Цена твоего прощения

– То есть мужа целовать мне нельзя? Супружеский долг только готовкой ограничивается?
– что творю, он же и так на грани, мышцы под кожей каменные от напряжения.

Несколько секунд тишины и Сабир начинает смеяться.

– Видела бы ты свои глазки сейчас, лисёнок! Храбрая мышка перед веником.
– Ему идёт улыбка, делая его мягче и моложе.
– Только учти, жена, что после таких поцелуев, твой супружеский долг ограничится кое-чем другим. Пошёл – ка, я в зал, пока наш завтрак не перенёсся на неопределенное время.

Быстро поцеловав меня в висок, Сабир ушёл ворочать свои железки. А я развернулась к раковине. Щеки горели. Вот это я выдала экспромт! От собственной смелости внутри аж потряхивало и одновременно хотелось улыбаться.

Мысль о том, что непонятно, зачем это надо было ему, самому Сабиру, и почему так странно произошло, испортила настроение, но ненадолго. Никогда не понимала желания обмануть саму себя. Вот и сейчас, уж себе бы я могла признаться, что этот дикий, неуправляемый и порой совершенно не воспитанный мужчина, что может бережно и аккуратно поправить локон, выбившийся из причёски, и этими же руками переломать кости не так что-то сказавшему бандюку, мне не безразличен. Настолько не безразличен, что я очень хочу быть для него важной и значимой, и не только как работник. Я хочу, чтобы он был моим, принадлежал мне целиком и полностью. Хочу, чтобы он испытывал ко мне те же чувства, что разбудил во мне.

И вот тебе, Кира, исполнение желаний! Ещё даже до того, как ты их озвучила. Я так боялась, что будет потом. Но разве свидетельство о браке и обручальное кольцо на пальце не гарантия того, что он не исчезнет из моей жизни также стремительно, как и появился? Разве стал бы он связывать себя со мной, если бы я была бы ему безразлична? И теперь, я не просто одна из многих.

Ну да, господин назначил меня любимой женой! Любимой ли? О желаниях своих, об ощущениях он уже говорил не единожды, а про чувства ни разу. Да и способен ли на чувства такой мужчина, как Сабир? Жёсткий, властный, не терпящий неподчинения, нагоняющий страх, даже на своих подчинённых и бойцов! Таким, как несколько минут назад, я вижу его крайне редко. И никогда при посторонних.

 И пока в голове мысли вольным табуном носятся, как хотят, руки уже промывают печень. И потихоньку, сосредоточенность возвращается, ведя за собой спокойствие и уверенность. "Решайте задачи, всегда исходя из их приоритетности", говорил нам-студентам профессор в университете. Вот сейчас главная задача, накормить мужа. Вот этим и займусь.

Когда вернулся Сабир, я уже укладывала слоями печеночные блины, промазывая их жирным пралине из перетертых грецких орехов, жаренного лука и тушёных в сливках грибов. И пусть мне частенько говорили, что пралине это сладкая смесь для начинки конфет, я всё равно считала по-своему.

Стопка из семнадцати тонких слоев с широкой прослойкой гордо возвышалась на тарелке. Остался последний штрих, все это обмазать сметанно-сырным соусом. Этому блюду нужно постоять, чтобы пропитаться, поэтому чеснок я не добавляла. Достаточно будет и грецкого ореха.

– Это что?
– Сабир с удивлением разглядывал то, что у меня получилось.

– Нууу... Если у нас свадьба, то это свадебный торт!
– не сдержавшись я рассмеялась, наблюдая за выражением лица мужчины.

– Свадебный торт из печени? Первый раз такое слышу! Это ты на ходу придумала?
– с подозрением разглядывает меня муж.

– Нет, ты что. Подобных рецептов масса. Прокручиваешь печень в мясорубке, а потом жаришь слои, как блины. Кто-то добавляет морковь, лук, чеснок... Да что угодно. Но мне нравится именно этот вариант, сливочно-грибной.
– Поспешила его успокоить.

– Тебе? Тоже по печени тащишься?
– уточняет уже улыбаясь.

