Центр мира

– Попробуем суммировать, – Макс словно червяк устроился под камнем в спальном мешке и листал свои заметки. – Прямо под нашими ногами находится пещера. Или система пещер. Основной гадюшник этой братии располагается там. Здесь, можно сказать, только предпольное укрепление. Про пещеры мы ничего сказать не можем – пока. Зато можем кое-что сказать о людях, населяющих эти пещеры. Первое. Это практически сплошь бывший наш народ – кавказцы. Местных жителей я видел всего пять раз. Кавказцы выглядят очень даже неплохо. Все они однообразно обмундированы и вооружены. Форма натовского образца, что, в общем-то, ни о чём не говорит – три четверти мира пользуется этой формой. Она постирана. Интересно, стирают они здесь централизованно, или каждый сам? Зря улыбаетесь, это важный вопрос. Централизованная кормёжка, стирка и медобслу – живание превращают банду партизан в воинскую часть. Похоже, вот она – часть… Очень полезное мироощущение для инородного образования в чуждой этнической среде. Это означает, что руководит ими кто-то из толковых командиров, заработавших авторитет у боевиков ещё на Кавказе. Или где – нибудь ещё.

– Слушай, Макс, а где здесь освобождаемые уйгуры?

– Зим, ты, право слово, как маленький. Кто такие твои уйгуры? Садоводы, бахчеводы и лавочники. Думаю я, всякий освободительный трёп здесь, конечно, присутствовал – до поры до времени. Пока кто-то – уж не знаю, сдуру ли, с умыслом ли – не пригласил сюда это вот волчьё. Оно если кого и освободит – так только для себя.

– Хузен так и сказал, – покачал головой Зим. – «К сожалению, ситуация вышла из-под контроля. Сейчас там уже никто ничем не управляет».

– Ну, это значит, что ситуацией не управляет сам Хузен и его приятели. Там, внизу, кто-то очень даже всем управляет. Я видел неуправляемые банды «Сендеро Луминосо» – вот там – да-а-а… Такой парад сумасшедших – Достоевский позавидует. («Интересно, в качестве кого ты их наблюдал? – ехидно подумал Зим. – Вряд ли доктора-психиатра».) Здесь же всё по-взрослому. Пропускной режим, смена караулов, проверка входящих-выходящих. Всем этим руководит какой – то кадровый офицер вроде Масхадова или Дудаева.

– Я думал, что таких людей за пятнадцать лет чеченского бунта повыбили. Откуда же взяться новым?

– В принципе ты, как всегда, прав, Зим. Но не совсем. С другой стороны, все люди, имеющие академическое военное образование, среди боевиков известны поштучно, и…

Здесь Спадолин замолчал, видимо, не желая развивать тему.

Зим позвонил Чену, после чего передал трубку Максиму.

– Говори а) экстрактно и б) – тихо. Сам видишь, какие штуки горный воздух со звуком вытворяет.

После краткой беседы Максим передал трубку обратно.

– Мистер Зим, – голос Чена был совершенно спокоен, – можно вас попросить об одной услуге? – Чен явно говорил как официальное лицо.

– Ты можешь попросить, – хмыкнул Зимгаевский, не поддерживая официального тона, – но это отнюдь не значит, что я твою просьбу выполню.

– Зим, я хочу, чтобы ты понял две вещи. Во-первых, я не попрошу тебя ни о чём, что поставило бы под угрозу твою жизнь и жизни твоих товарищей, – для Чена присутствие Хорхоя явно не являлось тайной. – А во-вторых, выполнение нашей просьбы, конечно, совершенно необязательно. Но в случае, если вы втроём на неё откликнетесь, это будет соответствующим образом оценено Правительством моей страны.

По произношению Чена было очевидно, что слово «Правительство» было сказано с большой буквы.

– Стало быть, так, – Зим уже прятал телефон в карман рюкзака. – Нас просят задержаться на нашей позиции ещё на сутки. Точнее, покинуть её завтра утром. Мы с Максимом будем наблюдать за этой шайкой внизу. Тебя же, – Зимгаевский пристально посмотрел прямо в глаза Хорхою, – я попрошу страховать наши спины. Мы сейчас находимся в довольно неприятной ситуации – подойти к нам со стороны гребня проще пареной репы. Причём недостаток нашей позиции таков, что если мы и обнаружим непрошенных гостей, то уже в десяти метрах за спиной.

