Цена измены. Вернуть жену

– Ты думаешь это и правда от Вадима? – Марина удивленно смотрит то на меня, то на огромный букет, стоимость которого, как мне кажется, точно половина платежа нашей ипотеки. 

– Не думаю, что это Вадим. После того, что он мне наговорил с утра, увидеть от него букет было бы очень странным.

Я осторожно поворачиваю корзину, надеясь найти там карточку. И, о чудо, она есть. Ныряю в самую сердцевину букета. Достаю.

Чувствую, как сердце в груди замедляет бег, как Марина не спускает с меня заинтересованного взгляда. Смотрит с любопытством. 

Раскрываю верхний краешек карточки, а там: “Хорошего дня, храбрый Мышонок.” 

– Что это за мышонок? – задается прямо над моей головой удивленный голос Марины.

Я неуклюже засовываю карточку обратно в букет. Порывисто встаю: 

– Извини, Марин, мне нужно поработать, – подцепляю корзину и скрываюсь за хлипкой дверью кабинета. Сердце в груди трепещет, будто пойманная птичка в силок.

Зачем он это сделал? Разве вчера не дал понять, что между нами пропасть? 

Я отставляю цветы в сторону. Сажусь на стул. 

Эмоции рвут меня изнутри. Выжигают. Меня штормит. Столько чувств, что захлебываюсь ими. И не пойму, как их сдержать? Как остановить? Потому что если все и дальше пойдет так, то я просто сойду с ума.

Зарываюсь лицом в ладони. Хочется разрыдаться в голос. Пытаюсь выдавить из себя хоть слезинку, но … вздрагиваю от настойчивого стука в дверь. Вскакиваю с места.

Кто там еще?

Открываю и:

– Здравствую, милая! – свекровь с порога кидается мне на шею и зажимает в железных объятиях. – Боже мой, девочка моя! Как такое могло случиться?

Мы сидим со свекровью друг против друга. Нас разделяет только мой рабочий стол.

В пальцах женщины зажат стакан с водой, из которого она еще не сделала ни глотка. 

Анна Александровна пристально смотрит на меня. В глазах застыла тревога.

– До сих пор не верится. Мне, когда Вадя сказал, – она схватилась за сердце, – думала плохо будет.

Женщина замолчала. Деланно поднесла стакан ко рту но остановившись на полпути – замерла. Снова опустила.

– А ты знаешь, кто эта девка? Где он ее подцепил?

Ах, вот оно что?! Ухмыляюсь про себя.

Значит он маме не сказал, что крутит интрижку с моей подругой? Интересно если свекровь пришла ко мне, значит про то что я ему изменяла он маме не сказал?

– Ася! девочка, моя! Ты такая бледная и несчастная! Как же я тебя понимаю, – сетует глядя на меня.

– Анна Александровна, – поднимаюсь, смотрю на часы, через пятнадцать минут должна прийти клиентка, а я еще не готова. – Вы меня извините, но мне нужно приготовить рабочее место. Сейчас клиентка придет. Давайте мы с вами встретимся в другой раз. Мне сейчас не очень удобно.

Я не хочу грубить матери Вадика. По-сути свекровь совсем не виновата в том, что у нее уродился такой сынок. Поэтому стараюсь быть с ней как можно мягче, обходительнее. Хоть, поддержка нужна мне, но по ее растерянному виду, понимаю, что ей она тоже необходима.

– Господи, Асечка! Я понимаю конечно, извини, что отвлекаю. Но я так беспокоилась за тебя! Мне пришлось,даже Вадима заставить, чтобы нашел тебя…

– Да, он нашел, – от воспоминаний об утреннем разговоре с мужем, до сих пор трясет и вспоминать об этом не хочется.

Я помогаю свекрови подняться и ненавязчиво подталкивая к двери.

– Но Вадька хоть в одном молодец. Цветы догадался подарить, – кидает взгляд на цветы женщина.

Закатываю глаза. Пришлось сказать, что букет прислали анонимно, ну и конечно же свекровь первым делом определила, что это ее сынок. Переубеждать я ее не стала. 

Пусть думает как ей угодно. Лишь бы меня уже в покое оставила.

Уже в дверях, свекровь вдруг резко разворачивается ко мне. Удивленная ее поступком вскидываю брови, хлопаю ресницами:

– Ась. Послушай меня. Я знаю, ты думаешь, что раз Вадик мой сын, я буду за него заступаться, но я в этой ситуации солидарна с тобой, милая. Давай скооперируемся, – она цепляется за мою ладонь, стискивает с силой мои пальцы. – Мы не можем так просто отдать Вадима, этой… этой дряни. Тебе нужно бороться. Я же, в свою очередь сделаю все, чтобы помочь тебе. Это война, Ася. В нашем мире видимо осталось так мало мужчина, что каждая бабенка так и норовит затащить чужого мужика в свою постель, чтобы увести его из семьи. Ты не должна ей уступать. Ты должна бороться за своего мужа. Он твоя опора. Твой надежный тыл. Твоя крепость. 

У меня от ее пламенной речи, аж дыхание в горле застряло, а глаза заволокло влажной пеленой.

Боже! Как же она невинна и чиста в своих помыслах и рассуждения! Никогда бы не подумала, что свекровь настолько простодушна. 

Интересно, она также пела бы узнай о нас с Вадиком всю правду?

– Анна Александровна, – прочистив горло, оборвала ее. – У нас с Вадимом не так все просто, как вам кажется…

– Ася, дорогая моя! Быть семье вообще не просто… – она спотыкается, но потом продолжает, – … но вы столько пережили, столько вытерпели и ты хочешь так просто сдаться? Уступить его этой мымре? Подумай, а если бы у вас был ребеночек? Разве ты просто так отпустила бы мужа? Не стала за него бороться?

Горький комок тошноты, подкатил к горлу. Говоря все эти слова, свекровь даже не представляла, какую причиняет мне душевную боль. Кажется, что я ее ощущаю даже физически. В груди разливается пустотой отчаяние.

– Анна Александровна. Потом, – стискиваю пальцы в кулак. – Я вам позвоню и мы поговорим позже. 

Женщина внезапно замерла. В ее взгляде промелькнуло понимание, а потом блеклые голубые глаза заволокло безразличием. Задор потух. Уголки губ опустились в недовольной гримасе.

– Конечно, Ася. Я буду ждать, – холодно проговорила свекровь. Разжав длинные худые пальцы, выпустила мою ладонь. – За Вадю, не переживай. Я за ним пригляжу. И раз ты пока занята. Сама выясню, кто эта пигалица.

– Нет, – чересчур эмоционально ответила ей, на губах женщины появилось подобие улыбки.

– Не волнуйся так, дорогая. Мама Аня, может быть хитрой и находчивой. Вадик и сам не заметить, как все мне расскажет. А мы уж тогда с тобой о ней позаботимся, как следует. У нас это бессовестная стерва, безнаказанной не уйдет.