Центр мира

– Ну и на хрена она нужна тогда? – удивлённо свистнул Макс.

– Вот и я себя спрашиваю – на хрена? – повторил Зим.

– А теперь – что является, с твоей точки зрения, плодами их воображения? – прищурился Макс.

– Трудно сказать, что является плодами воображения моих проводников и их мудрых предков, а что нет. Первое. Когда-то, по их словам, в эти долины проникло огромное войско. Во главе с самим Искандером Двурогим. И прозвище «Двурогий» он получил именно в одной из этих долин. Крепость на скале принадлежала семи мудрым старцам, которые стоили семи тысяч. Войско Искандера пыталось взять эту крепость, но безуспешно. В качестве иллюстрации Кадыр говорил, что они выкладывали лестницу из замороженных трупов местных жителей, пытаясь взобраться на скалу.

– А это, в свою очередь, говорит о том, что там было довольно много жителей…

– Да хрен их знает. Мы-то уж точно не представляем себе, чего и сколько было в этой богом проклятой дыре две с половиной тысячи лет назад. Даже попасть туда значительной массе людей было, по-моему, затруднительно. В конце концов Искандер договорился со старцами, и они пустили его в Крепость. Но из Крепости он вышел уже в виде двурогого чудовища.

– Насколько я понимаю, Александр Македонский получил это прозвище оттого, что носил шлем с двумя рогами, как у барана, – символ бога Аммона?

– Это ты объясни Кадыру и Юсуфу. Про Аммона, я имею в виду. Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его… Про Аммона в Коране ничего не сказано. По крайней мере, по их версии, Искандер сошёл со скалы не тем человеком, каким попал туда. После чего покорил Индию, остаток Ирана и умер в Александрии.

– Ты мне читаешь лекцию по истории?

– Да нет. Это версия «Романа об Александре» моих уйгурских знакомых. На самом деле Александр повернул обратно на границе Индии, после этого уже ничего, по сути, не покорял и умер не в Александрии, а в Вавилоне. Все его приближённые, а было их немало и многие оставили письменные воспоминания, единодушны в том, что рогов у Александра не наблюдалось.

– Это ты меня подколоть хочешь? Не время сейчас рога полировать. Сейчас о геополитике думать надобно…

– Да ладно тебе… Самое главное-то в том, что Александр Македонский, он же Искандер, не продвигался на северо-восток дальше Самарканда. Так что всё это, видимо, не более чем плод воображения.

– Плод воображения… – Спадолин задумался. Все правила Службы восставали против решения, которое исподволь формировалось в его сознании. Но ведь и нынешнее дело было не совсем обычным, не так ли? – Слушай, Зим, я тебе скажу одну вещь. Вообще-то не должен её говорить…

Здесь Макс осёкся. Ведь рассказал же он Зиму о Махмуде… Да, но Махмуд-палван был реальной угрозой, которая могла в любой момент возникнуть рядом, и предупредить о её существовании «привлечённого сотрудника» Макс был обязан.

– В общем, в деле с нашими возможными «экспортёрами исламской революции», – продолжил Макс, – каким-то весьма странным образом засветились оккультисты. Более того, похоже, что люди, представляющие вероятных синьцзянских повстанцев в России, интенсивно контактируют с ними.

– Ну… В принципе в этом нет ничего очень уж удивительного… Революционеры всех времён стремились оседлать некие сверхъестественные силы для того, чтобы добиться успеха. Насколько я знаю, подобные попытки имелись и в вашей службе в двадцатые годы.

– Имелись, не скрою. Потом, правда, всех этих людей расстреляли… Но я вот о чём: почему именно «Хун Шань» стала местом вероятной дислокации боевиков? Потому что её легко легально финансировать через международные структуры? Потому что туда можно отправлять под видом туристов боевиков на переподготовку? Или потому что контроль над базой «Хун Шань» обеспечивает контроль над чем-то ещё?

– Боюсь, для того, чтобы это понять, нам придётся всё-таки самим нанести визит в эту «Хун Шань», – мрачно сказал Зимгаевский.

Он включил монитор, просматривая увеличенные во много раз изображения развалин на Скале Эфталитов.

– Одного не понимаю, – пробормотал Алекс, – для того чтобы там что-то построить, туда надо было как-то попасть. А путей для проникновения на скалу я, хоть убей, не вижу…

Алекс Зим, Алматы

Зим не удивился, когда увидел зажжённый в своих окнах свет. Давая Максу дубликат ключей, он решил, что уж коли ситуация приобретает оттенок отеческого надзора, то надо извлечь из этого максимум пользы: пусть Макс тогда выполняет хотя бы функции бесплатного секьюрити.

Но то, что предстало его глазам, когда отворилась дверь, озадачило его очень сильно.

В прихожей стоял тёмно-зелёный рюкзак фирмы Kelty. И этот рюкзак был Зиму хорошо знаком.

– Здравствуй, Тара, – сказал он, заходя в комнату.

– Привет.

Она выглядела измученной после длительного перелёта – Зим не сомневался, что она пересекла минимум двенадцать часовых поясов. Сердце у него ёкнуло.

Сидевший в углу Спадолин казался несколько обескураженным.

– Он сказал, что живёт здесь вместе с тобой, – требовательно сказала Тара. – У тебя что, уже не хватает денег снимать отдельную квартиру?

– Не у меня. У него не хватает.

– И кто он такой, что ты должен делить с ним свой дом?

– Он мой двоюродный брат.

Тара поджала губы.

– Ты мне никогда не говорил о своих родственниках.

– Сейчас сказал. Кроме того, я хочу переговорить с тобой с глазу на глаз.

– Алекс Зим, мы можем разговаривать с тобой хоть до посинения. Но я требую, чтобы ты немедленно поцеловал меня.

Зим не без удовольствия выполнил её приказание.

– Мне выйти? – спросил Макс.

– Нет. Ты как раз сиди. Это мы выйдем.

Они вышли на тихий тёплый бульвар. Огромные бабочки кружились вокруг фонарей, будто хлопья редкого снега.

– Ты что здесь делаешь? – озадаченно спросил Зим.

– Алекс Зим, я почувствовала, что ты снова на грани какой-то серьёзной переделки. Обычно мужику в такой ситуации нужна хоть какая-то поддержка. Чтобы чай приготовил кто-нибудь, что ли. Стейк зажарил. Виски плеснул, чёрт тебя подери. И запомни, тебе сейчас потребуется немного больше усилий для того, чтобы расстаться со мной, чем просто сесть на самолёт и куда-то улететь. Так что это за переделка? Ты что, уже вляпался? Кто этот красавчик, что живёт с тобой в одной квартире?

– Так. – Зим присел на скамейку, пытаясь выиграть время и хоть что-то сообразить. – Откуда ты это взяла? И что ты вообще знаешь о переделках?

– Я о них знаю довольно много, Алекс Зим. Достаточно для того, чтобы три года назад вытащить своего папашу из истории, которая грозила ему четвертью века тюрьмы. Ты сейчас думаешь о том, что мне сказать, а что нет?

– Именно так, – Зим затряс головой. – Но одно я могу тебе сказать совершенно точно: я чертовски рад, что ты здесь. Но как ты меня нашла?