Центурион Траяна
Шрифт:
Алута взрезает горные массивы водным кинжалом, и Боуты – единственное место, где можно пройти дорогой вдоль реки, а не скакать козами по горным хребтам. Узкая тропа вдоль реки – чуть ли не пять миль длиной. Пройти можно лишь по одному берегу, а именно – по западному, и лишь с разрешения того, кто стережет перевал. Несколько смотровых башен были поставлены здесь лишь для караульщиков, да еще имелась маленькая крепость из дерева – сам перевал служил необорной твердыней, ловушкой, в которую уже один раз попались враги. Много лет назад армия Корнелия Фуска ступила на перевал. Растянувшись вдоль Алуты, легионеры добровольно шагали на заклание. Шли дожди, налетал
– Везина, – обратился Децебал к старому товарищу. – Найди-ка мне какой-нибудь римский череп на удачу.
Везина соскочил с коня и тут же скрылся в лесу. Вскоре вернулся, неся белый череп с черной пробоиной от стрелы в переносице. Меткие стрелки у Децебала.
– Чтобы удержать перевал, надобно десять тысяч, не меньше… – Децебал размышлял вслух, оглядывая склоны и узкую дорогу.
– Десять тысяч? Зачем так много? – подивился Везина.
Но Децебал на его вопрос не ответил, швырнул череп в воду и тронул коня.
Миновав Боуты, царь вернулся из зимнего края в багряную осень – в долине Алуты было еще тепло, умиротворенно и тихо. Поля лежали либо распаханные, черные, отдыхающие после летних трудов, либо весело зеленели дружно поднявшимися озимыми. Со склонов гор пастухи сгоняли назад в овчарни нагулявшие за лето жирок стада, курились повсюду костры углежогов, стучали молоты кузнецов в кузнях, нигде не было ни намека на тревогу или грядущую войну – жителям этих мест как будто и невдомек было, что на западных дакийских землях уже бушевала война.
Завидев скачущий по дороге отряд и впереди всадника с волкоголовым драконом, [73] крестьяне останавливались, глядели выжидательно. Кое-кто кланялся, но не низко – не на восточный манер, а лишь слегка кивая, признавая в едущих власть. Многие узнавали немолодого бородатого человека в окружении спутников (все они были в войлочных шапках, с закругленным гребнем на макушке, какие положены только знатным). С перевала в долину спускался сам Децебал, сын Скориллона.
73
Дракон – дакийское знамя на древке.
Уже к вечеру, в очередной раз завидев человек десять крестьян в льняных рубахах, а некоторых и полуголых, упревших от работы, Децебал неожиданно остановил коня.
В небольшой долине, по весне затопляемой Алутой, крестьяне подправляли стога, готовясь к зиме, – сено высилось темными конусами на жердях, как на насестах, отчего издали эти полустога казались забавными жилищами на сваях.
Завидев отряд, крестьяне бросили свои занятия и даже подошли ближе к дороге.
– Ты говоришь с царем Децебалом! – выкрикнул скачущий следом за Децебалом Везина.
Стоявший впереди всех парень лет двадцати поклонился. Был он широк в плечах, несколько сутул, шею держал набок – явно след от недавней раны.
– Как тебя звать? – обратился к нему Децебал.
– Ремокс, –
отозвался тот и почему-то улыбнулся, сверкнув белыми зубами.– Я послал по деревням своих людей – набирать ополчение для войны с Римом. Отчего вы по-прежнему заняты своим сеном? – спросил Децебал.
– Из нас, государь, бойцы никакие, – отозвался вместо Ремокса низкорослый и широкоплечий дак. – Мы сеем хлеб, потом его убираем, косим сено. Если мы не соберем зерно, что прикажешь есть зимой нашим женам да детям?
– Разве зерно еще не собрано? – нетерпеливо спросил Децебал.
– Так я слышал, – низкорослый прищурился, – что римляне ушли из наших земель.
– Ушли, да не все! В Берзобисе остался чуть ли не целый легион на зиму. В Арцидаве стоят ауксилларии. На дакийской земле поселились римляне, а вы толкуете про сено.
– А-а-а… Но Берзобис и Арцидава, это ж по ту сторону гор… оч-чень далеко… мы там никогда не бывали.
Децебал прищурился.
– Берзобис далеко, да война близко. Весной она придет на вашу землю. И если вы ныне не возьмете в руки мечи и луки, ваше добро достанется римлянам, ваших баб обрюхатят легионеры, а детей продадут в рабство. Неужели вы так и будете сидеть и ждать беду? Не узнаю я смелых и непокорных даков, о которых римляне говорят, что они самые смелые из всех варваров! – возвысил голос Децебал.
Крестьяне молчали. Упреки были справедливы, но уже в третий раз приказывал Децебал собирать ополчение. В первый раз вообще не было никакой войны – римляне так и не появились. В тот год посеяли мало, питались потом старыми запасами. Этим летом воевали, но вдали от родных домов. Хирели поля, по весне пало много ягнят, торговцы перестали приплывать из низовий Алуты. И вот снова Децебал требует становиться под его знамена с волкоголовыми драконами, но закончится ли хотя бы будущим летом война?
– Кто хорошо знает долину Алуты – где какое селение и сколько народу живет? – спросил Децебал.
– Вот он! – вдруг толкнул в спину Ремокса стоявший позади всех вертлявый парнишка. – Он одно время для греков мед скупал по деревням вместе с отцом, всюду побывал.
Ремокс не ответил, лишь дернулся, отпихивая болтуна.
– Воевал?
– Этим летом. Но недолго. – Ремокс в подтверждение своих слов тронул шею.
– У тебя есть дети, Ремокс? – спросил Децебал.
В этот раз отвертеться от разговора не получилось.
– Дочка, два лета уже… – отозвался парень.
– Если ты не встанешь на защиту своей деревни, ее убьют!
– А что твоя дружина, царь? – вдруг подался вперед низкорослый и дерзкий крестьянин. – Говорят, у тебя большая армия сидит в горах и не кажет носу, когда на нас нападают и наши дома жгут. Разве царевы воины защитили нас, когда явилась армия Корнелия Фуска?
– Я разбил Фуска и его легионы на перевале, или тебе память отшибло, старик?! Их кости до сих пор белеют по холмам. Поднимись по реке да взгляни!
Низкорослый крестьянин невольно отшатнулся, будто опаленный царским гневом, и даже отступил на два шага. Но ответил, правда, негромко, так что царь при желании мог сделать вид, что и не расслышал:
– А до этого римляне нас ограбили – забрали зерно и монеты, железные инструменты и соль – все, что могли найти. Они погибли на перевале – и что? Кто вернул нам отнятое, после того как Фуск пал в Боутах? Наша деревня получила назад свое добро? Я даже дочь свою так и не видел с тех пор – не ведаю, жива ли… Говорят, всех рабов, что были в армии Фуска, отправили на север, на рудники, а женщин разобрали себе твои доблестные воины.