Цепи контроля
Шрифт:
Глава 6. Хёну
10 июля, 2276 года
— Мам, — сорвалось с губ. Тело болело, по лицу текло что-то теплое.
Открыв глаза ощутил новый, более сильный, прилив страха. Машина медленно заполнялась холодной и плохо пахнущей водой. Подавшись вперед, вскрикнул от боли. Что у меня болело? Голова, правое плечо и спина. Что произошло?
Воспоминания странные, обрывочные. Ночная дорога, странный разговор родителей. За нами кто-то ехал очень долго, я заметил это когда мы только выехали на автостраду. Почему я не сказал об этом папе? Удар, мама очень испугалась. Отец спросил, пристегнулся ли я. Когда мы оказались в воде? Мама! Папа!
В салоне было довольно темно,
— Пап? — позвал его я. В ответ мужчина даже не двинулся, словно не слышал меня вообще.
Дрожащими руками расстегнул ремень безопасности, подался вперед. Резкая боль прошлась по всему телу, я терпел, пока не увидел…
Собственный крик застрял в голове, как надоедливый и мучительный звон. Отец лежал на руле, лицо повернуто набок, очки… Как такое возможно? Очки торчали из его лица, кровь… так много крови… дурно, меня тошнило…
— Папа! — крикнул я с мольбой. В груди что-то сильно сжалось, очень больно. Болело не только мое тело, кажется внутри все начало гореть.
— Хёну, тише, — услышал голос матери. Почему он такой слабый?
Переведя на нее взгляд, ощутил, как осел вниз. Правая рука мамы вывернута неестественным образом в нескольких частях, такого даже в ужастиках не увидеть. Это я виноват? Все произошло из-за меня? Она пострадала, потому что я плохой мальчик?
— Мама, — губы дрожали, по щекам текло что-то горячее. Я плачу? Нет, нельзя! Мужчина не должен плакать. Не получалось прекратить, мне так больно и страшно. Сердце сильно стучало. Оно может выпрыгнуть из груди?
— Да, мой хороший, я тут, — кряхтя от боли, произнесла мама, медленно стараясь сесть поудобнее. Левая рука почти не пострадала, всего лишь пара царапин, из которых тонкими струйками бежала кровь. — Ох, мой мальчик, будет шрам на твоем прекрасном личике, — с досадой произнесла она, дотронувшись чуть выше левой брови, отчего я зашипел от боли. — Тихо, мой мальчик, все будет хорошо, — с нежной улыбкой, произнесла она.
Воды становилось все больше, дыхание перехватило. Мы умрем? Это потому что я не дал Маше ту дурацкую ручку? Неужели, все это произошло, потому что я был недостаточно хорошим мальчиком? Плохой, Хёну!
— Хёну, дыши, не паникуй, — шептала мама, подняв на нее глаза увидел слезы и кровь… ее лицо… правая часть… кожи совсем нет…
Мне не хватало воздуха, тело дрожало, дурно, тошно. Это же сон? Я же просто уснул в машине и мне снился кошмар? Вода достигла моей шеи, паника брала верх. Почему так произошло? За что?
— Хёну, мама тебя любит… — прошептала женщина. Ее лицо исказило странное выражение, зловещая улыбка. Мама? Почему ты так на меня смотришь?
— Мам, — в перерыве с вздохами, прошептал я. Сознание на грани, вокруг все будто бы дрожало.
— Это ты во всем виноват, — прозвучал мужской голос, повернув голову на отца вздрогнул. Он сидел и смотрел на меня стеклянными глазами мертвеца, из лица также продолжали торчать остатки его очков. — Если бы не ты, маленький ублюдок, мы были бы живы! — рявкнул он, внутри все сжалось в страхе, мне хотелось убежать, спрятаться.
