Цезарь Каскабель

— Это от вчерашней грозы!.. Я не могла всю ночь заснуть!

— Ты слишком устала, не правда ли?..

— Нет, Жан!.. Я сильна!.. Разве я не привыкла к всевозможным невзгодам?.. Это пройдет.

— Что с тобой, Кайета? Скажи мне, прошу тебя!..

— Уверяю тебя, ничего!

Жан больше не настаивал.

Видя, что бедный юноша расстроен, Кайета чуть было не рассказала ему все. Ее огорчало, что она должна иметь от него тайну. Но, зная его открытый характер, она боялась, что он не сдержится в присутствии Ортика и Киршева. Он вспылит, а малейшая неосторожность может стоить жизни Наркину. И Кайета промолчала.

Впрочем, после долгого размышления, она решила открыть все Каскабелю. Но для этого надо было переговорить с ним наедине. Здесь, в горах, этого нельзя было сделать, чтобы не возбудить подозрения у матросов.

Во всяком случае, с этим можно было и обождать, так как негодяи решили не делать никаких попыток до приезда в Пермь.

7 июля, в шесть часов утра, «Красотка» вновь тронулась в путь. Час спустя она прибыла к первым истокам Печоры, по имени которой и это ущелье зовется Печорским. Мало-помалу Печора делается одной из самых больших рек северной России, и, пробежав тысячу триста пятьдесят километров, впадает в Арктическое море. [51]

51

Имеется в виду Баренцево море.

Пока Печора была лишь бурным потоком, катившимся по каменистому и извилистому ложу, обрамленному соснами, березами и лиственницами. Следуя вдоль его левого берега, можно было достичь выхода из ущелья. Спуск временами был очень крут, и приходилось принимать кое-какие меры предосторожности.

В этот день Кайете не удалось переговорить наедине с Каскабелем; к тому же она не заметила ни подозрительных разговоров, ни отлучек из лагеря во время стоянки. Очевидно, сообщники негодяев опередили маленький караван и собирались ждать его в Перми, где должна была соединиться вся шайка.

На другой день идти было легче, потому что ущелье все расширялось. Печора бурлила и шумела в своих высоких берегах. Дорога становилась менее пустынной. Встретилось несколько разносчиков с тюками за плечами и с палками в руках и несколько групп рудокопов, приветливо кивнувших головой в ответ на поклон путников. Кое-где виднелись отдельные домики и небольшие деревушки.

Отдохнув ночью, «Красотка» прибыла к полудню к выходу из ущелья.

Теперь Урал остался позади, и маленький караван ступил на землю Европы.

Еще триста пятьдесят километров, и в Перми будет «одним домом и одной семьей больше», как выразился Каскабель.

— Ну и дорожку прошли мы!.. — прибавил он. — Разве я не был прав?.. Все дороги ведут в Рим!.. Прибыли мы в Россию не той дорогой, которую наметили раньше… Да разве это не все равно, раз Франция теперь недалеко!

Еще немного — и он стал бы уверять, что до него доносится воздух Нормандии, свежий морской воздух, который он всегда сумел бы отличить от воздуха других стран…

Недалеко от выхода из ущелья находился завод с полусотней домов и несколькими сотнями жителей.

Было решено, что там остановятся до завтрашнего дня, чтобы пополнить запасы муки, чая и сахару.

Жан и Сергей Васильевич запаслись порохом, дробью и пулями, и сейчас же отправились на охоту.

— Торопись, Жан! — крикнул Сергей Васильевич. — Постараемся вернуться с полными сумками.

— Постараемся, — отвечал Жан, причем видно было, что любимое занятие его как будто не радовало.

Мысль о предстоящей разлуке грызла ему сердце, все ему было не мило.

— Не пойдете ли и вы с нами, Ортик? — спросил Сергей Васильевич.

— С удовольствием, — отвечал матрос.

— Постарайтесь принести хорошей дичи, — сказала Корнелия Каскабель, — а я вам приготовлю за это хороший ужин.

Так как было всего два часа дня, то у охотников имелось еще много времени впереди.

Сергей Васильевич, Жан и Ортик ушли, Киршев и Гвоздик хлопотали возле оленей, устраивая их в тени деревьев, где уставшие животные могли пастись на свежей траве.

^{Олени были устроены в тени деревьев.}

Корнелия, подозвав Наполеону, пошла хозяйничать в «Красотку».

— А ты, Кайета?

— Сейчас приду! — ответила молодая девушка и, оглянувшись вокруг, решила, что теперь ей представится удобный случай переговорить с Каскабелем.

— Мне надо с вами поговорить! — обратилась она к нему.

— Со мной?..

— И притом по секрету!

— По секрету?..

Он, конечно, подумал, что она хочет говорить с ним о Жане.

Оба они отправились к левому крылу завода, предоставив Корнелии заниматься хозяйством.

— Рассказывай, милочка, что тебе от меня понадобилось и к чему эта тайна? — сказал, наконец, Каскабель, обращаясь к индеанке.

— Вы сейчас поймете это, — отвечала Кайета. — Вот уже три дня, как я собираюсь поговорить с вами так, чтобы это не бросилось никому в глаза.

— Значит, это что-нибудь важное?

— Да. Прежде всего — я знаю, что месье Серж — это граф Наркин.

— Что?.. Граф Наркин!.. — воскликнул Каскабель. — А откуда ты это узнала?

— От людей, которые подслушали ваш разговор с графом в тот вечер… в деревне Мужи.

— Возможно ли это?

— А я тоже подслушала их, но они об этом не подозревают.

— Кто эти люди?..

— Ортик и Киршев.

— Как!.. Они знают?..

— Да, они знают также, что месье Серж — политический ссыльный и что он возвращается в Россию, чтобы увидеть своего отца.

Каскабель раскрыл рот от удивления и долго не мог прийти в себя.

— Очень жаль, — проговорил он наконец, — что Ортик и Киршев случайно узнали эту тайну. Но я уверен, что они будут молчать!

— Открыли они ее не случайно и молчать не будут, — ответила Кайета.

— Они?.. Честные моряки?..

— Граф Наркин подвергается большой опасности!

— Что?..

— Ортик и Киршев — два негодяя, принадлежавших к шайке Карпова. Это они напали на графа на границе Аляски. Они уехали на шлюпке из порта Кларенс, чтобы переправиться на сибирский берег, но их прибило к островам Ляхова, где мы их нашли. Если графа Наркина откроют, то жизнь его будет в опасности; так вот, в обмен на молчание они хотят потребовать с него часть его состояния, а если он откажется, то они его выдадут!.. Тогда месье Серж погиб, а может быть, и вы тоже…