Цесаревич

Я пришел в ресторацию с Екатериной Алексеевной, которая захандрила от того, как я стал много работать в Москве, несмотря на то, что был чуть ли не насильно привезен сюда тетушкой именно для отдыха. Но как же не работать, если нужно самому проверить бумаги с люберецкого поместья, провести консультации с офицерским составом голштинских полков, где опять намечается пополнение и через год вероятное увеличение до полноценной дивизии. Нужно было для последующих проектов определить объемы строительства, своим повелением отправить отобранных людей под Ярославль, Вологду, где были куплены поместья, проинспектировать некоторых приказчиков, выкормышей Петра Евреинова, дать указания им по эксперименту частичного, поэтапного перевода крестьян на чинш и выделении сильных в хозяйственных делах крестьян. Это я по следующей осени, обязательно выделю время и съезжу с супругой в Ярославль, иначе, как на примере, Екатерине доказать абсурдность желания облагодетельствовать всех крестьян, нельзя. Да и самому нужно убедится в своем скепсисе, мало ли, может, и резонным окажется дать всем свободу без потрясений для страны, что пытается мне доказать супруга [в записках Екатерины Великой есть упоминания, что она до воцарения была сторонницей раскрепощения крестьян, впрочем, она могла пытаться на страницах собственного сочинения обелить себя любимую].

Я успел сыграть пять партий в покер и даже оказаться в плюсе тридцати одного рубля, когда, наконец, прибыл Петр Иванович со свитой из нескольких чиновников из Берг-коллегии.

— Ваше Высочество, — обратился я к жене, когда собрался последовать за Шуваловым в приват-кабинет. — Воспользуйтесь моими фишками и, если будет угодно, проиграйте их все, главное — Ваше благоприятственное расположение — сие единственный достойный выигрыш в этой игре.

Я поцеловал ручку своей супруги, наблюдая исподволь интерес московской аристократии к происходящему. Как и то, что после нашего менее чем двадцатиминутного пребывания тут, в ресторацию стало приходить все больше людей. «Сарафанное радио» работает и через еще час пожалуют и многие роды, пребывающие преимущественно в Москве, как Салтыковы — мои соседи по люберецкому поместью, или Трубецкие.

— Ваше Императорское Высочество, — Петр Иванович поклонился, как только через приоткрытую дверь увидел мое приближение.

— Мы же, Петр Иванович, смею рассчитывать, друзья давайте без чинов. Именно здесь и сейчас правит балом коммерция, — сказал я, входя в приват-кабинет для переговоров.

— Ну что, Петр Федорович, спешу сказать, что строение у реки Фонтанки закончено, служащие набраны и ознакомлены с Вашим регламентом работы банка, привлекли тех итальянцев, что я выписал из Турина. Вот только и они кое-что для себя прояснили из Ваших откровений. Потому и не собираюсь их отправлять обратно. Так что предлагаю приурочить открытие «Российского коммерц-банка», как Вы изволили назвать, к Вашему Дню Рождения, — решил польстить Шувалов.

— Говорите уже, Петр Иванович, вижу же, что юлите, — я усмехнулся.

— Мне становится страшно от вашей прозорливости, государь-цесаревич, — Шувалов немного задумался, но решившись, продолжил. — Прошу в наше товарищество допустить с дестью долями паев моего брата Александра Ивановича Шувалова, он весь в заботах, а побеспокоится о приросте благосостояния и не получается.

— Понятно, — я спокойно отнесся к тому, что Шуваловы друг друга подтягивают. — Но вот какая сложность, Петр Иванович — по нашим условиям я должен иметь сорок две доли, Вы — сорок долей, восемь долей Берг-коллегия и десять государыня. Сударь, если Вы решились предоставить уважаемому Александру Ивановичу десять долей из своих, то не стали бы и уведомлять меня. Ваши доли, на то и Ваши. Что же предлагаете тогда, мне своими попуститься?

— Петр Федорович, ну нам же нужно будет содействие Тайной канцелярии. Коли должников убедить отдавать ссуды, или проверить, кого на возможность платить, — отвечал Шувалов и в этом был резон.

Заключиться поддержкой Тайной канцелярии было бы весьма кстати, своей еще только формирующейся системе безопасности банка, только предстоит прочувствовать принципы работы.

— Сколько долей от своих Вы готовы отдать? — задал я вопрос, уже решив, что больше трех своих не отдам.

— Три доли, — ответил Шувалов.

— Хорошо, Ваши три, мои три, тогда еще три отнимаем от Берг-коллегии и всего девять долей Александру Ивановичу, уверен, что этого более, чем достаточно, — предложил я, выказывая свое мнение.

— Согласен, — очень быстро согласился Шувалов, от чего я уверился, что Петр Иванович мог довольствоваться для своего брата и меньшим.

После мы еще раз обсудили принципы работы банка.

