Цепи контроля

— Когда таблетки будут готовы? — только и спросила девушка. В ее тоне прослеживались нотки волнения и нетерпеливости.

— Лилу, нужно еще немного времени, чтобы создать действенную замену сыворотке, — его губы сжались в сплошную линию, а ладони, лежавшие на столе, медленно превратились в кулаки. — Да и когда таблетки будут готовы, я не могу дать тебе стопроцентной гарантии, что все сработает. Это будет эксперимент, как я и говорил неоднократно до этого.

— Когда меня к тебе привезла Изабель, это тоже был эксперимент. Думаешь, страх перед болью остановит меня? — на удивление спокойно, спросила Лилу. — Генри, я готова на все, лишь бы получить возможность на капельку нормальной жизни рядом с вами.

Послышался многозначительный вздох. Обернувшись увидел блондинку, которая с блестящими от подступающих слез глазами смотрела на племянницу. Изабель настолько сильно любила Лилу, что подобные моменты в мгновение, цепляли ее сентиментальность, выводя эмоции на первый план.

— Риски высоки, — строго произнес Генри, в то время как Изабель быстро утерев слезы, вернулась за стол.

— Да, только выбор то у нас невелик. Когда произойдет следующий приступ мы не знаем, — возразил я, поймав на себе удивленный взгляд взрослых. Усмехнувшись, оперся локтями о стол, подпирая при этом подбородок, продолжил: — Либо все будет хорошо, либо плохо. Третьего варианта у нас попросту нет.

— К сожалению, ты прав, — сдался Генри, проведя пятерней по русым волосам.

— Я хотела поговорить, — произнесла Лилу. Волнение в ее голосе было настолько слабым, что удивительно как я это заметил. Изабель и Генри недоумевая переглянулись, и в ожидании продолжения посмотрели на девушку. — Расскажите мне об Инге. Все, от начала до конца. Я хочу понять, почему вы уверены, что именно она причастна ко всем моим проблемам, — сомнения Лу понятны, ведь нет никакой уверенности в этом факте. Все это просто слова, которые нам твердили все эти годы они.

На лице Изабель отразился ужас, ей тяжелее чем племяннице вспоминать эту женщину. В тот день она потеряла так много, да и на ее руках чуть не умерла Лилу. Последний родной человек, напоминающий о брате и подруге, о том прекрасном, беззаботном времени, которое ей уже не вернуть. Уверен, она травмирована не меньше нас, просто старалась не показывать этого.

— Рано или поздно она бы подняла эту тему, — напряженно произнес Генри, обращаясь к Изабель. Он сжал ее ладонь, что лежала на столе и после слов Лу начала заметно дрожать. — Пора Лилу узнать всю правду, а не те обрывки, которыми мы отмахивались от нее все эти годы.

— Когда я познакомилась с Ингой, — дрожащим голосом, произнесла блондинка. Ее кожа заметно побледнела, а уголки губ направились вниз. — Сразу же встретилась с холодным и убийственным взглядом. Знаешь, твоя мама была такой яркой и веселой, просто светилась как солнце, — ее губы слегка дрогнули в улыбке, но она тут же исчезла с ее лица. — Мне тяжело было поверить, что они родственники. Я даже невольно подумала, что Инга удочерила Елену. Но нет, они и правда были родней, — блондинка опустила взгляд на стол, не в силах смотреть в глаза своей племяннице. — На свадьбе Инга появилась к самому концу, даже не порадовавшись за дочь. Она вообще довольно мало уделяла времени на общение с Еленой, а с Марти, — при упоминании брата, женщина невольно осеклась и замолчала. Генри сжал ее ладонь еще сильнее, что-то прошептал, очень тихо, после чего Изабель продолжила: — В общем, Инга не стремилась укреплять отношения с зятем. Не участвовала в их жизни, отмахиваясь работой. Она всегда была холодна, но Лене казалось, что вот так проявлялась любовь ее матери. Твоя мама всегда с любовью вспоминала школьные времена, говоря, что Инга заботилась о ней. Только после замужества и настоящей заботы, она поняла, Инга странная, другая. Ей неподвластно испытывать любовь, сострадание или же другие схожие этому эмоции. А все что было в детстве Елены, это лишь иллюзия, которую мастерски держала мать.

