Чародей раскованный

— А тебе-то что? — сердито спросила она. — Почему ты читаешь мне проповеди? Почему ты заставляешь меня слушать, когда я отворачиваюсь? Разве не из-за собственного оправдания, жаркой похоти, что бушует в тебе при виде меня?

Осторожно, — подумал отец Ал.

— Да, так. Но разве мое оправдание вредит тебе? Или мне?

Она нахмурила бровки, вглядываясь ему в глаза.

— Нет... мне нисколько. И все же тебе, по-моему, это вредит, потому что для тебя было бы куда естественней схватить меня и сойтись со мной буйно и самозабвенно.

— Ты видишь меня насквозь, — признал отец Ал. — Хотя это и естественно, по не правильно, так как будет оторвана часть меня, равно как и часть тебя. — Он вздохнул. — По мнению мужчин, женское «я» может быть растерзано спариванием одной ночи, в то время, как мужскому «я», такая участь не грозит, но это только мнение. Мы тоже созданы единым куском, тело и душа столь хитро соединены друг с другом, что мы не можем отдать одно, не отдав другого. И нас тоже может растерзать первое спаривание с той, которая не любит. Но и мы пытаемся иной раз отрицать, стараясь переспать со всеми девицами, с какими удастся. Вот так и родилась легенда о мужской мощи. Души многих молодых были растерзаны беспорядочными связями, проистекающими из таких вот соображений, что по существу являются призраком. Если б молодые люди сказали правду, то признались, что удовольствия весьма сомнительны, так как спаривание без любви, когда наслаждение переходит в экстаз, на самом деле превращается в пепел и отдает желчью.

— Я думаю, — медленно проговорила она — что ты говоришь так из-за боли, которую сам познал.

Он печально улыбнулся.

— Все молодые люди совершают одни и те же ошибки. Многие ступают на дерн, прикрывающий ловчую яму, как бы их не предупреждали о беде старшие. И я был некогда молод, и не всегда носил рясу.

Вдруг ее глаза расширились от ужаса. Отпрыгнув назад, она окинула его одним быстрым взглядом с ног до головы и прижала ладони ко рту.

— Ты — монах!

Он улыбнулся.

— Ты видела лишь, что я мужчина?

Она кивнула.

— Если б ты внимательно посмотрела, то поняла, что я гуляю по берегу речки не в поисках удовольствий.

— Нет, это совсем необязательно, — нахмурилась она, — я знала. Нет, неважно. Если ты пришел сюда не развлекаться, то зачем?

— Я ищу тут одного мужа, жену и трех детей, — медленно проговорил отец Ал. — Они вышли некоторое время назад из этого леса, пока светило солнце. Ты случайно не видела их?

— Видела, — медленно отвечала нимфа, — они разбудили меня после дневного сна: малыши сильно шумели.

— Понимаю. — Отец Ал читал проповеди в семейных церквях. — Ты не могла бы сказать, в какую сторону они направились?

Она покачала головой.

— Я видела их недолго. Успела только заметить, что с ними женщина, очень красивая. — Это воспоминание, кажется, раздражало нимфу. — Я не возымела никакой надежды на удовлетворение, хотя мужчина и мальчики были миловидные, поэтому снова отправилась в свою водную постель.

— Пропади все пропадом! — отец Ал стиснул кулак. — Как же мне определить, в какую сторону идти?

— Если дело столь важно для тебя, — медленно проговорила нимфа — то, может, я сумею помочь. Ты посиди здесь и подожди, а я быстро поплыву по речке и поищу их следы.

— Тогда сплавай же! — выкрикнул отец Ал. — Вот то, что надо! Ну, спасибо тебе, девушка! Да благословит тебя...

— Умоляю тебя, остановись! — подняла руку нимфа. — Прошу тебя не называй своего Божества! Побудь здесь, я поищу. — Она нырнула в воду и пропала.

