Цербер
Шрифт:
— Попробуй, — просто сказал он. — В данный момент рискую один я. Михаила твоего я пока только охранял. Теперь ищу.
— А когда найдешь?
— Предложу взаимовыгодную сделку.
— Ты негодяй, Андрей. Я не держу на тебя зла, но теперь уйди. Я должна подумать. Уйди и не смей запирать меня, а то никакая «стальная комната» всем вам не поможет, ты и сам это понимаешь.
Он вышел, не произнеся больше ни слова, а она не посмотрела в его сторону. Потянула дверь на себя до упора, повернула штурвальчик по часовой стрелке. Раздался едва слышный щелчок.
Вновь присела за стол,
Елена Евгеньевна широко открыла глаза, и теперь в них были растерянность и испуг. Вытащила сигарету, но не смогла закурить.
Андрей оказался прав. «Стальная комната» работала.
Глава 26
«Подъем!» — И эхо от стен, и звон в ушах. Он подскочил, боднул стену, прикусил язык. Фу! Черт. Суки.
— Мурзик! Где ты, кыся? Но он не дома. И Мурзик тоже неизвестно где. Желтые бревенчатые стены освещаются заходящим солнцем, на свежем дереве золотая россыпь капелек смолы.
Дачный поселок начали возводить разом и разом же затормозили на половине. Окружили надежными сторожами, оберегающими хозяйское добро и не допускающими одичавших личностей.
Их — допустили. Устроили в самом готовом доме, с крышей, но без пола. Главный сторож принял Пашу Геракла как дорогого гостя:
«— С курением поосторожнее только.
— Для нас это не проблема.
На столе в огромной кастрюле Павел что-то энергично делал руками, Гоша и Зиновий сидели по сторонам и каждый занимался своим делом: Гоша — стаканом, а Зиновий Самуэлевич просто присутствовал.
— Это был баран, — пояснил Павел. — В нормальных условиях шашлык готовится за два часа. Подай-ка мне хмели-сунели, Зиновий.
— У меня! — Гоша поднял пакетик высоко над головой.
— А ты, клептоман, молчи. Ворюга. Знал бы ты. Братка, как мы в местном храме потребления отоваривались. В машине чуть рессоры не лопнули. Я тетку беседой занимаю, а этот ходит, моргает, полки очищает. Хорошо, ящиками не хватал.
— А чего? — сказал Гоша. — Зато надолго хватит… то есть я хочу сказать… — Теперь, — перебил Павел, — нарежь-ка ты мне, Зиновий, еще пару лимончиков.
По тому, как осекся Гоша и Зиновий Самуэлевич глянул на него коротко, Михаил понял, что основная беседа с ними проведена, и положение свое они понимают. Даже если не верят, то имеют направление мыслей.
— Где барана взяли?
— А это дикий, — не моргнув, сказал Павел. — В лесу приблудился. Гошка с ним полдороги в обнимку ехал.
— Бать, проводи.
На крыльце он оглядел срубы и непокрытые стропила поселка. Радом дымил полупрогоревший мангал, выставленный на расчищенное от опилок место.
— Не всполошатся хозяева, что огонь развели? — спросил он, на что Павел указал еще на два поднимающихся дымных столба.
— Баран дикий-дикий, а большой, я поделился. Гошиной добычей тоже. За постой надо платить.
— Кто ты здесь, что тебя так принимают?
— Я здесь — неприятное воспоминание. Старые долги. Учти, Братка, через пару дней меня обязательно сдадут. Это сейчас они пока еще не расчухали, зачем мы и откуда, а стукнут
непременно. Не ментам — так гопникам каким. Так что соображай.— Я вернусь не позже завтрашнего утра, но на всякий случай начинайте ждать с рассвета. Ты «вертушку» пилотировать не разучился?
— Если чего попроще — вспомню. Опять ОНА?
— Я возьму попроще, — пообещал Михаил, не отвечая впрямую. С отвращением оглядел свою мятую запачканную одежду. — Видок у меня…
— Миня, а кто тебе «вертушку» даст?
— Добрый человек, — сказал Михаил. — Ты присмотри тут за братьями нашими меньшими. Как они отнеслись к тому, что ты им сказал?
— Гоше все трын-трава, были б «граммчики», а Зиновия я стараюсь расшевелить.
— Я заметил.
Михаил спустился к машине:
— Не попрощаешься?
— Зачем? Кстати, обрати внимание, Гоша перестал пьянеть, с чего бы? У алкоголиков так не бывает.
— Ерунда, закусывает хорошо. Бак полный, мы заправились. Оружие понадобится?
— У тебя есть где взять? Запасись, если так.
Он уже сидел в машине, но Павел все не отпускал его:
— Может, мяса дождешься? «Барбекю» как-никак, когда тебе имя «шашлык» не нравится.
— Их накорми.
— Так насчет ЕЕ?.. Михаил помолчал.
— Мне никогда и ничего не дается задаром, без дела. Вот помнишь, я на озере еще хотел тебе доказать? Дела не было, ОНА и не проявилась. И теперь так же. К народу иди. Батя, мне пора уже.
Павел отодвинулся, скрестил на груди тяжелые руки, спросил насмешливо:
— Выпустит тебя обратно твой добрый человек?
— А я ему жирную приманку приготовил. — Михаил посмотрел на Павла ясно и открыто. — Вас.
…Перед выездом с проселка на асфальт он остановил машину и вышел. Поднялся на небольшой пригорок и сел в пышную июньскую траву. Под каблуком прилепился невесть откуда прилетевший прошлогодний дубовый лист. У корешка еще держалась палочка с пустой желудевой шляпкой.
Сегодня под веками ничего не осталось. Ровное свечение, которое не складывалось ни в буквы, ни в голос, ни в картинки. Пустота. Он вдруг почувствовал, что остался по-настоящему один.
Глава 27
Если не считать уродливой лестницы из подвала, железной и гулкой, в остальном дача производила приятное впечатление.
— Очень мило, — сказала она Андрею Львовичу. — А наверху, я понимаю, спальни? Две, три, больше?
Она решила ни за что не показать ему охвативших ее смятения и растерянности. Впрочем, он казался взволнованным еще более, чем она сама. Не стряслось ли еще что-нибудь? За цветными стеклами веранды мелькали фигуры.
— Лена, что ты там делала?
— То есть?
К Андрею Львовичу подошел человек, шепнул на ухо.
— Не надо, — сказал Андрей Львович. — Сами видите, она вышла наконец, все отменяется. Пусть уберут механиков. — Вновь обратился к ней: — Лена, я жду ответа.
— Андрюша, — холодно сказала Елена-вторая, — что за странная нервозность? С какой целью эта суета вокруг? Ты вышел, я все обдумала, привела себя в порядок и пошла за тобой. Мог бы, кстати, кого-нибудь оставить у двери, еле дорогу нашла, благо недалеко.