— Хёну, зачем ты родился? — спросила мама, ее взгляд тоже стал стеклянным. — Ты подставил нас под эту опасность. Если бы не твое рождение, нам бы не пришлось думать о деньгах. Хёну, ты виноват в нашей смерти…
Салон резко заполнился водой. Задержав дыхание, зажмурил глаза. Вода давила на меня, будто бы хотела раздавить в своих мокрых объятиях. Что-то коснулось моей руки, появилась резкая боль. Открыв глаза, от неожиданности распахнул рот, выпуская последний воздух из легких. Родители, как и машина, исчезли, я словно завис в этой тьме. Легкие больно свело, хотелось вздохнуть. Неужели
это мой конец? Я правда виноват? Если это так, то я должен вздохнуть.Сделав вдох, ощутил, как вода начала заполнять мое тело, пытаясь, разорвать изнутри. Из темноты показались искаженные ненавистью лица родителей… они ненавидели меня. Костлявые руки тянулись в мою сторону, сердце стучало очень быстро, пытаясь сопротивляться неминуемой гибели. Мне так хотелось жить…
???
Резко открыв глаза, сел. В груди жгло, легкие отказывались работать. Сердце стучало очень громко и быстро, казалось оно, разбудило всех в доме. Снова это воспоминание, нет… кошмар… мама такого не говорила… я же помню… помню ведь? Больно, я задыхаюсь, снова тону в этой тьме. Внутри все горело, языки пламени обнажали старые душевные раны, причиняя им новую, жгучую, яркую боль.
Дыши же, придурок! Просто дыши, тебе ведь так хотелось тогда жить! Или что-то изменилось?
Вздохнув, невольно подался вперед, до боли вцепившись ладонями в и без того смятую простынь. Ничего не изменилось, я до сих пор до безумия хочу жить, забыв про болезненное прошлое. Но не могу, это не так просто. По телу струился пот, я ощущал это каждым сантиметром дрожащей и воспаленной кожи. Паническая атака? Ну да, ничего нового после таких-то снов. Стараясь дышать ровно, слушал собственное сердцебиение, оно медленно приходило в норму. Я надеюсь, что приходило в норму.
Только вот на смену этому пришла резкая головная боль и ощущение страха, дикого, почти животного. Мне тогда было так страшно, хоть мама меня и успокаивала, я-то понимал, нам конец… Спустя столько лет воспоминания смазались, исказились, также, как и кошмары. Мой больной мозг интерпретировал все иначе, нежели это было на самом деле. Мог ли я поверить в свою вину, из-за этих кошмаров? Я много раз задавал этот вопрос врачу, на что он лишь жал плечами.
Черт, а ведь когда мне было шестнадцать и меня снова направили к нему, я поверил этому человеку. Думал он мне поможет. Неужели все эти годы на таблетках были зря? Да, кошмаров не было, боль притупилась, и я не проявлял по отношению к себе агрессию, заглушая ей душевные раны. Мне стало лучше, только вот, мысли остались, проблемы не исчезли. Мистер Бруно неохотно со мной говорил, утверждал, таблетки решат все мои проблемы. Только не решили, все вернулось на круги своя. Правильно ли вообще он меня лечил? В январе, когда лечение было отменено, я даже обрадовался… Идиот. Почему не изучил этот вопрос? Что мне мешало сходить к другому специалисту?
Подавив крик, издал тихий стон боли, щеки начали гореть. Почему так больно? Неужели эти ощущения не могут исчезнуть также, как и остатки этого чертового сна?
— Блять, блять, блять! — повалившись на живот, выругавшись простонал я.
Возьми нож, он там на столе…
Нет, иди к черту!
Тебе станет легче, сам же знаешь…
На время, а потом будет только хуже!
Хёну, ты хочешь, чтобы на твои крики пришла Лу? Хочешь, чтобы она увидела тебя таким жалким и слабым? Ты сам себе противен…
Нет, я не хочу причинять себе вред!
Совсем чуть-чуть, ты же делаешь неглубокие надрезы. Ничего страшного не произойдет…
Ты прав… Нет! Почему я вообще спорю с самим собой?
Мне так хотелось закричать, чтобы сорвать голос, ощутить эту неприятную боль в горле. Я не могу, нельзя будить Лилу и Изабель. Почему все так сложно? Как мне помочь самому себе? Что сделать?
Перевернувшись на спину, уставился на белоснежный потолок, надеясь найти там ответы. Только было пусто, также, как и у меня внутри. Правда та пустота сжигала меня, медленно поедая готовые кусочки моего сознания к употреблению. Тело продолжало дрожать, в горле огромный комок боли мешал нормально дышать. Страх умереть в этот момент был самым ничтожным из всего списка.