– Приходиться "тащиться". У меня анемия, поэтому печень, яблоки и гранатовый сок в моем рационе постоянно.
– Поделилась с ним, но заметив слишком серьёзный взгляд, поспешила отбрыкаться от похода по врачам.

– Все нормально, с анемией у нас две трети страны ходят и нормально живут, не надо мне медицинское освидетельствование устраивать, словно мне завтра в космос!

– А почему нет? Сгоним всех этих докторов, и пусть убирают!
– пожал плечами Сабир. Вот я так и думала.

– Давай обойдёмся без этого? Жить мне это совершенно не мешает, а лишних вмешательств и ограничений я бы не хотела. А сейчас начнутся, диеты, лекарства... Ну это всё!
– объясняла я, нарезая тонкими ломтиками белый хлеб.

Подсоленное оливковое масло уже разгорелось на сковороде, куда эти ломтики и отправлялись. Главное не превратить в сухарь, вместо мягкого хлеба с хрустящей корочкой. Чуть подержав с одной стороны, переворачивала на другую и сразу посыпала смесью измельчённого укропа, розмарина и вяленого томата.

– Любишь же ты заморочиться.
– Улыбается Сабир, наблюдая за тем, как я выкладываю горячие хлебцы на бумажные салфетки, чтобы убрать лишнее масло.
– Но я не против!

– Ещё бы! Результат-то этих заморочек на твоей тарелке!
– улыбаюсь ему в ответ.

На самом деле каждый раз волнуюсь, когда он ест что-то, приготовленное мной. Понравится или нет? А вот он нет, уверенно притягивает к себе тарелку. Это в первый раз, когда я готовила после ресторана, он осторожничал, понемногу пробовал. А сейчас шутит, чтоб далеко лопатку не убирала, всё равно добавку докладывать. И это безумно приятно.

– Всё, я нашёл свой любимый торт! Иди сюда, кондитер мой, печеночный.
– Сабир утягивает меня со стула и усаживает на свои колени.
– Кто-то обещал с ложечки кормить и отлынивает. Не знаешь кто?

– Понятия не имею. Кто бы это мог быть?
– отнекиваюсь я.

– Я всё ещё голодный, жена.
– Говорит мне Сабир, гипнотизируя взглядом, и крепко обнимая меня за талию своими ручищами, намекая, что у него руки вот заняты.

 И если положить кусочек "тортика" в рот этому "птенчику" размером с медведя, было достаточно просто, то вот с хлебом была беда. Сколько я ни наблюдала, ни разу не видела, чтобы Сабир откусывал хлеб. Всегда отламывал небольшой кусочек и отправлял в рот. Поэтому и я делала то же самое, чем Сабир и пользовался, постоянно то прикусывая мне кончики пальцев, то зажимая губами. Намекал, что не только в плане еды голоден. А я намёков усиленно не понимала.

 Наконец, супружеский долг по кормлению мужа был выполнен.

– Как хочешь день провести? Может к ювелиру съездим или тряпок каких себе наберёшь? Или куда-нибудь сходить хочешь?
– я немного растерялась от этого вопроса, потому что поход по магазинам, и не важно каким, всегда воспринимала, как неизбежное зло.

– Может лучше дома?
– осторожно намекаю Сабиру.

– Подожди, мы только поженились. Неужели подарков не хочешь? Так положено. Жене и невестке всегда дарят подарки на утро после свадьбы. Так что выберешь сама.
– Чую какой-то подвох, начинаю вспоминать, что рассказывала Зарина о своей свадьбе.

 И да, действительно, ей семья Заура и он сам преподносили подарки. В обмен на простынь с первой брачной ночи.

– Сабир, а куда делась простынь с моей кровати... Ну, которую ты снял тогда?
– ещё осторожнее спрашиваю расплывающегося в довольной улыбке Сабира.

– Утром Влад с копией свидетельства о браке деду отвёз.- Добивает меня этот... муж!

– Ты с ума сошёл?
– подскакиваю с его колен.
– Как я теперь перед ним и твоей мамой покажусь? Стыдобища!

– Серьёзно? С чего вдруг? Или ты рассчитывала, что они будут думать, что мы с тобой книжки читаем?
– Сабир смеётся, не понимая, от чего я возмущаюсь.