– Может, растяжку поставить? – предложил Спадолин.

– Максим, я не буду спрашивать тебя, диверсант ты или нет. Потому что мне совершенно очевидно, что ты – аналитик, случайно добравшийся до «поля». Я вот тоже не диверсант, но – охотник. Я предполагаю, что на этой горе могут оказаться козлы, улары, тот же снежный барс. И они влетят на нашу растяжку гораздо скорее патруля террористов. А как те отреагируют на взрыв мины прямо над их головами – легко предугадать. Поэтому я попрошу тебя, Хорхой, пройти обратно по нашим следам метров двести и устроиться там в секрет. Если обнаружишь идущих по горе людей – сразу к нам. Мы же продолжим наблюдение.

Утро началось всё с того же тумана, поднявшегося с поверхности Кара-Коля. Зим пробрался наверх, поговорил с Хорхоем, оставил у того мультитопливную горелку с чаем в качестве компенсации отлучения от общества и повернулся для того, чтобы возвратиться вниз.

В какой-то момент ему показалось, что в камнях мелькнула серая длинная тень. Немного позже на своих следах он обнаружил характерные круглые «блюдечки» отпечатков кошачьих лап. Зим постоял чуть-чуть и вернулся к Хорхою.

– Хорхой, здесь, прямо по нашему биваку шарится барс. Я никогда не слышал, чтобы эта киска кидалась на людей, но, может, отдать тебе мой карабин?

– Не надо, Зим. Раз ты говоришь «не нападал», значит – «не нападал».

– Всё когда-нибудь случается впервые, Хорхой. Правда, я думаю, что барсу нужны не мы, а собаки из лагеря террористов. Но это говорит ещё об одной неприятной вещи: значит, оттуда, из этого лагеря, существует доступный путь наверх.

– Я тоже так думаю, – согласился шаман. – Скорее всего, ещё первые хозяева крепости подготовили какой-нибудь наблюдательный пункт с оборудованной тропой на склоне горы.

– Вчера, признаться, не хватило сил всё обследовать детально. Ну ладно, туман снова сгущается. Перед тем как подняться, двину-ка я на пост. Когда развиднеется, лучше вообще не двигаться по горе. Take care!

– Take care! Слушай, Зим – окликнул его Хорхой, – а ты на каком языке думаешь?

– Если честно, мне плевать, на каком языке думать: русском или английском. И уж совсем честно – плевать где жить. Хотелось бы только в тепле и уюте. Такое уж я перекати-поле.

– Ну что же, – улыбнулся Хорхой. – Я такой же. Живу на планете Земля, а не в каком-либо одном её месте. Но тебе я скажу одну вещь, которую ты, возможно, не знаешь. В ирландской мифологии Тара – не просто священная местность в центре острова. Это – центр известного ирландцам мира.

Он протянул руку. Зим крепко пожал её.

– Спасибо, Хорхой. Побрёл-ка я на позицию.

На площадке обеспокоенный Макс показал ему группу из пяти человек, сидящих на складных креслах вокруг разложенного костра. Два человека, видимо из местных, в синих грязноватых халатах жарили на костре мясо.

– Этот, левый, коротко стриженый и седой, судя по всему, у них за главного. Я сделал несколько снимков, но на память не могу припомнить в нашей картотеке такой рожи.

Зим поглядел в бинокль. На кресле слева, вытянув ноги так, чтобы подошвы сапог согревало пламя костра, сидел высокий и очень худой человек. Черты лица у него были некрупные, выражение – смышлёное. Отчётливо выраженные семито-хамитские признаки – крючковатый нос и полные губы – напоминали скорее об арабах Лоуренса, нежели о Северном Кавказе. И ещё он отличался от сидевших рядом однополчан тем, что не был вооружён. Остальные – пятеро мужчин среднего возраста, которых можно было принять за офицеров, – тоже носили короткие стрижки, лица их были испещрены морщинами, которые появляются у людей, проводящих много времени на свежем воздухе. Эти с высокой вероятностью могли оказаться именно вайнахами – чеченцами или ингушами.