Ценник для генерала

«Шефа можно понять, — поднимаясь из рабочего кресла, думал Чуриков, стараясь бороться с волной раздражения при помощи логических рассуждений. — Мы оба на государственной службе, носим погоны. Приказ для нас — дело святое. Правда, если это распоряжение нарушает закон государства, то думать о последствиях должен прежде всего тот человек, который его получил, а вовсе не отдал. Почему? Потому что в наше время все еще прав тот, кто имеет больше прав. Он начальник, поэтому его не так-то просто сковырнуть с места. А от рядового следователя, пусть даже старшего, избавиться легко. Да и нельзя иначе, если ты тут работаешь. Это тоже закон. Здесь остаются только те люди, которые выполняют приказы. Других нет и быть не может. Все они уже ушли».

Чуриков вышел в коридор, запер дверь кабинета. Сейчас он получит приказ, причем неприятный. Почему? Да потому, что налицо такая вот срочность. Шеф сам недоволен такой вот ситуацией, поэтому и ведет себя соответственно. Он брюзгливо вызывает следователя и тут же швыряет трубку. Ему самому противно, на него тоже все время давят, да еще как.

— Разрешите, Сергей Александрович? — Чуриков замер у двери, глядя на широкие плечи человека с погонами подполковника юстиции, сидевшего за столом.

Он видел только эти плечи и большую проплешину на макушке. Чуриков привычно стал вспоминать, а не забыл ли он выполнить какое-то поручение или приказ.

— Проходи, — пробурчал шеф и кивнул на кресло у приставного столика.

Он терпеливо дождался, пока следователь усядется, прокашлялся и спросил, не поднимая глаз:

— Как у тебя движется дело с убийством генерала Рыбникова?

— Обычным порядком. Убийцу мы не найдем, потому что это типичный заказ.

— Ну! — Подполковник наконец-то поднял глаза на подчиненного. — Чего это у тебя такой настрой? Если так заранее думать, то, конечно, никого не найдешь.

— Сергей Александрович, вы меня знаете не первый день. Я, кажется, никогда просто так словами не бросался. Да и висяков у меня практически нет. Тут работал профессионал. Он не оставляет следов, знает, как от них избавляться. Этот фрукт умело подсунул нам версию об убийстве на бытовой почве. Единственная зацепка возможна, если начать крутить ДТП, в результате которого погибла оперативно-следственная группа, прибывшая из Москвы.

— Я же сказал уже, что ДТП не трогать! — повысил голос шеф. — Что вы все как дети, что за подростковый максимализм! Они такие умные, такие правильные, один начальник злодей! Он только и ищет, как бы всех преступников на свободе оставить, да еще спасибо им хочет сказать.

— Что-то случилось? — догадался Чуриков.

— Да все то же! — рыкнул шеф, потом махнул рукой и передразнил кого-то из вышестоящего руководства: — «Как идет расследование? Почему так долго возитесь? Вы лучшие кадры бросили на это дело? Вы отдаете отчет, что убит высокопоставленный чиновник из Москвы? Это политическое дело, оно выходит за рамки обычного уголовного расследования. Это вопрос взаимоотношений двух стран, двух братских народов!»

— Умеют они правильные слова в цирк превращать, — согласился Чуриков. — Значит, и заикаться нельзя о том, что это ДТП откровенно смахивает на убийство?

— Да боже упаси! Забудь! И вообще, отдам-ка я его милицейским дознавателям. А ты готовь постановление о выделении из уголовного дела в отдельное производство. Я подпишу. Там все вполне логично и объяснимо. Кто-то угнал самосвал со стройки, на крутом спуске не справился с управлением тяжелой машиной, допустил столкновение и сбежал с места происшествия. Просто замечательно все складывается. Ты только представь, Олег Николаевич, что будет, если мы с тобой сейчас заявим, что это хорошо подготовленное и спланированное преступление. Убийство членов оперативно-следственной группы, которая прилетела к нам специально, для помощи в расследовании гибели российского генерала. Фактически это можно будет все подать как нежелание каких-то мощных, даже всемогущих сил допустить расследование покушения на генерала Рыбникова. Ты понимаешь, на что это будет похоже? Да Батька одним махом за такие дела и погоны, и головы поснимает многим чинам из МВД. — Шеф повернул большую голову и посмотрел на портрет Лукашенко, висящий над его креслом.

