Цена тишины
Шрифт:
Он ушел. Испарился. Эллочка сидела на полу и таинственно улыбалась. «Нас ждет большое будущее», сказала она, погладив мою ладонь. «Ты и я – отличная пара. Вот увидишь».
«Все, что я знаю, это что ты мне ненавистна, и я не хочу тебя видеть.», сказал я с отвращением.
«За грубость тебя накажут», уверенно отрезала она и вышла из комнаты, натянув халат.
Я остался один в этой спальне. Никто меня не беспокоил до ночи. Я делал вид, что сплю, устав с дороги. И действительно заснул. Мне снилось что-то очень тревожное. Меня обволокло каким-то влажным темным туманом. Завеса от белого света. Этот туман состоял из роя облаков.
Голоса шептали: «А ты будешь…» и останавливались, как будто ожидая от меня закончить фразу. И я неожиданно для себя закончил: «…любить сынулю».
«Кого еще?» спрашивали они. «Бога», отвечал я против воли.
Что-то во мне с ними коммуникировало. И я не мог остановить это что-то.
«Допрос», шипели они. Я пробовал молчать. Но это что-то, мне неизвестное, давило на меня изнутри и выпихивало из меня слова.
«На-ка-за-ние», шептали они, но и это мне ничего не объясняло.
Утром вошла Эллочка, впорхнув бабочкой. «Как спал, милый? Она присела ко мне на постель и собиралась меня облапить. Я толкнул ее в ненависти. Она упала на пол и пристально на меня смотрела: «Это пройдет», сказала она и вышла вон.
Через какое-то время в доме наступила тишина, после хлопков парадной двери.
Я ждал что будет. Довольно долго ждал. Я думал: про меня забыли. И в конце концов решил выяснить где все. Я оделся и пошел в гостиную. Все тот же угар сигаретного дыма, бутылки повсюду, за столом сидела Изабелла.
«А где все?» спросил я.
«Уехали в Ершалаим», ответила она, на меня не глядя.
«А что они решили обо мне?» спросил я.
«Ты свободен идти на все четыре стороны».
Я сказал: «Я хочу вернуться в Нью-Йорк».
«Вернись», она пожала плечами.
«Ты же знаешь, что у меня нет денег», сказал я.
«У меня тоже», сказала она.
«На что же они рассчитывают?»
«На твое благоразумие», ответила она.
«В чем это заключается?» спросил я.
«Женись на Эллочке. У нее есть деньги. Поедете вместе в Нью-Йорк. Она спит и видит американского жениха».
Я завопил: «Я не люблю Эллочку. Я люблю тебя… Я предлагаю тебе побег».
Она уставилась на меня и какое-то время меня изучала: «Что ты еще мне предложишь? Сам сказал, что у тебя ничего нет».
Она еще подумала и сказала: «Сдайся. Может быть что-нибудь у нас и получится. На тебе большая цена».
Я сказал: «Мне все равно какая. Я не раб».
«Ты уже ходишь в рабах. Только ты этого не знаешь. А я – твой инструктор. Я знаю».
Я подошел к ней близко. «Ты не такая как они. Ты не окончательно потеряна. Давай мы с ними поборемся».
«Упаси тебя господи». Она смотрела мне в глаза и мне становилось страшно. «Ведь они – бандиты».
Только теперь я понял, что заперт в безвыходную ситуацию. И моя внезапная влюбленность оказалась замужней женщиной, и мне рядом с ней нет места.
Я взял начатую бутылку, не взглянув чего именно, решительно налил себе в стакан, и сказал тост: «Ты не можешь меня любить, но ты можешь меня убить. Убей меня, Изабелла, женщина с неправдоподобно красивым именем. Ведь вам, бандитам, это ничего не стоит».
Изабелла подняла свой недопитый стакан и сказала: «Очухаешься, ничего. Сейчас ты на коленках, вслед за мной, поползешь в Ершалаим, там видно будет что с тобой сделают».
Мне стало невыносимо больно от такого безразличия. Я взял ее висевшую на спинке
стула сумку, открыл молнию и нашел то, что искал – оружие. Мини-пистолет. Я даже не поинтересовался маркой. Она сказала, за одну минуту осипшим голосом: «Положи оружие. Или ты не знаешь, что оно иногда стреляет?»«И сколько же раз ты его употребила, Изабелла?» спросил я тихо.
«Не твое дело. Ты во всяком случае в безопасности. Пока. А если Виктор узнает, что ты направил на меня пистолет, тогда уж тебе точно не жить».
Я протянул ей пистолет и сказал: «Стреляй».
Она взяла пистолет, наставила его на меня и нажала курок. Был щелчок и ничего больше. У меня отчаянно заболело сердце. Изабелла вертела в руках пистолет: «Какая неудача», ехидно сказала она. «Он оказывается не заряжен. Ну как? Тебе еще все хочется умереть?»
Только что переживший момент смерти, начинает ценить жизнь. Теперь уже я сказал сипло: «Едем в Ершалаим».
Она сказала: «Не раньше пяти вечера. Когда жара спадет. На столе алкоголя залейся. Давай пить. Я организую закусь».
Она сходила на кухню и притащила разнообразие консервных банок. Мы пили из бутылок и ели из банок за неимением чистой посуды.
Я объяснялся ей в любви. Я хотел запомнить эти часы нашего уединения. Впереди был мрак.
Она сказала: «Только не пытайся меня использовать для информации. Я тебя сюда не приглашала. Мы ждем Тригера. И о нем я тебе тоже рассказывать не буду. Я тебя с ним не знакомила.»
Я спросил: «Кто я для тебя?»
Она, не улыбаясь и не ехидничая, спалила меня взглядом чернейших глаз и выдохнула одно только слово: «Раб».
Я не поверил, что она это серьезно. И ответил: «Не могу. Не те гены».
Ах, как она красиво расхохоталась. «Ладно, считай, что я шучу, если тебе так будет легче. Утешаться будешь с Эллочкой. Она предназначена тебе в жены». И съязвила: «Вы кажется уже познакомились поближе». И опять расхохоталась.
Мы оба уже прилично набрались. Я взял немытый стакан, наполнил его и выплеснул ей в лицо.
Я перепугался того, что сделал. Вид у нее был жалкий. С расползающимся макияжем и обвисшими на лицо мокрыми прядями.
Она схватилась за пистолет, но передумала. Убить человека в центре Тель-Авива, средь бела дня – это чревато.
Она сказала: «Браво. Ты проявляешься. И быстрее чем я думала». И ушла в ванную комнату, приводить себя в порядок.
Из сказанного я ничего не понял. Но испытал облегчение, решив что пронесло.
Оставшееся до пяти время мы дремали на диване, на приличном расстоянии друг от друга. Я закрыл глаза. Мне мерещился кошмар. На меня из какой-то центральной точки под потолком конусообразно падали черепа. Каждый из них нацеливался мне в лицо, грозя впиться в меня приоткрытыми челюстями. Почти достигнув моего лица, они исчезали. Растворялись в воздухе. Мне казалось, что я чувствую смрад из их открытых челюстей.
Я открыл глаза. Изабелла лежала, как если бы спала, с ровным дыханием. Я позвал: «Изабелла… Изабелла… я брежу» Она повернулась ко мне спиной, пробормотав: «Пить надо меньше».
Я старался больше не закрывать глаза. А в пять часов она поднялась и сказала: «Поехали».
Я застегнул обысканный чемодан, а Изабелла взяла только сумку.
Изабелла объяснила, что нужно взять шерут – автомобиль на четырех пассажиров и водителя, курсирующий между городами. Стоянка была возле рынка.