Цена любви

— Но, Александр Борисович, — возразил Щербак, — если бы убийца был сотрудником, допустим, клиники, что, на мой взгляд, вовсе не вероятно, коли старика там, наоборот, лечили, он бы как раз постарался сделать это как можно дальше от своего места работы.

— В обычном случае — да… А вдруг иной возможности у него не имелось?… Галочка, — Турецкий повернулся к молча сидевшей все это время Романовой, с интересом следившей за их разговором с Николаем. — Что там говорила эта моделька? Что отец Клименко пару месяцев не появлялся у дочери в агентстве, хотя до этого ездил часто?

— Да, Александр Борисович, — кивнула девушка. — И там знали, что это из-за болезни. Но две недели назад Лидия Ильинична его снова привезла, и, по словам Сони, выглядел он прекрасно.

— И тем не менее не думаю, что старик Клименко часто выходил из дома, возможно, все его вылазки и сводились к клинике — обязательный визит к врачу и к дочери в гости… Ладно, считайте, что я это так, в порядке бреда…

— Так ехать мне к Хабарову или нет? — уточнил Николай.

— Поезжай, но после того, как встретишься с Лидией Ильиничной. У нее же выяснишь все, что возможно, по части здоровья и лечения отца.

— Что именно?

— Во-первых, сам диагноз: рак, между прочим, бывает разных стадий, мне нужны детали. Судя по тому, что мы сейчас знаем, у старика наступила ремиссия, а она тоже на пустом месте не случается, причем происходит это крайне редко.

— Что-нибудь еще?

— Кто, помимо Хабарова, его лечил, что это за методы, которыми лечили? Ведь по каким-то причинам Клименко предпочли эту клинику Каширке? И кажется, совсем не зря…

— Хорошо, Сан Борисыч, все это я выясню. Вначале у нее, а потом, если понадобится, у самого профессора. Правда, до него еще добраться нужно, пока что, кроме секретаря по телефону, пообщаться там мне ни с кем не удалось. Хоть записывайся на прием! Но и там, как утверждают в регистратуре, очередь на две недели вперед…

— Значит, в клинику ты все-таки заходил?

— Заходил, но дальше регистратуры меня не пустили, а доставать удостоверение не стал, зачем лишний раз светиться?

— Все правильно, — кивнул Турецкий.

— Александр Борисович, — Галочка слегка порозовела, — у меня еще целая неделя отгулов, и если я нужна…

Турецкий задумчиво поглядел на девушку:

— Твоя машина на ходу?

Вопрос был существенным: старенький «Москвич» Романовой, купленный с рук, ломался с периодичностью где-то раз в месяц.

— На ходу, — кивнула она. — Только что забрала у ребят, клянутся, что на этот раз минимум полгода гарантии…

— Я бы хотел, чтоб ты пару дней понаблюдала за нашей клиенткой — так, на всякий случай: нет ли за ней и сейчас хвоста?

— Есть понаблюдать! — Галочка улыбнулась и встала со своего места у окна.

Николай не сдержался и фыркнул:

— Ну ты даешь, капитан Романова! Отродясь ни у кого не наблюдал трудового энтузиазма, когда речь шла о наружке! Здорово же вас с Володькой допекли в родной конторе… Слушай, а как у него по части отгулов? Или, может, отпуск взял?

Он подмигнул Турецкому, и они оба весело расхохотались.

Антон Плетнев, так же как и Александр Борисович, втайне был уверен, что никакого убийства Николая Мальцева никто и не думал заказывать: перед ними типичная бандитская разборка внутри диаспоры. А Николаю просто-напросто не повезло, оказался в ненужном месте в ненужный момент. Поэтому, когда Турецкий усадил его за копии следственных документов, доставил которые в «Глорию» лично майор Щеткин, он же сэр Генри, оперативник взялся просматривать их с куда большим энтузиазмом, чем деловые записи самого Мальцева, отданные ему вдовой. Записи, с его точки зрения, могут и подождать, а вот доказать, что все дело вовсе не в бизнесмене, значило избавиться от довольно-таки занудного дела: к тому же китайские имена, а порой и вовсе столбики иероглифов, которыми периодически пестрели некоторые страницы дела (перевод, правда, прилагался), почему-то мешали Антону сосредоточиться.

В общем, когда Турецкий с вопросительным видом заглянул к нему в общий кабинет, особо сказать Антону, несмотря на энтузиазм, было нечего.

— Пока никаких зацепок, — произнес он виноватым тоном. — Если верить экспертизе, самая обычная бандитская разборка: огнестрел, потом поджог. Оружие сейчас по пулегильзотеке отрабатывают. А документы по работникам цеха…

— Наверняка липа! — закончил за Плетнева Александр Борисович. — Какой идиот будет нелегалов по их настоящим именам записывать? Но проверять все равно придется тщательно! Ты что же, не все еще просмотрел?

— Не все, но к вечеру наверняка закончу.

— Не думай, что бумажная работа — ерунда… — начал Турецкий назидательным тоном, но Антон его перебил:

— Что ты, Саш, я так не думаю!

И тут же его, в свою очередь, перебил телефонный звонок. Плетнев взял трубку и некоторое время слушал молча, мрачнея на глазах.

— Хорошо, — пробормотал он наконец. — Сейчас попытаюсь…

Взгляд, который он тут же перевел с документов на Турецкого, был просительным.

— Опять Васька в школе подрался… — огорченно вздохнул он. — Сам директор звонил, срочно требует меня… Еще и нахамил, говорит. Саш… Клянусь, до вечера я все документы просмотрю, а сейчас… Отпусти в школу, а?

Александр Борисович вздохнул и покачал головой:

— Антон, ты разговариваешь со мной, как с душителем и эксплуататором… Неужто похож? Езжай, конечно! Я и сам сейчас к адвокату Мальцевых собираюсь… Скажи только, документы Николая ты тоже пока не просматривал?

— Исключительно по диагонали! Но могу сказать, что там у него имена работников этого Чжана тоже перечислены, правда, пока я не вчитывался… И суммы какие-то стоят… Так я поеду?

— Давай, дуй к своему хулигану. — Турецкий через силу улыбнулся и вышел из кабинета.

Официальным документам, которые заполучило следствие, он доверял не больше Антона, потому и решил поговорить с адвокатом Мальцева, как выяснилось, уже довольно давно занимавшимся делами убитого бизнесмена. Тем более что и сам знал его совсем неплохо: Виктор Борисович Каторин был приятелем другого адвоката — близкого друга и Турецкого, и покойного Дениса Юры Гордеева. Несколько раз Сан Борисычу довелось расслабляться в мужской компании, где присутствовал и Каторин. У него было забавное прозвище Лимонник, бытовавшее среди знакомых и полученное тем за нежную привязанность к этим экзотическим растениям.

Вот в процессе ухода за очередным из них Турецкий и застал адвоката, с огорченным видом стоявшего возле самого большого и ветвистого лимона, высаженного в здоровенную бочку почти посередине просторного кабинета. Несмотря на «лимонный сдвиг», Виктор Борисович был прекрасным адвокатом и вполне даже в своем деле преуспел, открыв еще пять лет назад собственную контору.

— Представляешь? — прямо с порога пожаловался Каторин, едва Турецкий открыл двери. — Привой оказался паршивый… У нас хорошего привоя вообще не достанешь!