Цена короны
Шрифт:
И не обернуться. Не отвести глаз от зубчатой розетки на груди металлического воина, похожей на мельничное колесо. Вот-вот оно повернется, и омерзительный стальной скрежет прорежет тишину, разорвет непрестанно шевелящиеся призрачные нити, что как будто держат мертвого воина, не давая упасть…
Снова зазвучал тихий монотонный голос. Не мужской, не женский… бестелесный. И на полу перед амвоном начала проступать тусклая огненная спираль.
Голос смолк. Но спираль становилась все ярче и медленно, завораживающе медленно вращалась. Она была огромна – добрый десяток шагов в поперечнике. Казалось, ее тупой конец вот-вот коснется железных сапог.
Наемница
– Рахх зыдыр судох [29] …– прошипела Тэм. – Пресветлый Сеггер, как все паршиво…
Она вдруг поняла, что видит духа, призрака, – кого угодно, только не человека. Сквозь высокую статную фигуру можно было смутно разглядеть камень стены…
29
Непристойное орочье ругательство.
Внезапно наемница застонала, качнулась и начала оседать на камни. Ее лицо вдруг постарело, подурнело и стало похоже на тряпичную маску-личину с разорванной и наскоро зашитой щекой – маску вампирши, прикусившей одним клыком собственную губу.
Флайри осталась одна. Тишина невыносимо давила – так, что хотелось изогнуться и крепко приложиться затылком о каменистую землю. Слух просил хоть каких-то звуков. Но все звуки куда-то подевались, куда-то исчезли: и пение ночного сверчка, и скрип козодоя, и почти неуловимый слухом шелест ветра в траве. Тысячеглазая безмолвная ночь зорко глядела вниз, и казалось: ничто не в силах укрыться от равнодушного холодного взгляда.
А затем она услышала… Нет, показалось, обманул собственный пульс, отдающийся в ушах… Однако несколько мгновений спустя сомнений не осталось: шаги! Приближаюшиеся осторожные шаги!
– Мну, малыш! – позвала Флайри тихонько.
Потом несколько громче:
– Я здесь, сюда!
Неизвестно, что творилось на душе у маленького осклизга… Да и есть у него вообще душа? Однако всю его жизнь люди дрессировали и натаскивали болотное существо, добиваясь, чтобы оно лечило, умеряло страдания… Многолетние старания не пропали даром: очевидно, какие-то эманации избитой и страдающей Флайри пересилили панический страх, внушаемый мертвецами Мну.
Из темноты выплыла закутанная в плащ фигура – не Мну! чужой! – и Флайри поняла, что опять ошиблась… А вот расчет наемницы опять оказался точен.
Повисла томительная пауза. Наложница не могла толком рассмотреть остановившегося в нескольких шагах незнакомца. Он же, казалось, разглядывал ее весьма внимательно, нимало не смущаясь темнотой. А затем произнес странным голосом, сопровождавшимся металлическим лязганьем:
– Доброго вам здоровьичка, сейра Маар!
Флайри изумилась. Давно, очень давно никто не называл ее так – став наложницей, девушка теряет родовое имя.
Знакомый из прошлой жизни… Может, не все так плохо? Врагов тогда юная Флайри еще не успела себе нажить… Она пыталась хоть как-то приободрить себя, но ничего не получалось. Всё плохо. И станет еще хуже.
И тут из-за горизонта наконец выскочила Галлана, первая и меньшая из лун, – она двигалась по небу стремительно, не в пример своим неторопивым товаркам.
Старый знакомец шагнул вперед, откинул капюшон, скрывавший лицо. Знакомец? Нет, узнать его Флайри
не смогла… Да и немудрено: лицо человека было страшно изуродовано.Нос и уши отсечены, и раны зажили не так давно; губ тоже нет, в лунном свете поблескивали оскаленные в вечной ухмылке зубы. Стальные зубы…
– Не узнаете, сейра Маар? – пролязгал изувеченный. – Понятственно, кто ж людишек-то запоминает, кому нагайки выдает да копытами лошадиными их топчет… А вот я не забыл, Бо-Заир ничего не забывает.
– Вы ошиблись… Я никогда…
Бо-Заир засмеялся, и лучше бы он этого не делал. Казалось, что части тела, производящие смех, ему тоже отковали из стали, а затем смазали змеиным ядом.
– Было, было… Людишки винцо попивали, никого, значит, себе не трогали, а тут рог трубит, солдаты скачут… Были зубы у Бо-Заира – подковой хрясь! – и не стало.
И Флайри вспомнила! Тогда, много лет назад назад, на самой заре их знакомства с Адрелианом… Мятежный сайэр Яллен Суркот велел открыть винные погреба, надеясь привлечь на свою сторону пьяную чернь. Лорд-регент запретил гвардейцам пускать в ход оружие, хмельная толпа не выдержала вида скачущих на нее боевых коней. И юная сайрис Флайри Моор скакала там, у левого стремени любимого, – наверное, этот бедолага был слишком пьян и невзначай подвернулся под копыта…
Что-либо сказать и как-либо оправдаться она не успела. Бо-Заир надвинулся вплотную со словами:
– Я эту штучку вот попросил, значит, и получил для балеоговской потаскушки, для Дочки Снегов, так ее кличут… А нынче вот думаю: дайкось на тебе, значит, спытаю…
На миг Флайри показалось, что стальнозубый выдернул из-под одежды какое-то оружие, блеснувшее в лунном свете. Потом разлядела: не выдергивал, выскочило само, и вовсе не для боя сделано это орудие. Чудовищная стальная пародия на детородный орган, усеянная шипами, лезвиями и зазубренными крючками, напоминающими рыболовные…
Флайри закричала во весь голос, и кричала очень долго.
Я потерял счет времени. Голос, который говорил со мной… или во мне… тот странный бестелесный голос… Был ли он? Или это я говорю сам с собой, подобно пленнику, запертому в башне?..
Время никогда не останавливается. Оно подобно реке, а реки всегда текут…
…Реки на стыке болот и предгорий Йериклиппена, чьи русла глубоки, словно прорезаны клинком в теле земли. Летом вода в них кажется неподвижной, как золотисто-бурое стекло. Но поздней осенью начинаются дожди, и тогда выходят из берегов и несутся, исходя белой пеной, в отчаянной попытке достичь моря…
…Моря, которого больше нет…
И никогда не будет…
…Если не сделать прошлое будущим. Это кажется невозможным, но есть в мире то, что заставит реку времени повернуть вспять…
…Молот Времени. Недаром мое сердце затрепетало от радости, когда мне принесли тот свиток. Я понял, как можно сделать с его помощью…
…Если попадет в нужные руки. Не следует забывать: у мальчика, который отправился добывать Молот, свои представления о спасении мира. Все мы неохотно расстаемся с тем, что досталось с потом и кровью. Или с тем, что обещает исполнение желаний… Захочет ли он расстаться с молотом? Что победит в нем: чувство долга или стремление сделать все по-своему, свойственное юности?