Чарли и Большой стеклянный подъемник

Откуда ж было знать бедняжке Про тот мучительный и тяжкий Недуг, которым тетя Кэт Страдала двадцать восемь лет. Звалась та страшная зараза Хроническим скопленьем газа, А весь аптекарский запас И предназначен был как раз, Чтоб в дождь и в зной, в жару и в стужу Те газы выводить наружу. Причем случилось, как на грех, Что самым сильным среди всех То дьявольское средство было, Которым злоупотребила Малышка Голди, — врач его Назначил пить раз в год всего По полпилюли. Всем нам ясно, Как для детей оно опасно. Сперва у девочки внутри Всхрапнуло что-то раза три, Но это было лишь начало — Потом там что-то заурчало, Зашевелилось, а потом Раздался страшный треск и гром!

На стенах задрожали полки, Из люстры брызнули осколки И штукатурка с потолка Уже посыпалась слегка. Сосед промолвил, брови хмуря: «Похоже, скоро грянет буря!» Но взрывы, грохот, рев и рыг Не прекращались ни на миг. В испуге шепчет Голди-крошка: «Мне нездоровится немножко». (Формулировка хоть верна, Но, безусловно, смягчена — Иначе выражаться надо, Когда в желудке канонада.) Меж тем вернулась тетя Кэт, С собою в дом внеся букет Двойного джина. В чем тут дело, Старушка сразу разглядела. «Пилюли!» — ахнула она. «Я, тетя, кажется, больна», — Сквозь слезы Голди простонала. «Тут удивительного мало, Раз ты могла, забыв про честь, Тайком мои пилюли съесть. Не худо было б извиниться», — Сказала тетя и в больницу Звонит, мол, шлите докторов: Ребенок очень нездоров.

Друзья, мы знаем: вероятно, Вам будет слышать неприятно Про зонд, катетер и клистир (Хотя с их помощью спасти Врачи пытались Голди) — вы ж ведь Хотите знать, сумела выжить Малышка Голди или нет. Врачи, собравшись на совет Вокруг девической постели, Вздыхали, охали, кряхтели И уж спровадить на тот свет Больную девочку хотели, Мол, еле-еле душа в теле, Но тут малышка им в ответ Сказала весело: «Похоже, Я выздоравливаю все же!» И вот, очухавшись с трудом, Вернулась наша Голди в дом К своей любимой тете Кэтти, Куда за ней в кабриолете Приехал через день отец. На том истории конец? Но нет! Несчастья Голди хворой Закончатся еще не скоро. Ведь если яд в больших коли — чествах вы внутрь себе ввели, То это худшее из бедствий Пройти не может без последствий.

А с бедной Голди, как назло, Такое и произошло. Она пилюль так много съела, Что те, в ее внедрившись тело, Остались там на много лет, Ей принося ужасный вред И много разных огорчений. Ведь вместо милых развлечений, Веселых игр и приключений Ей каждый день часов на шесть Теперь приходится засесть В клозет — а это, скажем прямо, Не красит облик юной дамы.

Итак, друзья, поверьте нам: Чтоб избежать подобных драм И нежелательных оказий, Вам следует ни в коем разе Лекарств без спроса в рот не брать И в страшных дозах их не жрать.

16. «ВИТАУОНК» И МИНУСЛАНДИЯ

— Теперь все зависит от тебя, Чарли, — сказал мистер Уонка. — Это твоя фабрика — как ты скажешь, так и будет. Заставить нам бабушку Джорджину ждать два года или попробовать вернуть ее прямо сейчас?

— Вы действительно могли бы ее вернуть? — закричал Чарли.

— Попытка — не пытка. Почему бы не попробовать, если только ты на самом деле этого хочешь?

— Конечно, хочу! Хотя бы ради мамы. Видите, как она переживает? Несчастная миссис Баккет в слезах сидела на краешке кровати и утирала глаза платком.

— Бедная мамочка! — все повторяла она. — Теперь ей минус два года, и я не увижу ее целых двадцать четыре месяца, если только увижу вообще!

С другой стороны кровати сидел дедушка Джо и с помощью одного из симпатимпасов кормил из бутылочки свою трехмесячную супругу. А рядом мистер Баккет пытался ложечкой затолкать в рот годовалому дедушке Джорджу нечто под названием «Растительное детское питание Уонка», но по большей части разливал все ему на грудь и на подбородок.

— Ну и грязная же работенка! — сердито ворчал он. — Говорили: приедешь на Шоколадную Фабрику, будешь как сыр в масле кататься! А кончилось тем, что я стал кормящей матерью для собственного тестя!

— Все идет как по писаному, Чарли! — сказал мистер Уонка, оглядывая эту трогательную сцену. — Они прекрасно справляются без нас. Мы здесь пока не нужны. Пойдем искать бабушку Джорджину!

Он схватил Чарли за руку и потащил к открытой двери Большого Стеклянного Подъемника.

— Нам нужно спешить, если мы хотим успеть до начала!

— До начала чего?

— До начала вычитания, конечно! Ведь все отрицательные числа вычитаются! Ты что, совсем не знаешь арифметики?

Они были уже внутри Подъемника, и мистер Уонка торопливо искал нужную среди сотен других кнопок.

— Вот она! — наконец проговорил он, осторожно нажимая маленькую матовую кнопочку, на которой было написано «Минусландия».

Двери мягко закрылись, и с жутким свистящим звуком могучая машина прыгнула вправо. Чарли изо всех сил ухватился за ноги мистера Уонка, но тот выбросил из стены откидное сиденье и пригласил:

— Присаживайся, дорогой Чарли, и не забудь пристегнуть ремни! На дороге будет много крутых поворотов!

С обеих сторон сиденья действительно были крепкие ремни, и Чарли затянул их потуже. Мистер Уонка откинул сиденье для себя и тоже надежно пристегнулся.

— Нам нужно опуститься глубоко под землю! — сказал он. — Ты даже не представляешь себе как глубоко!

Подъемник набирал скорость, непрерывно меняя направление движения. Он резко свернул налево, некоторое время шел прямо, потом опять свернул налево — но при этом с каждой минутой уходил все глубже вниз.

— Эй! Посмотри-ка сюда! Скорей! — проговорил мистер Уонка.

Чарли глянул сквозь стекло и мельком успел увидеть что-то похожее на огромный карьер с неровными скалистыми стенами, усыпанными сотнями симпатимпасов с кирками и отбойными молотками в руках.

— Леденцы, — сказал мистер Уонка. — Крупнейшее в мире месторождение леденцов!

Подъемник мчался дальше.

— Мы уходим все глубже, Чарли. Все глубже и глубже. Сейчас мы уже где-то на глубине двести тысяч футов.