Ничего сверхнеобычного в системе работы банка не предполагалось. Так, уставной первоначальный капитал банка составит три миллиона рублей, которые вносятся соответственно долям, из которых доли государыни и Берг-коллегии расписываются на остальных, требовать денег с императрицы мы не решились. В последующем капитализация банка должна формироваться, в том числе, и из вкладов промышленников и купцов. Им выдавались бы чековые книжки и личные печати. Филиалы банка планировалось со временем открыть в Москве, Нижнем, Казани, Риге, Тюмени, возможно, при условии достаточной лояльности магистрата, в Киле. Кредитование осуществлять под конкретные проекты, в которых банк становился дольщиком, но под залог заведомо большего в денежном эквиваленте имущества. Предполагалось кредитовать и под залог поместий, с обязательным их обследованием на доходность и возможность к продаже. Ну, и самое простое — кредиты под чуть больший процент, вклады под заведомо меньший процент и на разнице зарабатывать. В перспективе можно будет думать о собственных деньгах, если кредитные листы станут популярны у промышленников и купцов. Банк же становился и игроком на бирже, которой в понимании будущих поколений, еще и не было, но торговля в России была на неплохом уровне для реалий. Учитывая большие площади земли как мои, так и еще большие Шуваловых, или людей близких им, можно очень удачно работать на понижении и повышении с помощью банка стоимости того или иного товара. Тут нам в помощь и газета с журналом. Но вначале хотелось бы быть очень осторожными, набраться опыта.

Я же планировал, когда в полную силу заработает банк, основать и страховую компанию, где страховать грузы купцов за рубежом. Напали каперы — получи три четвертых стоимости своего груза, а размер платы за страховку будет зависеть от опасности морских или сухопутных переходов. Такую страховую компанию можно будет попробовать продвинуть и за границей.

При грамотном подходе с административным ресурсом — дело очень прибыльное.

— Ну как, любимая, много проиграла? — спросил я Екатерину, когда пошел пригласить ее на ужин с присутствием Петра Ивановича Шувалова, все договоренности с ним были достигнуты.

— Выиграла, друг мой, я выиграла почти шестьсот рублей, — озорно, с признаками абсолютного счастья сказала Екатерина. — Но все деньги пожертвовала в Фонд вспомоществования армии и флота, так, чтобы московское дворянство не пребывало в стороне от сего дела.

— Умница, а я за это закажу тебе новые сережки у Герасима Евреинова, чтобы таких ни у кого не было, только не одевай их при государыне, — сказал я и повел Екатерину к уже накрытому столу в приват-кабинете. Может проинспектировать еще и приват-комнаты в этом заведении? Медикус же разрешил…

*…………*……….*

Лондон

18 декабря 1747 года

Король Георг II пребывал в не лучшем настроении. Опять начал беспокоить геморрой [в реальной истории эта болезнь беспокоила короля с 1736 года, о чем королю сопереживали все английские дворяне, непрестанно обсуждая конфуз монарха], опять эти лондонские туманы. А он так хотел побольше пробыть в своем Ганновере — истинной родине. Но лондонцы заставили короля больше проводить времени в столице. А война, которая списывала нахождение короля в Ганновере на необходимость руководить войсками, закончилась. Теперь нужно править.

— Ваше Величество, к вам лорд Генри Пелэм, — сообщил камердинер.

Император поежился на кресле, чтобы принять менее болезное положение, не следует премьер-министру видеть своего короля, страдающего от геморроя, потом чего повелел звать лорда.

— Ваше Величество, — Пэлем изобразил учтивый поклон.

— Говорите, сударь, с чем прибыли! — с нотками нетерпения сказал Георг.

— Из России пришел запрос о содействии их флоту в длительном переходе до Китая и дальше до русской Камчатки. Просят создать магазины в Потругалии [союзник, чуть ли не сателлит, Англии в то время], Индии с провизией, чтобы снабдить их экспедицию, — лорд Пэлем присел, ему разрешалось сидеть в присутствии короля, он уже давно несменный премьер-министр и руководитель любимой партии Георга — вигов.

— Не вижу сложностей, лорд Пэлем, пусть платят серебром, и мы снабдим их корабли, даже может и не самой плохой солониной, — король действительно не понимал причину этого разговора. Если дело не касалось больших трат, а, напротив, можно и заработать, то зачем беспокоить короля?

— Все не так просто, Ваше Величество, — начал прояснять ситуацию терпеливый Герни Пэлем. — Русские искренне, но ошибочно, считают, что защитили Ганновер от захвата города и всех областей вокруг французами. Они думают, что в случае победы главного французского маршала Морица над русскими, этому гальскому выскочке удалось бы осадить и взять и Аахен и Ганновер. Поэтому они ждут от нас не меньшей благодарности, чем от Австрии. А Мария-Терезия выплатила русским пятьсот тысяч талеров.