Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.
Шрифт:

Митрополит Феогност категорически протестовал против женитьбы Семена на тверской княжне. Обычно его позицию объясняют чисто религиозными причина­ми: византийская церковь крайне неодобрительно от­носилась к третьему браку. Однако на Руси в XIV в. запрет на него был далеко не таким строгим. Извест­ный ревнитель церковного благочестия митрополит Киприан в 1381 г. в «Ответах игумену Афанасию» фактически разрешает третий брак при условии по­даяния и вкладов в церковную казну. Другой митропо­лит-византиец, Фотий, в 1427 г. в послании псковичам, молчаливо признавая существование «троеженцев», то есть лиц, вступивших в третий брак, советовал лишь не избирать их церковными старостами. Да и в самой Византии запрет был не столь уж нерушимым: импе­ратор Константин IX Мономах, имя которого было хо­рошо известно на Руси, женился трижды, причем его третий брак был признан церковью и патриархом.

Противодействие митрополита третьему браку Се­мена Гордого ставило под угрозу смелый замысел мос­ковской дипломатии. Однако князь Семен,

не даром носивший свое прозвище, решил, что называется, идти напролом. «Женился князь Семен тайком от митропо­лита Феогноста,— сообщает летопись.— Митрополит же не благословил его и церкви затворил» [47] . Лишь це­ной щедрой милостыни, посланной константинополь­скому патриарху, Семен сумел поправить положение и узаконить свой брак с Марьей Тверской.

47

ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 57.

Говоря об отношениях Феогноста с русскими кня­зьями, следует учесть еще одно обстоятельство. Мит­рополит имел явную склонность к стяжательству, со­биранию движимых и недвижимых имуществ. Живя в эпоху, когда закон и право постоянно отступали перед силой и произволом, он не стеснялся в средствах во имя обогащения митрополичьей кафедры и укрепле­ния ее могущества. Он окончательно ликвидировал владимирскую епархию, взяв значительную часть ее прежней территории в свои руки. При нем появляются обширные владения митрополичьего дома в Москов­ском и других уездах.

Приемы церковно-административной деятельности Феогноста ярко проявились в тяжбе о Червленом Яре. Эту пограничную между двумя епархиями область мит­рополит в 1330 г. закрепил за рязанским епископом, но затем переменил решение и отдал ее сарайскому владыке. Спустя некоторое время Феогност, не смущаясь, вновь меняет решение и после личной встречи с рязан­ским епископом возвращает ему право на управление Червленым Яром [48] .

Особенно часто стонали от произвола и корыстолю­бия митрополита новгородцы. Под 1353 г. новгород­ская летопись сообщает: «В том же году послал пос­лов своих архиепископ новгородский Моисей в Царь-град к царю и патриарху, прося у них благословения и суда о беззаконных делах, которые властью своей тво­рит митрополит» [49] . Впрочем, тяжелую руку Феогноста новгородцы почувствовали гораздо раньше. В 1334 г. новгородский архиепископ Василий отправился во Владимир на поклон к митрополиту «со многими дара­ми». Привезенных подарков Феогносту показалось ма­ло и он потребовал новых подношений. В 40-е годы митрополит, нуждаясь в деньгах для помощи Визан­тии, «пожаловал», а точнее — продал новгородскому архиепископу право на особое отличие: «крестчатые ризы».

48

Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV —начала XVI в. Т. III. M., 1964. С. 340—345.

49

НПЛ. С. 363—364.

Со страниц новгородских летописей часто слышат­ся жалобы на митрополита. «Приехал митрополит Феогност, родом грек, в Новгород со многими людьми; тяжко было тогда владыке и монастырям кормить и одаривать их всех»,— жалуется новгородский летопи­сец под 1341 годом [50] . Эта фраза весьма многозначи­тельна. Уточнение «родом грек» полно сарказма. На Руси слову «грек» часто придавали насмешливо-недо­верчивый оттенок. Греки, которых знали на Руси,— церковные иерархи, дипломаты, торговцы, разного ро­да наемники — в массе своей были далеко не лучшими представителями своего народа. Алчные и лицемерные, они вызывали недоверие и презрение у русских. Воз­мущаясь коварством византийцев, автор «Повести вре­менных лет», писавший в начале XII в., сопроводил рассказ о событиях 971 г. собственным замечанием: «И до сего дня греки остались такими же лживыми!» [51] .

50

Там же. С. 353.

51

Памятники литературы Древней Руси. XI — начало XII века.М., 1978. С. 84.

Греческие иерархи на Руси держались отчужденно и высокомерно, не стремились узнать русский язык и: культуру. Даже титул свой в конце посланий и доку­ментов они требовали писать по-гречески. Их немно­гочисленные поучения отмечены холодной официально­стью, лишены живого участия по отношению к тем, кому они адресованы. Этот забитый, нищий народ в сермягах, стонущий под гнетом своих и чужеземных господ, кажется, очень мало интересовал «благород­ных ромеев», считавших себя прямыми потомками по­коривших полмира римлян.

