Цена изменения

Не в силах больше смотреть, Лейт выругался и занял дальнее кресло.

— Это не смертельно, — то ли раздраженно, то ли сочувственно сказал темноволосый толстяк по соседству. Медальон Арканиума терялся в складках его пуза, оставляя на виду лишь часть витой цепочки. Сейчас, когда фаитянин отвлекся, черты массивного лица подрагивали, а в глазах то и дело мелькали рыжие искры.

— Угу.

— Не забудь заблокировать жучки, стражи наверняка их оставят. Аген уже ждет нас.

Лейт и сам видел. Самолет как раз накренился, прицеливаясь в короткую посадочную полосу, и самом конце асфальтовой ленты перекатывались темные крошки машин. Когда самолет приблизится, черное станет багровым.

Оно и стало, куда быстрее, чем надеялся Лейт. Стоило шасси коснуться земли, как возле крыльев пристроились два ревущих внедорожника.

Действительно, вдруг убийца выскочит через иллюминатор, гоняйся за ней потом по взлетному полю.

— Не дергайся зря, — продолжил капать на мозги Реодор. — Ты выполняешь свой долг, но тебя все равно контролируют изменяющие. И самоуверенным не будь, это может их насторожить.

— Да знаю я! — не выдержал Лейт.

Кажется, стражи ворвались внутрь еще до того, как самолет окончательно остановился. Загрохотали рифлеными подошвами, продавливая ковры до основания, смели с пути все, что могло представлять угрозу. Взяли в круг девушку в темном платье — Аори встала при их появлении и больше не шевелилась, отстраненно разглядывая через иллюминатор кусок взлетной полосы.

Оттуда в нее тоже целились.

Стражам пришлось заметно потесниться, чтобы Аген смог пробраться по узкому проходу.

— Именем Астрали и единством сфер, ты обвиняешься в государственной измене. Ни одно твое слово не будет услышано, ни одна просьба не будет выполнена.

Фаитский изменяющий пихнул Аори в спину. Она отвлеклась от иллюминатора, вскинула подбородок. Губы шевельнулись так характерно, что любой мог прочесть то, что Аори хотела сказать. Окинув Агена презрительным взглядом, она двинулась по коридору из закованных в броню тел.

Ее отвезут во дворец, и каждый, каждый посмотрит вслед. Каждый вспомнит тот день, когда на Астрали появилась девочка по имени Кат. Аори снова будет одна, но в этот раз все, что ждет ее, — ненависть и смерть.

Реодор больно вцепился в плечо Лейта, и только тогда Глава Ори понял, что и сам вскочил.

— Твою судьбу решит будущий король, — Аген, конечно, замечал все. — Если ты посмеешь покинуть Арканиум, наказанием будет смерть. Ясно?

— Предельно, — процедил Лейт, одновременно представляя, как заставляет автомат взорваться в руках у стража.

Одного стража. А потом остальные порвут его на части.

Что, если он чего-то не понял? Не сообразил? И своими руками отдал им Аори, снова предал ее, не остановил и не защитил?

Что, если он не успеет ей помочь?

Лейт смотрел в их спины, пока оставалось, на кого смотреть. Ждал подспудно, что Аген и ему конвой назначит. Но Главу Ори передали под контроль изменяющих, а Баго не стремились вплетать свой узор в паутину Владыки.

Amaranthe. Exhale.

6. Fiona Joy Hawkins. The Journey

Встречать их вышел весь дворец. Сотни, тысячи лиц. Заплаканные и любопытные, полные ненависти, непонимания, недоверия, злые и растерянные, решительные… И глаза на этих лицах, горящие всем, чем угодно, кроме равнодушия.

Откуда они узнали, кто им сказал, не могли же все придворные сбежаться за то время, пока машины Баго ехали от ворот ко входу? Стражам приходилось порой расталкивать их, чтобы провести мимо девушку в темном платье.

Наверное, на улице Аори осыпали бы проклятиями и чем похуже, но улицы еще не знали того, что знал дворец. Ее окружили молчанием. Тишина звенела, и Аори опустила голову, не в силах вынести давления чужих эмоций. Она чувствовала их едва ли не физически, словно над ней сомкнулась мутная жижа болота, словно ил забивает рот и горло, словно свет медленно тускнеет, и никто никогда не коснется вскинутой в последнем рывке ладони.

Знакомые коридоры, знакомые галереи, знакомые ступени и ковры на них. Может, и лица оказались бы знакомыми, подними Аори глаза. Но чужая скорбь настырно лезла внутрь, и хотелось то ли плакать вместе с теми, кто вышел навстречу, то ли смеяться, зная то, чего не знают они.

Интересно, это привитая особенность проснулась или какая-то новая сторона дара?

Аори не смогла удержать равнодушную маску на лице. Когда стражи распахнули двери в тронный зал, она едва заметно улыбалась.

Чтобы не плакать.

Два ряда высоких колонн создавали уходящий вдаль портал, и там, в конце пути, Аори ждали. Иртан, конечно, сидел на троне. Капризный подросток, который дорвался до отцовской машины, и всеми способами доказывает свою крутизну. Он напялил ослепительно белый костюм, видимо, выбрав роль светлого рыцаря, и то и дело сверкал яростными очами из-под насупленных бровей.

Те немногие из придворных, кого он счел достойными королевского доверия, жались к украшенным гобеленами стенам. Взгляды жадно ловили каждый шаг, каждое движение девушки в центре скорбной процессии, то и дело перескакивая на Иртана. Что он сделает? Что скажет?

Ратта среди них Аори не заметила, как не заметила и слез.

Возле трона замерла высокая, статная женщина. Глухое траурное платье с высоким воротником оставляло на виду лишь лицо и белые до синевы кисти рук, одну из которых она положила на изукрашенную спинку трона. Едва заметная серебристая вышивка на манжетах оставалась единственным украшением, хотя когда-то эта женщина носила самые дорогие бриллианты Астрали.

Феррия. Мать Иртана, королева, которая практически исчезла из жизни дворца после гибели супруга. Тусклый блик скользнул по гладко зачесанным черным волосам, когда Феррия коротко посмотрела на вошедших. Лишь это, да еще пальцы впились в резной узор. Больше королева не удостоила Аори ни единым взглядом, все свое внимание сосредоточив на сыне.

Внизу, у ведущих к трону ступеней, ждал Дагго. Его глаза светились ледяным спокойствием, а рот сжался в узкую щель. Жрец осунулся и словно постарел на добрый десяток лет, почти добравшись до той грани, где мужчина превращается в старика. Единственный, кто осознанно играл свою роль в театре имени Реодора Астралийского, и Дагго вжился в нее всей душой. Неудивительно. Подобные игры давно стали повседневностью для Верховного жреца.

Стражи остались у дверей. Аори шла по длинной дорожке в гордом одиночестве, не считая Агена за спиной. Он ступал практически беззвучно, ничем не выдавая свое присутствие. Впрочем, даже эту опеку можно считать излишней. Браслеты туго сжимали запястья. Боль от игл практически не чувствовалась, но Аори держала руки сложенными перед собой, как предусматривал протокол в присутствии особ королевской крови.

Наверное, улыбаться все же не стоило. Среди придворных зародился шепоток, пробежал по их рядам, разросся и окреп. И затих, когда Аори остановилась.