Чара силы

Но и он не заметил несколько теней, кравшихся за ними. Тени дошли по их следам до моста через Каменную реку и затаились на берегу. Преследователи видели, что в Столбовой зал вошли восемь человек, а вышли всего четверо и налегке. Но они не стали приближаться к путникам, не возвратились в пещеру, а бесшумно растворились во мраке подземелий.

* * *

Освещая дорогу, Падуб шел краем пропасти, на дне которой шумела и грохотала река, бегущая на слияние с Каменной. До начала лабиринтов, в которые вели потайные ходы из терема Марены, оставалось чуть больше пяти верст. Он шел не оборачиваясь, а потому не видел, как Горынь приостановилась и приняла из рук Марены небольшой сверток. Прижав его к груди, она коротко попрощалась и побежала прочь.

Падуб обернулся на всплеск воды — девушка прыгнула в реку. Через некоторое время на поверхность всплыла огромная змея с изжелта–зеленым рисунком чешуи. В пасти она держала сверток. Расправив кожистые крылья и стряхнув с них брызги, змея взлетела под самый потолок и полетела обратно, держась берега реки.

Погасли искры, отмечавшие путь Горыни. Падуб проводил их глазами и оглянулся на хозяев, чувствуя смущение под их слишком пристальными взглядами.

— Иди, — сухо сказала Марена.

Путь продолжался в тишине.

— Он все видел, — нарушил молчание Кощей.

— Он мой холоп, — отозвалась Марена. — И я обещала ему свободу, если он…

— Он пекленец, и к тому же захваченный во время войны, — возразил Кощей.

— Думаешь, он способен…

— Откуда мы знаем, кто на что способен?

Марена не ответила.

— Эй, как там тебя! — вдруг позвала она.

Юноша остановился.

— Падуб, хозяйка, — напомнил он.

Чародейка подошла почти вплотную.

— Ты помнишь, о чем мы говорили с тобой, Падуб, в начале нашего пути? — молвила она. — Когда я спрашивала тебя об укромном месте для…

— Для того преступника, — вежливо подсказал юноша. — Помню, хозяйка — ты обещала мне свободу.

— Правильно, и я не собираюсь отказываться от своих слов, — кивнула Марена. — Ты получишь ее сейчас же, не сходя с этого места…

В руке ее откуда ни возьмись появился нож.

Падуб отшатнулся, запоздало вспомнив, что и тем холопам, которых он зарубил, в его присутствии была обещана свобода, если они выполнят, что прикажут, и не станут задавать вопросов. Он сделал шаг назад.

— Ты обещала, хозяйка, — воскликнул он.

— Я и выполню обещание, или ты хочешь поспорить?

Падуб выхватил саблю, но не успел сделать и движения — Кощей прыгнул на него с неожиданным проворством. Юноша вскинулся, защищаясь, и почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он отчаянно изогнулся, стараясь удержаться на обрыве, о котором позабыл, но Марена взмахнула рукой — и он сорвался вниз…

Последний крик отразился от расщелины, поднявшись ввысь, но его заглушил шум воды и плеск упавшего в воду тела.

Кощей и Марена некоторое время стояли у обрыва, глядя вниз, а потом отправились домой.

* * *

…Крик смертельного ужаса вырвался у Падуба, когда он сорвался вниз, но захлебнулся в горле, когда что-то мягкое и упругое подхватило его в свои объятья. В следующий миг мимо, едва не задев его, просвистел огромный камень и с шумом плюхнулся в воду.

Сеть вместе с барахтающимся в ней Падубом вытянули и бросили на краю уступа над рекой. Отчаянно сопротивляясь, юноша скинул ее с себя, но встать не смог.

Из мрака, подсвеченные сзади слепящим глаза потаенным светом факелов, скрытых в глубине пещерки, на него надвинулось несколько человек в черных одеждах жителей Пекла. Острия сабель уперлись в горло и грудь пленника, на затылок легла чья-то рука, жесткая, как когти нежити.

Над скорчившимся на камнях юношей возник высокий плечистый воин с землисто–бледным лицом вечного жителя подземелий и совершенно седой головой. Темные тени под большими глазами делали его гораздо старше его природных тридцати с небольшим лет. Он склонился над Падубом, и улыбка не предвещала пленнику ничего хорошего.

— Ну что, — произнес он свистящим шепотом, — сам вспомнишь, что вы делали в Столбовом зале, или помочь?

Он оглянулся, взглядом подзывая остальных. Люди сгрудились вокруг, и Падубу неожиданно стало холодно. Он попробовал отодвинуться — и тут же ощутил под лопаткой холод готового вонзиться ножа.

— Значит, помощь требуется, — по–своему понял его молчание седой пекленец.

Он уже махнул рукой, но тут один немолодой воин остановил его.

— Мне как будто знакома его физиономия, Крик, — буркнул он и обратился к помертвевшему в ожидании Падубу: — А ну, парень, как тебя звать?.. Только без вранья!

— Падуб, — прошептал юноша, глядя в страшные глаза седого. — Падуб, сын Палого, сына Паймона…

Клинки опустились как по волшебству, а потрясенного Падуба говоривший вдруг горячо стиснул в объятиях:

— Живой…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Беду Хорс почуял на двенадцатый день после того, как Даждь спустился в подземелья. До сего времени он позволял Агрику по утрам чистить себя и при этом порой даже заигрывал с отроком, шутливо хватая его за локти или уворачиваясь от потника. Но в то утро золотистый жеребец стоял понурившись, не замечая никого. Он даже не вздрогнул, когда отрок нарочно шлепнул его по крупу.

— Гамаюн, — — позвал Агрик, — что с ним?

Полуптица спланировала поближе и враскачку обошла жеребца.

— А кто его знает? — беспечно фыркнул он. — Говорят, Хорс наделен почти человеческим разумом. Я еще помню, как он не давал Велесу на себя сесть после того, как тот Даждя распял — даже кусался…

Уловив в речах Гамаюна знакомое имя, Хорс вдруг дернулся, обрывая повод, и заржал высоким пронзительным голосом, в котором явственно слышалась боль. Гамаюн, услышав этот звук, сел на хвост.

— С хозяином беда, — уверенно молвил он.

Хорс глухим стоном отозвался на эти слова.

Агрик выглядел сбитым с толку. Он переводил взгляд с Гамаюна на жеребца и обратно.

— Но, может, еще ничего не потеряно? — предположил он. — Хозяин не такой человек, чтобы просто взять и пропасть! Он почти бог — наполовину… Он может вызвать волков, и они его спасут. Ну скажи, Гамаюн, что это так! Что с ним ничего не случится!

Вещун выпрямился, помогая себе крыльями, и натянуто улыбнулся: