Цена ошибки - любовь

— Понятия не имею, — Ян сунул руки в карманы брюк и пожал плечами. — Зачем убежала? Можно же было поговорить.

В его голосе прозвучала откровенная обида, и Саша топнула ногой, уже мало заботясь о том, слышит ли их перепалку секретарь.

— А ты, блин, — выкрикнула она, — прямо пришел поговорить, да?! Вот с порога начал говорить?! Это все неправильно, неправильно!

— Что неправильно? — поинтересовался мужчина, вдруг улыбнувшись. Такой резкий перепад в его настроении удивил Сашу, она проследила за его взглядом и заметила, что он смотрит на ее грудь. Побагровев, она верольно провела по толстой ткани свитера — там, под ним, заметно выступая, была подвеска, подаренная им на Новый год. Саша не знала, почему не сняла ее. Голубой камешек завораживал ее, она полюбила поглаживать его грани, его блеск и цвет успокаивали ее, и это украшение стало как будто частью ее. Удивительно, но у девушки даже мысли не возникло, чтобы вернуть Яну этот нечаянный подарок…

Вид девушки — взъерошенный, рассерженный, какой-то нескладный, как у Гавроша на баррикадах, — был ужасно смешной, и Ян, улыбнувшись, уже не смог вернуть на свое лицо выражение полнейшего безразличия. Более того, глянув в ее разноцветные глаза, по почувствовал, что оттаивает, и летят к чертям все планы, улетучивается обида и злость — и память о том, как она убежала и оставила его с носом. Он долго думал, как ему вести себя с Сашей при встрече, выбирал фразы, интонации, с какими будет обращаться к ней при надобности. Настраивался на то, что придется давить в себе желание зайти в бухгалтерию и посмотреть на нее. Сотни раз со злостью повторял себе, что черта с два он побежит за этой дурочкой, за этой истеричкой, за притворщицей, набивающей себе цену. Так он думал, увидев ее на пороге собственного кабинета. Готов был выставить ее тотчас. Хулиганский жест, продемонстрированный секретарю, заставил его смеяться и он еле успел вернуть на лицо выражение серьезности прежде, чем Саша увидела его веселье. И глядя, как она смешно и отчаянно сражается с ним, сопротивляется собственному влечению, он забыл все, и обиду, и ярость, и захотелось закрыть дверь, стащить с ее стройных бедер эти ужасные джинсы и оттрахать прямо на столе, зажав ладонью рот, чтобы секретарь не слышала — ну, или чтобы не слышала слишком многого.

— Все, — голос Саши предательски хрипнул. — Ты не понимаешь? Не понимаешь?

— Не понимаю, — подтвердил Ян. — Объясни. Поясни мне наконец-то свои метания… трусиха.

Саша хотела выкрикнуть какую-то колкость, но сдержалась, с трудом переводя дух.

— Ты, — сказала она отчетливо и как можно спокойнее, словно пытаясь вложить свою мысль в голову Яна, — был с моей подругой. И с моей стороны неправильно было… быть с тобой.

— Спиши это в копилку моих грехов, — беспечно ответил Ян, пожав плечами. — Это же я заблудился. Еще?

— Мы переспали, — продолжила Саша настырно, и Ян кивнул.

— Неоднократно, — угодливо подсказал он, с удовольствием наблюдая, как щеки девушки краснеют от смущения и она начинает прятать глаза от его смеющегося взгляда. — И что с того?

— Тебе не кажется, — язвительно ответила Саша, — что сначала приличные люди знакомятся, ходят на свидания, а потом уже прыгают в койку?

Ян снова беспечно пожал плечами, задумчиво глядя в потолок, и разъяренной Саше показалось, что он нарочно делает такой отстраненный и невинный вид, дрязня ее.

— Считай, у нас был ускоренный курс знакомства, — ответил он легкомысленно. — Мы уже перешли на "ты". Но если хочешь, я приглашу тебя на свидание. Хочешь?

Саша, хватая губами воздух, отступила на шаг.

— Не подписал? — вкрадчиво поинтересовалась Лиля, когда Саша пинком распахнула дверь и ураганом пронеслась через весь кабинет на свое место.

Саша упала на стул, закрыла лицо руками. Плечи ее вздрагивали.

— Нет, — глухо ответила она.

На предательски светящемся экране висел текст заявления. Лиля после ее ухода посмотрела, не постеснялась залезть в сашины документы.

— Ладно, не реви, — грубо сказала Лиля, неторопливо наливая чаю в сашину чашку. — Что у вас там, рассказывай?

Саша, шмыгая носом, схватила горячую чашку, пригубила ароматую жидкость. Губы ее вспухли, собранные на макушке в хвостик волосы рассыпались оттого, что резинка съехала набок, и Лилька, глядя на подругу, больше похожую на профессиональную нищую, лишь качала головой.

— Что, что он сказал? — допытывалась она.

Саша лишь потягивала чай и мотала головой, прикрывая глаза.

И губы ее вспухли не от плача.

…Там, в кабинете, шагнув к Саше, ошеломленной его вопросом, Ян крепко ухватил ее за плечи, прижал к стене и поцеловал — точно так же, как целовал тогда, в их последнее свидание, навалившись на нее всем телом, перехватив тонкие запястья, прижав ее сопротивляющиеся руки к стене. Страстно, жадно, нетерпеливо, бессовестно, ничуть не заботясь о том, что кто-нибудь может войти и застать их в этой пикантной, неоднозначной ситуации. Саша чуть вскрикнула, ощутив его губы на своих, но он быстро подавил ее сопротивление, и ее подрагивающие в его ладонях кисти рук безвольно замерли, пока он ласкал ее губы языком, сладко и нежно.

— Чудовищная прическа, — шепнул он, отпустив ее ослабевшие руки и проводя ладонью по ее волосам, пытаясь высвободить их от резинки, прижимаясь лицом к ее дрожащей шее. — Ну так что, свидание?

Странное дело. С Лилей все было не так. На нее хотелось любоваться, ее хотелось показать всему миру и для ее внешности любая — даже самая ничтожная деталь, — имела какое-то значение. С Сашей все было не так. Похожая на студентку-троечницу в своем нелепом балахоне, грубых тупоносых ботинках и с хвостиком на макушке, она почему-то все равно дико возбуждала Яна. Смотреть, любоваться, как на картину на нее не хотелось; а вот растрепать еще сильнее, содрать с нее серую, невнятную одежду, как грубую оберточную бумагу с произведения искусства, чтобы увидеть совершенную красоту — да. Ощутить под ладонями ее дрожь — да. Податливость ее тела — да! Мягкость ее кожи, аппетитность ее ягодиц, упругость ее бедер, влагу ее желания под пальцами — три тысячи "да"!

— Нет, нет, погоди, — протестующе зашептала Саша, испуганная его напором, но он безжалостно опустил руку между ее ног и жадно сжал пальцы на горячей ткани джинсов. Она изо всех сил сдерживалась, кусала губы, чтобы не застонать так громко, что услышит в приемной секретарь, и это заводило еще больше. Хотелось гладить и ласкать ее нарочно так, чтобы она забыла о стыдливости, раскрыла перед ним бедра, откинулась на его руку и всецело отдалась его власти.

— Свидание? — упрямо повторил он, глядя пронзительным взглядом ей в глаза поглаживая девушку так, что глаза ее затуманились и она ахнула, невольно поджав живот, сжав колени. — Или через пять минут ты будешь кричать. Обещаю.

— Хорошо, хорошо! — выдохнула Саша, чувствуя, как он водит пальцами по грубому шву и тот врезается в ее тело так чувствительно…

От следующего поцелуя у нее закружилась голова, Саша обхватила Яна, запустила руки под его доргой, безупречо сидящий пиджак, стиснула пальцы на тонкой ткани его сорочки, под которой — только горячее тело. Его пальцы все поглаживали ее снизу, так вкрадчиво и неторопливо, так чувствительно, что она начинала поскуливать, когда его язык проникал в ее рот и ласкал язык откровенно и чувствительно.

— Когда? — бесстрастно и холодно произнес он, отрываясь от ее задыхающихся губ. Ее пальцы тискали, сжимали его одежду, девушка чуть постанывала под его лаской, и он с удовольствием смотрел, как страдальчески изгибаются ее брови, как ее губы дрожат, выдыхая горячий воздух.

— Подожди, подожди, — взмолилась Саша, пытаясь удержать его руки, но тщетно. Вжикнула расстегиваемая молния и его бессовестные пальцы скользнули в ее джинсы, прямо под беленькие простые трусики, по голому чистому лобку, прямо между мокрых складочек, да так коварно, что Саша вскрикнула бы, если б не его губы, закрывшие поцелуем ее рот.