Чародей на том свете

– Как? – не понял Данила.

– А так, как ты с кошкой какой-нибудь или собачонкой беседуешь.

Парень зыркнул на Упуата. Да, такая «собачонка» и сама с кем хочешь поговорить может. Нерешительно подступил к причалу и погладил теплый борт суденышка. Ему показалось, что дерево под его рукой тихонько вздохнуло.

И тут откуда-то из глубин подсознания сами собой всплыли нужные слова.

– Приветствую вас, о существа, проводящие Ладью над спиной демона зла Апопа; да будет на то воля ваша, чтобы я мог управлять Ладьей своей и уложить в бухты канаты ее в покое…

С каждым новым словом Ладья Миллионов Лет все больше и больше преображалась. И вот уже у берега вместо полузатопленной развалюхи красуется новенькая, пахнущая смолой, пенькой и парусиной барка, на борту которой сияют золотые иероглифы: «Месектет».

Один за другим поднялись по сходням на палубу Ладьи члены ее экипажа: Данька – Ра-Атум, Эля – Исида, Упуат, Тот, Хнум, Хепри, Ху. Последним, бранясь и проклиная все на свете, взошел Владилен Авессаломович Кириенко. Как только его нога коснулась палубы, раздался удивленный девичий крик:

– Смотрите, смотрите!

– А, где, что такое?! – испуганно завертелся юлой капитан.

– Между прочим, – похвастался Упуат, – я первым заметил.

– И я тоже, – присоединился к нему Хепри.

– Да о чем вы? – сделал Кириешко умоляющие глаза.

Все нетеру, выстроившись в одну линию, чинно поклонились растерявшемуся военспецу, а Языкатый с дрожью в голосе изрек:

– Сенеб тебе, Сокол – Гор Бехдетский, вечный спутник и друг Светлого Ра-Атума!

– Ни хрена себе! – только и выдавил из себя капитан, когда, схватившись руками за лицо, почувствовал, что на месте носа у него вырос огромный птичий клюв, а гладко выбритые щеки покрылись шелковистыми перьями. – Мама родная, узнаешь ли ты теперь своего сына?!

– Отдать швартовы! – скомандовал Хепри. Члены команды переглянулись. Опыта хождения на судах ни у кого не было.

Вообще-то Данька полагал, что, как только они взойдут на Ладью, она, словно по мановению волшебной палочки, сама снимется с якоря и поплывет, куда ее нос глядит. Выходит, ошибся. Свесившись с правого борта, он сложил руки рупором и прокричал, обращаясь к бомжам:

– Эгей, станичники! На поллитру заработать хотите?

– Ась?! – живо отреагировали демоны, отлепившись от вожделенного бака. – А не шутишь, батька?

– Да шоб я так жил! – побожился Ху.

Парочка вразвалку приблизилась к берегу. Старший из демонов, похлопав по борту, одобрительно крякнул.

– Чавой делать-то надоть?

– Да канаты отвязать от кнехтов (это вон те деревянные тумбы) и дернуть хорошенько.

Младший демон пощупал толстенный швартовочный трос, крякнул и почесал в затылке:

– Не, силенок не хватит. Тут надобно жмуриков кликнуть на подмогу.

– Ну, так действуй! – прикрикнул Упуат, которого вся эта волокита уже начала нервировать.

– Не, – осклабился старший. – Нас не послухають. Гордые больно. Пущай вот он покличет.

Ткнул грязным пальцем с обкусанным когтем в сторону Данилы.

– Давай, Джеди! – подбодрил его Языкатый. – Сегодня твой бенефис!

Парень вышел на самый нос Ладьи, туда, где на флагштоке развевался стяг Мехена, и громким голосом, четко выговаривая слова, обратился к пустоте:

– Знайте и помните! Вы после смерти не превратились в прах, а воскресли для вечной жизни в Амдуате потому, что о вас заботятся люди, живущие на Земле. Позаботьтесь же и вы о том, чтобы путь нашего корабля был легким.

Едва последнее слово слетело с его уст, как началось нечто невообразимое. Со всех сторон к пирсу потянулись полупрозрачные тени. Большие и маленькие. Мужчины, женщины, дети. По мере приближения к кораблю они все явственнее обрастали плотью, и вот уже на берегу столпилась масса созданий, некогда бывших людьми.

Демоны, взявшие на себя роль прорабов, разделяли всех на группки и расставляли у канатов. То тут, то там возникали перепалки из-за того, что кому-то не хватило места. Вошедшие в азарт бомжи щедро отвешивали недовольным подзатыльники, впрочем, тут же находя для них работу.

– Всем, всем достанется! – сулили щедро.

– Рабы, они и на том свете рабы, – угрюмо констатировал Гор-Кириешко.

– Ты не прав, – мягко осадил его Даня. – Для них это дело чести и способ избавления от вечных мук. Это все, так сказать, грешники. Прикоснувшись к канатам и став сопричастными к плаванию Ладьи, они искупают свои грехи и освобождаются.

– А-а, – протянул Владилен Авессаломович Бехдетский. – Тогда понятно.

И, уже обратясь к неразлучной демонской парочке, стал давать указания:

– Вон этого, маленького, поставь в середину цепи! А ту женщину сразу за тем громилой. Так ей полегче будет.

Не удовлетворившись расторопностью «прорабов», он сам спустился на землю и принялся лично руководить процессом. Через полчаса вернулся и залюбовался делом рук своих.

– Картина Репина «Поплыли». Эй, бурлаки, с богом!

Плавание началось…

– Набулькай-ка и мне с-стопарик! – палец Кириешко уперся в бутыль.

– Да ты что, это ж сикера!! – ужаснулся Тот, взявший на себя роль виночерпия. – Людям нельзя! Пей свою «Оболонь», тоже неплохой вариант.

– А я говорю, лей! Сикера-шмикера, поним-машь!

Приобретение божественного статуса явно не пошло на пользу Владилену Авессаломовичу.

– Я… ик… теперь этот, Багдадский вор, так что папраш-шу не указывать… ик!

– Бехдетский Гор, – поправил Упуат.

– Не один ли х-хрен?! – удивился капитан, у которого дармовое пиво уже из ушей лилось. – Одним словом, нас-сыпай. Вам можно, а мне нет? Дудки! Н-не па-азволю рас-совой дискредис… диксдерись… диск… реди… тации на своем кор-рабле!

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Тот, наливая сварливому военспецу кубок красной сикеры. – А по мне так пил бы «Оболонь». Тем более Мастер ее чуточку подправил.

– Да набрыдло уже! – рявкнул Кириешко. – Я бог или лох?!

– До бога тебе еще, положим, далеко… – осадил его Ху. – Сейчас посмотрим, выдержишь ли ты последнюю пробу. Пей давай.

Владилен Авессаломович, по-молодецки крякнув, хлобыстнул свой «шкалик» и тут же выпучил глаза.

– Мать вашу за ногу! – заорал он дурным голосом. – Это ж натуральный скипидар! Предупреждать же надо!! Гады! А еще боги, называется-а-а!!!