Цена мира

— Так отведи меня прямо так! — разозлилась принцесса, — Ты думаешь, меня так сильно волнует, что увидят пара-тройка слуг?

Какие мелочи, право. Тем более что по асканийским меркам её любимые платья и так открывали больше, чем полагалось почтенной замужней даме.

Гленна лишь вздохнула. Не первый год знавшая свою госпожу, она не надеялась её переспорить.

— Допейте хотя бы лекарство, — попросила камеристка.

Стражники у дверей вылупились на неё настолько круглыми глазами, будто впервые в жизни видели женщину в одной нижней рубашке. Да и что они могли рассмотреть? Учитывая, что чтобы не тревожить раненные запястья, ей пришлось упереться в спину Гленны, опершись локтями на ее плечи.

Хотя вот уже глядя ей вслед… кое-что они видеть все-таки могли.

Но ей было все равно.

Покои, где разместили Ингвара, располагались прямо напротив и в принципе, казались зеркальным отражением. Разве что вместо серых тонов местное убранство было выдержано в зеленоватых.

Но это все сейчас было неважно.

Ингвар лежал на спине, бледный как молоко, и сложенные на груди руки вызывали безотчетную и пугающую ассоциацию с покойником в гробу. Однако к счастью, едва дверь отворилась, он открыл глаза, мгновенно разрушая это впечатление. И хоть блеклым было их свечение, кесер слабо улыбнулся:

— Лин…

— Ингвар! — Линетта обрадовалась настолько, что смогла приблизиться без помощи Гленны, — Ты в порядке?..

— Что со мной сделается…

Но скривившееся лицо выдало его, наглядно дав понять, что бравада эта была во многом ложной.

— Зачем ты пришла? — спросил он, — Тебе нужно отдыхать. Восстанавливаться после ран.

Линетта аж обиделась от такого вопроса. Всю дорогу от одних покоев до других она обмирала от страха, что сейчас все окажется ложью, представляла себе, что сейчас увидит сожженный скелет или не увидит вообще ничего, а он… Заявляет ей, что она зря пришла?!

— В смысле, «зачем»? — возмутилась она, — Мне нужно было увидеть, что ты жив. Что меня не обманывают. Что ты не сгорел в адовом пламени.

— Ты… беспокоилась за меня?

И столько искреннего недоумения было в этом вопросе, что она аж запнулась, и резкие слова застряли у неё в горле.

— А что, по-твоему не должна была? — с не меньшим удивлением спросила принцесса.

— Не то чтобы…

Ингвар перевел взгляд на потолок, и почему-то Линетте показалось, что он смущен.

— Просто это странно. И непривычно. Обо мне никогда… не беспокоились. Я имею в виду, сердцем.

— Ингвар…

Чувствуя, что не может долго стоять, Линетта присела на край кровати. Рефлекторно она попыталась взять мужа за руку, но он не коснулся её. Да и она мгновенно почувствовала, что раненные руки категорически против таких издевательств.

— Я не могу тебя коснуться… — растерянно проговорила она, — Хочу, но не могу…

— Вообще, можешь, — хмыкнул Ингвар, — Необязательно делать это руками.

Чуть повернувшись, он откинул одеяло. Линетта увидела, что набедренная повязка на нем все-таки есть, — но и только. Да и шрамов на теле с приснопамятной дуэли немного прибавилось.

— Иди ко мне.

— Если ты намекаешь на мое обещание… — начала было девушка, но он тихо рассмеялся:

— Я бы и рад. Но как бы ни стыдно было признаваться, сейчас я и сам был бы не в состоянии. Наверное, какая-то высшая сила категорически против. Но это же сторониться друг друга. Я просто хочу почувствовать тебя. Твое тепло… Твою любовь.

Против этого желания Линетта устоять не могла. Мягко скользнула она под одеяло, прильнув всем телом к теплому боку мужчины и чувствуя, что тонкая нижняя рубашка создает лишь иллюзорную преграду между ними. Ингвар приобнял её за плечи, прижимая к себе, и как-то вдруг почувствовала Линетта, насколько смешны и нелепы были её страхи. Что здесь, в этих объятиях, она в полной безопасности.

Укрыта от всего зла мира.

— Госпожа, если я вам пока не нужна, то я буду снаружи, — понятливо сообщила Гленна.

И лишь оставшись наедине с мужем, Линетта наконец дала волю слезам.

— Ингвар, я боялась! Я так боялась! Я… Я…

Будто рухнула невидимая плотина, сдерживавшая поток её эмоций. Принцесса говорила, — сбивчиво, перескакивая с одного на другое, рассказывала она, что чувствовала, когда поняла, что Вулфред — не тот, за кого себя выдает. Как пыталась предупредить короля и как понимала, что не успеет. Как пряталась от нежити и молилась Шести Богам, чтобы Челсея не выдала её. Как страшно ей было смотреть в лицо проклятой тени и как больно, когда прибивали к кресту. Как страдала она, зная, что спасения нет. Как воспряла она духом, увидев его на пороге, — и как рухнула душа в пятки, когда она думала, что потеряла его навсегда.

Ингвар слушал её сбивчивый рассказ. Молча слушал, мягко поглаживая её по спине. Может быть, не знал, что сказать, как справиться с потоком.

А может быть, знал, что иногда выговориться — это все, что нам нужно.

Выговориться — и знать, что тебя принимают и любят.

В скором времени, утомленная разговором, она просто прикрыла глаза, растворившись в уюте ласковых объятий. Отступили, поблекли пережитые ужасы. И даже боль в запястьях как будто стала слабее. Все, что осталось, это биение двух сердец и тепло надежных рук.

Наверное, в какой-то момент Линетта задремала, положив голову на плечо супруга. Проснулась она от громкого голоса слуги за дверью, возвестившего:

— Его Величество король Бей’Этельберт Милосердный!

Этельберт вошел в покои сразу после доклада, не давая времени отреагировать, так что Линетта немедленно заметалась, не зная, что хуже, — нагло лежать в присутствии короля или вылезти из-под одеяла и предстать перед ним в неподобающем виде.

Впрочем, увидев её, король смутился кабы не сильнее её самой.

— Простите, миледи, я не ожидал, что вы будете здесь! — заявил он, торопливо отворачиваясь. Бросив взгляд на Ингвара, он добавил:

— Ты не перестаешь удивлять меня, брат.

— Знаешь, любому из твоих подданных я бы посоветовал научиться стучаться, — недружелюбно заметил кесер.

— Ты видел хоть раз, чтобы король стучался в собственном дворце? — возмутился Этельберт.

— Ни разу, — согласился Ингвар, — И уже хотя бы поэтому было бы крайне любопытно посмотреть.

Странно было видеть, как правитель целой страны, человек, что когда-то сокрушил её отца в войне, разговаривает, как обычный человек. Почему-то почувствовала Линетта, что сейчас Этельберт и Ингвар общаются не как король и подданный, а просто как младший и старший брат. Но странным было, что они разговаривали так при ней.

Значило ли это, что они ей доверяли? Что её приняли в семью?

Странно было об этом думать.

— Я так понимаю, спрашивать тебя о самочувствии бесполезно, — хмыкнул тем временем король, — Чтобы ты признался, что тебе плохо, тебе нужно как минимум что-то отрезать.

Ингвар криво ухмыльнулся:

— В присутствии дамы, дорогой братец, не поможет даже это.

— Можете не обсуждать это при мне? — не выдержала Линетта, — Может быть вам это и привычно, но мне страшно.

И крепче прижалась к мужу.