вообще не обсуждались. Они просто были обязательными. Ну и наличие хорошего образования, которое требовало подтверждения не наличием диплома, а реальными знаниями. Но и это было не самым главным: преданность, верность и готовность выполнить любой приказ, даже преступив через понятие о дворянской чести и гордости. Подлость? Шантаж? Воровство? Любой приказ! И эта психологическая гибкость, даже безнравственность должна соседствовать с императивом абсолютной преданности Государю лично.

— Сергей Николаевич, сегодня я хочу дать вам важное поручение. Впрочем, мы говорили о таком направлении вашей работы. Не все террористов резать, хотя и это — важнейший аспект вашей деятельности. Думаю, в ближайшее время ни одна страховая компания страховать жизнь русского революционера не возьмется. Я имею в виду наш разговор о привлечении в страну нужных мозгов. Помните моё высказывание о дураках и дорогах[1]?

Я кивнул в ответ, конечно, однажды Государь сказал мне, что в России есть две беды: дураки и дороги.

— Так вот, будем бороться с дураками приглашая в страну умных людей. Сейчас в Пражском университете или как его принято называть, в Каролинуме, учится некий юноша, по национальности серб, по другим данным — хорват, Никола Тесла, — увидев, что полковник достал блокнот и карандаш с намерением записать данные, Император утвердительно покачал головой и произнёс: — увы, данных у меня про него не так уж и много, Сергей Николаевич. Вся имеющаяся у меня информация — вот здесь, — и передвинул к нему тонкую папку. Тут вся его биография, насколько мы смогли её узнать по официальным каналам. Мой приватный источник, которых я полностью доверяю, утверждает, что сей молодой человек обладает задатками гениального инженера и изобретателя. Особенно нас интересует развитие электричества. Новые средства связи — только один пример применения этого физического явления.

Михаил Николаевич на несколько секунд задумался, затем взял в руки папку, как будто ему понадобилось освежить память, после чего продолжил:

— Сейчас этот юноша в качестве экстраординарного студента проходит обучение на физико-математическом отделении философского факультета и одновременно уделяет много времени изучению технических дисциплин, из которых я могу особо выделить аналитическую геометрию и экспериментальную физику. И вот, что ещё важно: несколько лет он работает над проектом совершенно нового электрического двигателя, но об этом более подробно вы сможете прочитать в полученных документах. В Праге Тесла ведёт жизнь примерного студента и есть всего три места в городе, в которых с ним можно встретится. Во-первых, это собственно сам Каролинум, во-вторых его квартира, находящаяся по адресу Смечкагассе, 13 и в-третьих самое любопытное, и на мой взгляд самое перспективное. Это кафе «Националь» на Водичковой улице. Это настоящий клуб, где собирается университетское братство, а кроме этого деятели искусства и околотеатральная публика. Вот в этом месте Никола Тесла позволяет себе отдохнуть от учёбы. Вино он почти не пьёт, женщин сторонится. Ранее азартно играл в карты и домино, причём это стало одной из причин, сперва лишения стипендии, а после и отчисления из Грацского политехникума. Более того, по слухам у него были некоторые трения с полицией. Но после смерти отца, он отказался от этой пагубной привычки. Единственная страсть — это игра на биллиарде. Среди местных любителей погонять шары он заслужено слывёт непобедимым чемпионом и даже давая своему противнику фору в 48 очков из 50 ухитряется победить. Когда Тесла играет, то собирается немало зевак, наблюдая за партиями, как за увлекательным аттракционом. Но желающих заключить пари более нет, ибо исход предрешен.