Чародей из заброшенной школы

– Зачем?
– не понял Адольф.

– Инстинкт.
– спокойно ответил Натан, даже не смотря на него.
– Он желал быть самым сильным в этой области. Доказать всем, что только достоин называться колдуном, чародеем... Но и это не главное. Он придумал самую, я считаю, жестокую месть. Он вкалывал своим жертвам психотропные вещества, чтобы они боялись этого мира и возвращались к нему, за помощью. Но он лишь добавлял дозу и в конце концов жертва умирала от собственного страха, не в силах с ним справиться.

– Так, Адольф? Все то, что сказал мне сейчас капитан Блейк - правда?
– спросил Яков Денисович у Адольфа.

Тот лишь сжал кулаки. Он не знал, есть ли в словах подвох или нет. Подставит его сейчас Натан за все то, что он сделал или как всегда спокойно воспримет это.

– Адольф.

– Да, все верно.

– Что ж, вы, я смотрю, сработались.

Натан посмотрел сочувствующим взглядом на Адольфа и тот, отодвинув стул, вышел из кабинета. Натан и Саша остались. Зам директора посмотрел на них в благодарностью.

– Да, сработались, - наконец произнес Натан, отдавая папку с делом.
– До суда дойдет? Или сразу нам отдали?

– Сразу нам, - ответил Яков Денисович.
– Мы проследим, чтобы демон не вернулся, а также посмотрим, что можно сделать с этим Ферценко.

– Трибунал?

– Зачем? Пускай отбывает срок в капсулах.

– Капсулах?
– не поняла Саша.

– У нас есть особый вид наказания - капсулы. В них мы помещаем преступников со средним коэффициентом опасности. Таких, как Ферценко. Они отбывают там целое столетие, где процессы их организма замедляются, а когда мы их выпускаем, то им жить остается считанные месяцы.

– И это ваш трибунал?!
– возмутилась Саша.
– Расстрел запрещен в стране!

– Мы никого не расстреливаем, - заметил Яков Денисович.
– Это наказание утверждено министерствами.

– Ты еще не знаешь, что такое настоящий трибунал, - встал с ней рядом Натан.

– Вы свободны, - закончил Яков Денисович.

Натан и Саша покинули помещение.

У Якова Денисовича так и рвалось изнутри сказать Натану правду о Реде. Но, подумав на досуге, он понял, что пока Ред служил им верой и правдой. Да, он немного странный и порой его нельзя понять, если не посидеть три дня и три ночи... но он не предатель. Он никогда не бросал ни Натана, ни офис, он не бросил ни одной группы, если та оказывалась в опасности.

Яков Денисович принял одно из самых трудных решений в своей жизни: Ред Блейк останется в его семье. Как второй сын, как брат Натана и как сотрудник его отдела. Еще ведь неизвестно, найдутся ли отголоски тех бесчинств и деяний, совершенных Белянским, в Реде.

Да, души не меняются, но меняются личности. В прошлой жизни он мог быть злым и опасным магистром, а в этой же - честным и нормальным парнем со сверхспособностями, приносящими лишь мир в их страну, а не хаос и разрушение.

И Яков Денисович, впервые в жизни, сделал ставку на надежду. Он надеялся и верил, что Ред - не Родион Белянский. Не силами и магией - душой.

* * *

Прошло несколько дней после всего этого кошмара, в который ребята так легко опять вляпались. Саша и Ред вернулись в школу и тут же попали под пристальные взгляды.

Роза буравила взглядом Реда, а Кирито - Сашу. Никто не мог забыть выходку Реда, а тот - даже не пытался оправдываться. Саше он объяснял это так:

– Оправдываясь, ты даешь врагу подтверждение, что ты проиграл.

Саше было плевать на его гордость, а вот на отношение к ней Кирито - нет. Она много раз просила Реда сказать, что он просто пошутил, но он лишь отмахивался от нее.

Наконец, она набралась смелости и все сама рассказала Кирито, когда им вновь выпало совместное дежурство на кухне. Он выслушал ее очень внимательно, но по глазам она видела - он ей не верит.

– А он тебе нравится?
– вдруг спросил Кирито.

– Кто?

– Ред!

У Саши выпала тарелка из рук.

Ей?! Ред?! Да ни за что! Ни за какие деньги она бы не согласилась стать с ним парой. Она три раза поплевала через плечо, вспоминая свою мачеху, Ульяну, когда ей говорили что - то подобное.

– Нет! Кирито! Конечно же нет!
– крикнула она, смотря на него.

– А я?

И снова Саша встала в ступор.

Он? Да, он симпатичный, спокойный, хороший... Но чего - то ей в нем не хватает. Чего - то, что пока было ей недоступно. И тут же, она поймала себя на мысли, что это "что - то", есть в Реде. Причем в избытке. Но что? Наглость? Упрямство? Равнодушие?.. Что именно?

– Сандра!

Голос Реда заставил Сашу прогнать все мысли, связанные с ним. Она вышла из столовой и увидела, что Ред стоит на лестнице и ждет судя по всему ее.

– Чего?

– Ничего. Просто хотел спросить, не брала там со стола документы?

Саша буквально рот открыла. Но не для ответа, а от того спокойного тона, с которым Ред говорил ей все это. Она помотала головой и он, кивнув, ушел обратно.

Чего же не хватает в Кирито от такого, как он?

Решив не отвечать Кирито на последний вопрос, она ушла к себе, чтобы поразмышлять об этом на досуге.

* * *

Ред битый час искал документы.

Обратиться к Кирито, чтобы он дал новые? Новые, конечно же! Он сделал не самую лучшую вещь, позвонив тогда ему по телефону и сказав, что они с Сандрой в "очень интересном месте". Теперь вот расплачивается.

Но вдруг, он заметил на столе пачку карандашей, которые он купил для Розы, чтобы она хоть немного проявляла себя в творчестве. Половину карандашей он нашел под столом, а еще половину разбросанных по всему его столу.

И тут же, словно что - то включилось в мозгу, он вспомнил, что Роза буквально на днях показывала Сандре за обедом листы с рисунками. И даже припомнил, как они вместе рисовали. Ему тогда "посчастливилось" проходить мимо их незапертой комнаты.

Сложив два плюс два, он тут же помчался в комнату к девочкам. Она встретила его удивленным взглядом. Сандра была одна в комнате и что - то смотрела в ноутбуке.

– Ты чего такой?
– спросила она, видя запыхавшегося Реда.

– Роза... где она?

– Со Стасом где - то гуляет, - ответила девушка.
– А что случилось?

– Ее рисунки... ты... знаешь где... они?

– Да, в ящике.

Она встала с кровати и, открыв верхний ящик стола, достала оттуда целую стопку листов. Чего там только не было: и их школа в карандаше, и каждый обитатель по отдельности, и пейзажи за окном...

Ред взял первый попавшийся листок бумаги и, перевернув, рассмеялся.