Это выглядело весьма комично, но усмехаться не стоило, и Чуриков сдержался. Да и шеф был, по большому счету, прав. Головы и погоны полетят и там, и здесь. Насчет шефа до конца точно сказать нельзя, а вот сам Чуриков запросто может отправляться на все четыре стороны. Не стоит говорить и о других новостях, которые вскрылись буквально сегодня.

— Я понял, — поднявшись на ноги и одернув китель, сказал Чуриков. — Максимум материалов, полное исполнение УПК и тому подобное. Дело должно быть таким, чтобы комар носа не подточил. У меня еще две недели есть, прежде чем истечет срок, и мы его сможем закрыть по одной из статей.

— Вот и работай, — не столько приказал, сколько попросил шеф.

Чуриков вернулся в свой кабинет, постоял у окна, потом сел за стол и открыл сейф. Он вытащил оттуда папку, стал перебирать подшитые листы бумаги и нашел между ними ксерокопию отпечатка мужского ботинка. Следователь сидел некоторое время, рассматривая рисунок подошвы, потом, не глядя, нашарил в верхнем ящике стола лупу. Чуриков включил настольную лампу и склонился над листком. Рисунок подошвы очень характерный. Наверное, стоило бы выяснить, что это за модель, кто производитель, поставлялась ли она в Пинск. Если эта обувь вообще белорусского производства. Очень характерное повреждение рисунка подошвы. Похоже на перевернутый треугольник или латинскую заглавную букву «Y».

Гуров попросил девушку загнать машину за лесополосу, чтобы она не была видна с дороги. Маша, умело маневрируя на проселке, проехала метров двадцать, потом остановилась и вопрошающе посмотрела на Михаила.

— Валяй, рассказывай, — разрешил тот.

— Так вот, Лев Иванович. Информацию я получила из трех различных источников, так что в объективность можете верить.

— Что за источники? Если бабушка на базаре — это один уровень информированности, если глава администрации района — то другой. Конкретнее, Маша.

— Ну, вы даете!.. — Девушка всплеснула руками. — Я же журналист, умею разговаривать с людьми. Во-первых, водители, которые постоянно ездят по этому участку трассы. Это первая и самая надежная категория. Потом инспектора дорожно-патрульной службы, которые дежурят на этом участке. Я давно уже завела с ними дружбу.

— Это внушает доверие. — Гуров едва сдержал улыбку. — И что же они говорят?

— Движение на этом участке дороги перекрывалось в обе стороны в тот же промежуток времени, в который и произошла эта авария с самосвалом и микроавтобусом. С севера на юг всех заворачивали через развязку у Борисова. Патрульная милицейская машина стояла как раз у развилки, в десяти километрах отсюда. А в направлении с юга на север именно в этот момент произошла авария с участием трех автомашин, которые и перекрыли обе полосы. Милиция прибыла быстро, минут через пятнадцать, но по обочинам место аварии объехать все равно было нельзя. Там мостик небольшой, аварийные машины перекрыли въезд на него. А какие здесь кюветы, вы сами видели. Болотистая почва, местами даже вода стоит, лягушки квакают.

— И как скоро было открыто движение с южного направления?

— Пятнадцать минут ждали милицию с ближайшего поста. Столько же ушло на замеры и составление схемы. Потом милиционеры убрали машины с проезжей части и занялись протоколом. Значит, прошло всего полчаса.

— Вы мне сейчас пытаетесь намекнуть, что авария с российской следственно-оперативной группой была спланирована, да? Даже движение на этом участке дороги было перекрыто намеренно?

— Увы, Лев Иванович, — проговорил Михаил. — Это действительно так. Можно попытаться разыскать участников аварии, которые двигались с южного направления. А вот в журнале приказов дежурного подразделения дорожной службы нет никаких упоминаний о необходимости перекрывать шоссе и пускать машины в объезд.