Цена победы - смерть!
Шрифт:
— Так точно, ваше высокпревосходство.
— Добро. Ещё вот что — выгребите все арсеналы флота и заминируйте подход к порту, так чтобы ниаронцы задолбались это всё тралить…
— Но, господин генерал… — неуверенно спросил Сомов. — А как же нам самим выходить в море, мимо наших же мин?
Морозов удивлённо посмотрел на фрегаттен-капитана.
— А вы что ещё до сих пор не поняли? В море вы уже не выйдете — большая часть кораблей вашей эскадры будет потеряна при отражении морского десанта, а те, что уцелеют, я прикажу уничтожить, дабы они не достались врагу… Так что рекомендую всем вашим людям, кроме канониров и механиков, надевать доспехи и учиться сухопутному бою.
Судя по унылому выражению
— К демонтажу орудий с "Рассвета" приступайте немедленно. Насколько я помню крепостную трёхдюймовку и её питающий аккумулятор, то особых проблем возникнуть не должно. Возьмите сколько нужно солдат из приведённого мной подкрепления и начинайте готовить позиции для эмиттеров — они не будут лишними в обороне… И вообще займитесь дополнительными укреплениями. Да, кстати, что у вас с зенитками?
— Четыре спаренных установки, в данный момент на плановом ремонте, — отрапортовал Катальский.
— Это прям диверсия какая-то… — пробормотал Евстафий. — Здесь — на ремонте, в Южном — на ремонте… А по драконам из гаубиц и арбалетов приходится стрелять…
— С ремонтом заканчивать, — отрезал Морозов. — Хотя… Восемь стволов — это капля в море… Ну да ладно, пускай будут. И вот ещё что, подготовьтесь к вывозу всего ценного из острога — часть обоза уже прибыла, остальные подводы прибудут позже. Всё что будет невозможно вывезти — уничтожить на месте, чтобы не досталось врагу. И заминировать тут всё к едреней матери. Я хочу, чтобы ниаронцы дрались за крепость, но получили в итоге только кучу трупов своих солдат и груду развалин. Но без лишней необходимости не рискуйте — живые вы будете гораздо полезнее, чем героически погибшие. Сейчас мне массовый героизм от вас не нужен, мне нужна качественно сделанная работа.
Ну да ладно, в сторону лирику и высокие слова…
С теорией мы более-менее разобрались, теперь пойдём всё осмотрим ещё раз, но уже в натуре. Пройдёмте, господа офицеры.
* * *
10 июня 1607 г., о. Монерон, г. Южно-Монеронск, 16:00
— Господин старшина, а зачем это мы делаем? Ерундой ведь же какой-то, прости Сотер, занимаемся… — молодой ополченец с кислым видом нашивал себе на плащ небольшие верёвочные петли. С иголкой в руках он чувствовал себя не слишком комфортно — подобная работа была для бойца в диковинку, вот и полезло недовольство.
— А-атставить разговорчики, — на корню зарубил пререкания уже знакомый седоусый старшина. — Ты мне, дурило, ишо потом спасибо скажешь и в ножки поклонишься за енту ерунду…
Старшину звали очень потешно — Клавдий Юрьевич Пихтин, но никто из ополченцев над этим не ржал. Седоусый хоть и разменял уже шестой десяток, но был бойцом всё ещё хоть куда, и удар у него был хорошо поставлен, в чём кое-кто уже имел несчастье убедиться.
…Новобранцы даже и не подозревали, каких трудов стоило капитану Бондарю заполучить этого бойца в свою роту.
Дед Пихто, как иногда его называли, был не просто хорошим, а очень хорошим солдатом, даже, несмотря на свой возраст. Он не очень любил распространяться о своём прошлом, но Павел знал, что Клавдий успел немало послужить в егерях — уж больно у него характерные знания и навыки были.