Отец Ал посмотрел ей вслед, а затем вздохнул и осторожно опустился на речной берег. Он уж не так юн, как раньше. Но в некоторых отношениях все еще достаточно молод для удовольствий, а? Он гадал, будет ли от его настойчивой лекции какой-то прок, запомнит ли ее нимфа. Вероятно нет. Когда дело касалось секса, молодежь ничему не способна научиться, а девушка была вечно молодой. Но с ее стороны было очень любезно предложить ему помощь или это послужило лишь удобным предлогом убраться подальше от болтливого старика?

С этой мыслью он сидел, как на иголках, напряженно гадая, соизволит ли нимфа хотя бы вернуться.

Вдруг вода перед ним с шумом расступилась, и из нее поднялась нимфа, отбрасывая с лица волосы.

— Они идут, любезный монах. Возвращаются вверх по течению берегом реки. — Она показала где, — хотя и не могу сказать почему.

— Тысячу тебе благословений! — воскликнул, стремительно вскакивая на ноги, отец Ал. Нимфа в ужасе ахнула и с плеском исчезла.

Отец Ал уставился на широкие круги ряби, прикусив язык от испуга из-за своего ложного шага. Ну, она несомненно поймет, что он просто увлекся, и припишет ему добрые намерения.

Затем он повернулся, готовясь идти. Нимфа уже отступила на второй план. Он нырнул в росший вдоль берега подлесок, направляясь обратно в лес, вниз по течению и, волнуясь при мысли, что он встретится, наконец, с Гэллоугласами.

ГЛАВА 17

Они путали след по серебряному лесу, полагаясь на чувство направления Гвен, пока не вышли на берег озера. Род облегченно вздохнул.

— Ладно, в воду. Если нас выслеживают с гончими, то нам нужно оборвать след. — Он уж собирался прыгнуть в воду, когда заметил, что семья не решается последовать за ним. — Эй, в чем дело? Прыгаем в воду!

— Милорд, — деликатно сказала Гвен. — неплохо бы вспомнить про Эйк Уисги...

— Чего про него вспоминать? Он мертв!

— Да, но он мог быть не один. Мы мало знаем об этой стране...

У Рода вдруг тоже пропало желание вступить в воду.

— Э... как насчет этого, Элид... э, Ваше Величество? Водятся в воде другие недружелюбные зверушки?

— О, да! — не замедлил подтвердить Элидор. — Водятся ФУАТАНЫ всех видов и обличий! Ракушкошкурые, ПЕЛЛАДЫ, ФИДЕГЛЫ, УРИСКИ, МЕЛУЗИНЫ...

— Э, думаю этого хватит, — перебил Род. — Рискнем оставить след гончим.

Они двинулись по берегу озера. Идти тут можно быстрее, деревья не подступали к самому краю воды. Оставалась тропа, по меньшей мере, в два фута шириной.

— Кажется мы попали в страну с довольно странным населением, — признался Гвен Род.

— В самом деле, — согласилась она. — Я слышала о фейри и некоторых духах, упомянутых Элидором, — но многие совершенно незнакомы. Можем ли мы находиться на Грамарие, Род?

Род пожал плечами.

— Разумеется. При населении, состоящем из скрытых телепатов, способных убедить ведьмин мох принять любую форму, о которой они вместе думают, и при тысяче лет тренировки, кто может знать, что тогда появиться?

— Я не могу себе представить, чтобы эльфы исчезли, — указала Гвен, — и некоторые виды магии, о которых упоминал эльфейский герцог. Ни одна ведьма или чародей в Грамарии не обладают такими свойствами.

— Верно, — признал Род, — по обоим пунктам. Веревки спригганов — это нечто новое, также как и умение заставить их рассыпаться до того, как они коснутся Лорда Керна. И все же я могу объяснить способ сделать это при помощи телекинеза. Но вот превратить эльфейцев в камень? Нет, это действительно нечто новое, если он говорил предметно.