— Я давно замечал, что у нее отсутствовала эмпатия к другим. Зачастую Инга использовала людей в своих целях, лично за подобным наблюдал, а также множество историй про это слышал, — начал Генри, когда блондинка затихла. — Многие, если не все, заслуги Инги, не принадлежат ей. Когда я был молодым лаборантом, она была для меня кумиром. До чего же больно, когда розовые очки разбиваются стеклами внутрь, — он грустно усмехнулся, и проведя языком по верхним зубам, продолжил: — Эта женщина с виду сама идеальность, элегантность и аристократичность. Свой статус она чтит больше, чем упорный труд. Чтобы Инга Орейро, осталась после официального конца рабочего дня хотя бы на пять минут, уму непостижимо.

— Тогда откуда у нее столько заслуг? — не выдержав, спросил я, вспоминая этот огромный список исследований, прикрепленных к ее имени. Нигде не указано, что она научный руководитель. Везде числилось, что именно она истинный создатель, остальные лишь помощники.

— Быть на коротком поводке у главного, равно присваивать себе чужой научный труд, — грустно сказал Генри, проведя зубами по губам.

В этот момент в моих воспоминаниях всплыл один день. Тогда Генри выглядел разбитым и подавленным. Он всячески пытался это скрыть, но разве от любопытных детских глаз подобное скроешь? Неужели тогда Инга украла его детище?

— Она украла твой научный труд? — не веря собственным ушам, спросил я.

— Увы, такова жизнь, — хмуро произнес мужчина. — Все это в прошлом, тогда-то мои розовые очки сломались. После я начал расспрашивать остальных, в попытках узнать побольше про Ингу. В то время уже произошла ситуация с Лилу, и мне необходимо было найти выход, чтобы она смогла выжить.

— Что ты смог узнать? — прочистив горло, спросила Лилу. Я невольно опустил руки под стол и сжал ее холодную, дрожащую от напряжения, ладонь.

— Есть слух, что изначальная версия Vestra, та, что даже не была предоставлена научному совету, не придумана Ингой. В те времена, когда она еще была молодым специалистом, Инга работала со школьной подругой. Имени этой женщины я так и не узнал, что породило множество вопросов, — голос Генри звучал серьезно, при этом он смотрел сквозь нас, словно погрузившись в воспоминания. — У своего научного руководителя, к которому я ушел после инцидента с кражей моих наработок, узнал. Инга и та неизвестная, работали над парочкой проектов, что должны были изменить мир. Только между ними произошел разлад, неизвестная ушла из Эфил, прихватив с собой все наработки, ибо они принадлежали только ей. У Инги остались крупицы, на основе которых она смогла создать Vestra, да и то, судя по всем проблемам, в ее данных был просчет. Видимо Инга что-то упустила, а гордость и тщеславие, что требовали славы и признания, не позволили ей признать провал.

— Что стало с этой неизвестной? — спросил я, в надежде хотя бы на одну новую зацепку. А что если сейчас найти эту женщину? Конечно главное, чтобы она была жива. Сможет ли она помочь Лу? Если у нее эти годы хранились все ее наработки, а в этом у меня сомнения нет, мы сможем исправить ошибку Инги.

— Неизвестно. Мне сказали, что после смерти близкого человека, по вине бывшей подруги, эта женщина исчезла со всех радаров. Никто не может ее найти, даже сама Инга, — бросив на меня сочувствующий взгляд, сказал Генри. Вот же, только новая нить начала вести к возможному выходу и снова тупик.

— Инга ее ищет? Зачем? — ошарашено спросила Лилу. Посмотрев на девушку, увидел растерянность. Уверен внутри нее сейчас происходила буря из эмоций, надеюсь отчаяние не возьмет верх над оптимизмом.

— Чтобы исправить все свои ошибки за счет другого, — улыбнувшись правым уголком губ, сказал мужчина, а после слегка похрустел шеей и посмотрел на Лилу. — Vestra сырой продукт, даже на данной стадии. Человек не должен зависеть от постоянных уколов. Только одному богу известно, какие последствия после всего этого будут с людским родом. Многие, кто родился благодаря сыворотке, только сейчас достигают совершеннолетия и не было ни одного случая рождения ребенка у такого человека. Мы не знаем, как отразится это все на плоде.