Другое дело, что старшина не особо любил демонстрировать их — нехорошие, видать, у него были с этим связаны воспоминания. Всё же егеря род войск хоть и элитный, но… слишком уж одиозный что ли, их же основной профиль — лесная война. Это старались не афишировать, но первоначально их затачивали исключительно на котрэльфийскую борьбу, а сражаться против Перворождённых на их же территории могли только или настоящие профессионалы, или настоящие
маньяки.В егеря брали и тех, и других.
Это уже потом, когда вялотекущие войны с ушастыми (кстати, очень неточная характеристика — практически у всех иных рас уши иной, чем у людей формы) затихли, "охотников" начали использовать и в других целях. Например, для выкуривания из лесов взбунтовавшихся крестьян и иных мятежников. Именно тогда, егеря и заполучили свою неоднозначную славу — уж слишком они не стеснялись в выборе методов и средств ведения войны.
Так что было неудивительно, что Дед предпочитает помалкивать о своём прошлом — мало ли что, вдруг случайно столкнёшься с чьим-то кровником. Это официально в Империи вендетту отменили много веков назад, но кое-кто до сих ведь придерживается старых принципов…
— …Объясняю. Ломаешь ветки всякие, в петли енти втыкиваешь и готово. Не абы что, но как маскировка в лесу — сгодится. Всё лучше, чем кирасой в кустах отсвечивать. Будет время, я вообще всех вас заставлю нормальный плащ-лохматку сшить — нас такие здорово выручали…
— Хосподин старшина, а хде вы раньше-то служили? — спросил долговязый громила-Анжей. — Вы столько всякого знаете…
Клавдий помялся, но всё же решился ответить честно:
— В егерях я, бойцы, служил. Такие вот дела…
С облегчением старшина понял, что ни у кого не было в глазах ни страха, ни ненависти — слишком уж далеко был Монерон от тех мест, где Клавдию пришлось воевать… Наоборот, на него теперь стали смотреть с ещё большим уважением и почтением — всё-таки элита, как-никак!..
— Так, харэ языком чесать уже. Шоб через полчаса всё готово было — с каждого лично спрошу. Понятно?
— Так точно, господин старшина! — хором ответили новобранцы.
— То-то же, — старшина грозно пошевелил усами. — Я не я буду, если из вас нормальных солдат не сделаю.
* * *
10 июня 1607 г., о. Монерон, острог-порт Мгачи, 21:04
Хоть день уже и клонился к закату, но в районе острога Мгачи всё ещё кипела напряжённая работа.
Многого за неполный день добиться не удалось, но кое-где уже начали появляться заготовки для редутов, откапывались рвы и волчьи ямы, местами начали вырастать бревенчатые частоколы и леса заострённых кольев.
Деревянные постройки сноровисто разбирались буквально по брёвнышкам, чтобы потом их можно было применить при постройке полевых укреплений. Обнажённые по пояс легионеры махали лопатами и кирками, громко и нецензурно сетуя на непомерно расплодившихся комаров и собачьи условия работы.
В море всё ещё виднелись силуэты тройки корветов, занятых постановкой минных заграждений. Около брекватера стоял заякоренный минный крейсер, загружаемый камнем и песком — его затопление было назначено на послезавтра. Прямо у причалов стояли полупогружённые в воду канонерки — их уже успели посадить на дно, дабы повысить их устойчивость при стрельбе и живучесть, а теперь на них пытались поставить дополнительную защиту. Старенькие корабли за исключением слабой броневой палубы и лёгких орудийных щитов бронированы не были, и теперь эмиттеры канлодок спешно обкладывались мешками с песком — не бог весть что, но всё лучше, чем есть… Для морского боя такой метод вряд ли бы прошёл — слишком уж велика неустойчивость конструкции, но вот в условиях неподвижной артиллерийской платформы — почему бы и нет? Помнится, при подавлении Равельского мятежа Аристарх изрядно нагляделся на кустарные самоделки повстанцев — тогда дарги переделывали в боевые корабли обычные самоходные баржи. Премудрость была невелика — поставить питающие аккумуляторы, пару эмиттеров, обложить всё это безобразие мешками с песком, и эрзац-канонерка готова.