Цена Рассвета

— Нет…

— Понял, научу.

— С отравой?

— Непременно!

— Вот и договорились, — засмеялась Аларья.

Короткий разговор подействовал, как бокал вина. Вспышка ярости переродилась в приступ шального веселья. Захотелось вдруг прыгать, пройтись колесом по коридору или завопить во весь голос.

— Ты будешь жить у меня, — сказал он через месяц, и тут же уточнил:

— У меня, а не со мной. Хватит с тебя общаги…

Уточнение Аларью безмерно опечалило, но спорить с Глором на эту тему она не могла. Чашки с чаем, тарелки и книги действительно регулярно пролетали в опасной близости от его головы, Аларья вспомнила весь арсенал ругательств, основательно расширенный в колонии, не раз и не два ревмя ревела… но директор относился к тем людям, за которыми идут в огонь и воду.

Двухкомнатная квартира на окраине никогда не пустовала. Здесь был тот же проходной двор, что и в центре, Аларья высыпалась от силы раз в неделю. В отведенной ей комнате помимо кровати стояли два раскладных дивана, и почти всегда на них кто-то ночевал. Гости Глора. Казалось, он знаком со всей Вольной, по крайней мере — с лучшей ее частью.

Музыканты и известные актеры, художники и писатели, личности сомнительного вида и ослепительной красоты женщины… часть имен и фамилий, прозвищ и псевдонимов Аларья знала из новостей. Одни приходили с бутылкой вина, другие с канистрой пива, третьи с пустыми руками, но все чувствовали себя как дома. Девушка быстро научилась готовить салат тазами и похлебку ведрами, болтать со всеми обо всем и держаться уверенно даже с самыми именитыми гостями.

В доме существовало только одно правило: никаких наркотиков. Здесь пили вино и водку, курили сигареты и трубки, цедили по капле дорогие ликеры и домашние наливки, но никакой «дымки» и прочей дряни не было.

— Именно так я и хотела жить, — как-то призналась Аларья. — А получилось…

— Как всегда, — кивнул Глор. — Ты хотела богемной жизни, но есть богема и пена. Одно с другим не смешивается. Ты влезла в пену. В то, с чем мы боремся. Можешь не рассказывать, я знаю все это лучше тебя. В том числе — кто и сколько денег зарабатывает на таких, как ты.

Не было в счастливой, до краев заполненной работой, творчеством и общением жизни Аларьи только одного — любви. Глор игнорировал все ее случайные прикосновения и нежные взгляды, а от ухаживаний гостей девушка отмахивалась или делала вид, что ничего не замечает. Рядом с Давенантом все прочие смотрелись слишком уж бледно, у них не было его бешеного нрава и запредельного обаяния. Он же казался крайне одиноким, даже не убежденным холостяком, а вообще лишенным каких-то мужских желаний человеком. Аларья знала, что у него нет любовницы, что он галантно спускает на тормозах все заигрывания даже самых ярких и привлекательных женщин.

Но никто не запрещал ей надеяться.

20

Нито кайи Бранвен Белл принял свою вахту по расписанию, которое не менялось с первого дня его службы, а потому не слишком задумывался о том, что происходит вокруг. Должность офицера-расчетчика не предполагала сюрпризов. Даже в авральном расписании ему отводилось крайне скромное место, а в придачу к нему перчатки и набор средств для обработки рабочих поверхностей главного «мозга» базы ПКО. Бранвена это устраивало целиком и полностью — по надраиванию полов, стен и промывке элементов вентиляции он скучать пока что не начал.

Аврал — выполнение работ, имеющих значение для всей базы, — объявляли минимум раз в месяц по плану мер к поддержанию боеготовности, пару раз в месяц в честь прибытия какого-нибудь старшего офицера с поверхности, и еще разок в честь дурного настроения оперативного дежурного. Так что чистота поддерживалась на высоте, а не мешала ли постоянная уборка боеготовности — никого не волновало.

Бранвена не волновало тоже. Ему вообще было все равно, что делать — сидеть за расчетным терминалом «мозга» или натирать его нетканой безворсистой салфеткой с растворителями и полиролями. И то, и другое входило в перечень занятий, совершенно нормальных для офицера-расчетчика на базе противокосмической обороны. Вот если бы его отправили настраивать приборы регенерации воздуха или чистить кухонные котлы — он бы, пожалуй, удивился. Хотя тоже не слишком: проявлений начальственной дури вокруг хватало.

Что можно сделать с нито кайса Симпсоном, прозванным Снежная Слепота за неистребимую привычку задавать вопрос «Где результаты? Не вижу результатов!», даже когда ему пресловутые результаты сунуты под нос? Особенно если нито кайса Симпсон — племянник Симпсона, председателя Совета Обороны, и пусть сам не «тысячник», поскольку далеко не первый сын младшего брата председателя, но непоколебимо уверен в своей избранности и непогрешимости? Да ничего с ним не сделаешь, вот и приходится каждую вахту гонять матросов с тряпками и аэрозолями-антистатиками, потому что на каждом дежурстве нито кайса считает своим долгом залезть в какую-нибудь щель и белой парадной перчаткой водить по углам.

У офицера-расчетчика был крайне узкий перечень обязанностей в штатном расписании, собственно, потребность в его трудах возникала лишь во время боевой вахты. Однако известно и новобранцу, что вид бездельничающего солдата или офицера крайне дурно отражается на настроении старших по званию. Если старшие по званию в любой момент могут включить камеру наблюдения из следящего режима в прямое наблюдение, то расчетчику остается только столь интенсивно эмулировать служебное рвение, что к концу двенадцатичасового дежурства форму можно выжимать от пролитого пота.

Бранвен ухитрялся эмулировать бурную деятельность, не слишком напрягаясь и неизменно радуя начальство бесконечной суетой. Шесть часов уходило на проверочные процедуры — дело крайне ответственное, требующее строгого сосредоточения и постоянного присутствия у пульта. Прогнав полный комплекс тестов, который по расписанию полагалось применять только раз в месяц, он переходил к руководству работами по поддержанию живучести на вверенном ему участке — то есть, все к той же уборке помещений. Последние три часа посвящались занятиям по повышению уровня профессиональной подготовки среди старшин и матросов.

Строевой подготовкой на базе заниматься было негде, поэтому нито кайи Белл усердствовал в подготовке технической и политической. Старшина и двое матросов покорно внимали всему, что считал нужным сообщить им Бранвен, решали задачи, постепенно овладевая высшей математикой, и прочим образом шли к вершинам профессионализма и благонадежности. За усердие офицер Белл ежемесячно получал благодарность в приказе, а матросы — денежное поощрение и приглашения пройти курс подготовки в школе старшин. Таким образом, на вверенном Бранвену участке царило полное благолепие, и нито кайи Белл был близок к очередному повышению по званию…

Вой сирены, от которого вибрировали пломбы в зубах и ныли кости, прервал Белла на полуслове — он как раз читал, как обычно, с выражением и четко, «Притчу о воинах» из первого круга Законов Мана. Бранвен закрыл рот и прислушался, последует ли второй сигнал. По сложившейся на базе традиции учебную тревогу объявляли одним сигналом, а боевую — двумя. Даже если тревога оказывалась учебной, никому не приходило в голову действовать с ленцой или без рвения: камеры подмечали все.

Второе истошное завывание.