Русские епископы, не говоря уже о низшем духовен­стве, поражали ученых греков своим простодушным не­вежеством. Заботясь лишь о том, как извлечь

из Руси побольше доходов для себя и для своей патриархии, греческие иерархи с насмешкой и презрением относи­лись к русским святыням.

В 1351 г., по мнению некоторых историков, Феог-ност вновь побывал в Орде, где требовал оградить цер­ковные имущества от посягательств со стороны князей. Вернувшись, он занемог. Как и его предшественник Петр, Феогност приехал умирать в Москву. Все дела по управлению митрополией он передал своему влади­мирскому наместнику Алексею, которого 6 декабря 1352 г. возвел в сан епископа.

Кончины митрополита многие ждали с нетерпени­ем. Уже определен был его преемник, епископ Алексей, о поставлении которого московские послы договарива­лись с императором и патриархом еще в конце 40-х го­дов. В 1352 г. в Константинополь отправилось новое княжеско-митрополичье посольство с просьбой не ста­вить на место умиравшего Феогноста никого, кроме Алексея. Уже собраны были богатые дары, названы бояре, которым надлежало ехать вместе с Алексеем в Константинополь сразу же после смерти Феогноста. Престарелый митрополит скончался лишь 11 марта 1353 г., две недели не дожив до праздничных пасхаль­ных колоколов. Возможно, его кончину ускорила чума, ходившая тогда по Москве.

О чем думал московский князь Семен Иванович, стоя над могилой Феогноста? Конечно, старый митро­полит мало что сделал для блага Москвы. И все же у него было чему поучиться, было за что уважать. Это был человек крепкого закала. Легкий на подъем, он бесстрашно пускался в тысячеверстные путешествия. Он не раз подвергался смертельной опасности в охва­ченных мятежом городах, среди кровавых княжеских усобиц. Вся жизнь Феогноста была подчинена служе­нию единожды избранному делу. Чистокровный грек, уроженец Константинополя, где прошли его детство и юность, он до конца своих дней служил интересам Ви­зантии. И словом и делом он старался помочь обре­ченной на медленное умирание империи. И греки очень высоко ценили Феогноста. Император писал ему в самом почтительном тоне. Феогносту было дано исклю­чительное право именоваться патриаршьим экзархом. Адресованные ему грамоты патриарх снабжал не вос­ковой, а свинцовой печатью, что также было знаком особого отличия. В период торжества паламитов Феог­ност, известный как противник этого церковно-мисти-ческого учения, не имел никаких неприятностей [52] .

52

Соколов П. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV века. Киев, 1913. С. 266—267.

Каковы же были итоги 25-летнего пребывания Фе­огноста на кафедре «митрополита Киевского и всея Руси»? Какое политическое наследство оставил он сво­им преемникам?

Митрополиты Кирилл, Максим и Петр действовала в обстановке частой смены князей на великом княже­нии Владимирском, в обстановке крайней политической нестабильности как в Северо-Восточной, так и в Юго-Западной Руси. Митрополит Феогност 25 лет своего правления имел дело всего лишь с двумя великими князьями Владимирскими — Иваном Калитой и Семе­ном Гордым. Оказавшись перед лицом существенно из­менившейся политической системы в Северо-Восточной Руси, он должен был выработать и новую линию по­ведения главы церкви или же отстоять старую линию в новой обстановке. Митрополит предпочел второй путь. Суть его линии — в намеренной отстраненности митрополичьей кафедры от политической борьбы, ко­торую вели московские князья. Лишь в тех случаях, когда интересы сторон совпадали или же когда под угрозой оказывалось личное благополучие митрополи­тов, они шли на компромисс с московскими князьями. Позиция выжидательного нейтралитета, которую мит­рополиты-византийцы, следуя примеру Феогноста, за­нимали практически до самого момента установления автокефалии русской церкви в 1448 г., тормозила про­цесс формирования Русского централизованного госу­дарства. Именно это равнодушие Феогноста к москов­скому делу было главной причиной пренебрежения к его памяти со стороны московских князей, столь ярко проявившегося в загадочном на первый взгляд эпизо­де 1474 г., с которого мы и начали рассказ о «забытом чудотворце».

Небесный человек

«Новую тя показа тварь Зиждитель, всеблаженне Алексие, земна ангела и небесна че­ловека».

Акафист Алексию, святителю Московскому, икос 7.

Каких только проектов не возникало в середине XIV в. в хитроумных головах византийских полити­ков, чувствовавших, как задыхается древняя империя в тисках османского нашествия! Одни мечтали о том, чтобы, используя русскую церковь как посредницу, натравить Золотую Орду на османов и традиционным способом уничтожить варваров руками варваров. Другим грезилось могущественное православное цар­ство в Восточной Европе, духовными вождями кото­рого станут греческие иерархи. Они приведут несмет­ные силы славян и литовцев для защиты Царьграда и империи от турок. Третьи предполагали исполь­зовать русские земли как золотую монету в торговле с католическим миром: византийские иерархи, стояв­шие во главе русской церкви, закрывают глаза на распространение католичества в Восточной Европе, даже первыми идут на унию с Римом, а в обмен на эти уступки папская курия организует военную по­мощь Византии против турок.

Поделиться с друзьями: