Чародей с гитарой. Том 1

Тут он заметил, что над компьютером парят два светящихся камешка. Они были такими крохотными, что выдавало их лишь свечение. За спиной чародея приплясывала страшная радужно-зеленая фигура императрицы Скрритч.

Что за сокрушительная магия ужаснула невозмутимого Клотагорба? Чем собирался рискнуть Эйякрат, чтобы выиграть сражение?

— Вниз! — приказал он М'немаксе. — Вниз — к тому, что окружен червями и сеет зло. Уничтожить его!

С вершины утеса доносилось чародейское бормотание, торопливое и отчаянное. Эйякрат был в панике. Он произносил заклинания, как делал это и прежде, но не понимал их сути. Два светящихся камешка двинулись навстречу налетающему огненному духу и смертным его ездокам, сходясь в то же время между собою. Камни и дух встретятся в одной точке.

Когда до камней оставалось ярдов пятьдесят и столько же отделяло их от вершины скалы, М'немакса издал громоподобное ржание. Беспредельные глаза его светились ярче камней, уже почти встретившихся ярдах в двух перед ним.

Слабо и безнадежно вскрикнул внизу Эйякрат, до Джон-Тома донеслись слова, хрипло вырвавшиеся в отчаянии:

— Рано еще... Слишком рано, близко, слишком близко, рано еще!

И тогда мир внизу завертелся цветком, затянутым в водоворот.

Исчез Трумов Проход, а с ним и скала, на которой Эйякрат отчаянно махал конечностями перед императрицей. Исчезли и толпы броненосных, готовые к бою, растаяли вдали боевые кличи теплоземельцев.

Исчезли туманы над далекими Зелеными Всхолмиями, горные пики, громоздящиеся над ничтожными фигурками бойцов. Да и само синее небо исчезло.

М'немакса несся в яростном галопе, и они ехали на спине его, но теперь — уже сквозь вечную пустоту. Звезды блистали вокруг, словно на утреннем небе: немигающие, холодные, чистые — они проносились так близко, что их можно было потрогать.

Да, их можно было потрогать. Медленно протянув руку, Джон-Том снял одну — красного гиганта — с ее места на небесах. Теплым рубином искрилась она на ладони. Он крутанул звезду в пальцах и бросил в пространство. Мимо левой ноги проплыла «черная дыра»... Он невольно дернул ступней. Дыра затягивала, как зыбучий песок. Где-то позади маячил на фоне звезд далеким неясным силуэтом Мадж, выдр.

Джон-Том дышал вечностью. Крылья и копыта М'немаксы неторопливо вздымались. Вокруг ездоков собрался целый рой подвижных светящихся точек. Они мерцали во тьме, и плясали, и Кружили вокруг огненного поля и всадников.

Здесь, где законы мира не имели смысла, где отсутствовали любые связи, эти огоньки обрели наконец реальность. Гничии, с триумфом подумал Джон-Том. Только здесь я их вижу. Вижу наконец.

Одни из них были людьми, другие животными, третьих невозможно было узнать. Отзвуки мыслей, воспоминания, души; следы, оставленные разумом...

Они переливались радугой, полной жизни, таинственной и знакомой.

Он даже узнал кое-какие лица и очертания. Узнал Эйнштейна, потом — своего деда. Увидел, как шевелятся губы любимых певцов, скончавшихся и давно, и недавно. Они словно давали вечный концерт. Все лица вокруг были молоды, не было на них следов страдания или смерти. Действительно, в глазах великого физика светилась детская радость. Он играл на скрипке. И Хендрикс [63] тоже был там, и они составляли дуэт и улыбались Джон-Тому.

63

Джимми Хендрикс (1942—1970) — музыкант, композитор, «король гитары», чье имя неоднократно упоминается в цикле романов Фостера.

И тут он увидел лицо, которое знал очень хорошо, лицо, полное огня и света. Собрав все свои силы, он попытался впитать в себя эти черты, запомнить навеки. Четкое теплое личико словно притягивалось к нему. Когда оно приблизилось, все существо его воспламенилось любовью... Они соприкоснулись губами, внутри юноши вспыхнуло пламя, едва не выбросившее его из седла. Это была Талея. Он знал это и волей своей защищал ее.

— Возвращаемся назад! Поскорее! — крикнул он огненному скакуну.

— ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ СЛОВА, ЧЕЛОВЕЧЕК, ИЛИ ЖЕ ОСТАНЕШЬСЯ СО МНОЙ ДО КОНЦА МОЕГО СТРАНСТВИЯ.

Что же петь, думал Джон-Том. Какая мелодия могла сравниться с просторами космоса и звездами? Все знакомые ему прежде песни присыхали к языку.

Тут Талея-гничий шевельнулась у сердца его, и он поглядел вперед — в холодную синеву. Время возвращаться туда, где ему следует быть, и он вдруг понял, где именно и как попасть в это Место.

Рот его открылся, пальцы ласково легли на дуару. Голос юноши и голос инструмента слились в один, никогда еще не слышанный им, истинный голос Джон-Тома.

Звезды закрутились быстрее, Вселенная в один миг исчезла. Голова его пульсировала, горло жгла странная песня без слов, истекавшая подобно реке, что была в миллион раз сильнее земных рек.

Навстречу уже торопились синее небо и белоснежные вершины гор. Вот и граница — смутный предел бытия. Он чувствовал в себе больше сил, чем когда-либо в жизни.

— Вот это скачка, ни хрена себе! — донесся из-за спины радостный голос Маджа.

— Мадж, родной мой! — вскрикнул Джон-Том, обрадовавшись приятелю.

— Свихнулся, че ль?.. А где мы были?

Всюду, думал Джон-Том, но как объяснить это выдру.

— ПУТЬ МОЙ ИЗМЕНИЛСЯ НАВЕКИ, — ревел М'немакса. — МНЕ ПРИШЛОСЬ ИЗМЕНИТЬ ЕГО, ЧТОБЫ УСТРАНИТЬ ЗЛО В ЭТОМ МИРЕ. ТЕПЕРЬ МОЙ ПУТЬ ПОЧТИ ЗАВЕРШЕН. ОТПРАВЛЯЙСЯ СО МНОЙ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТВОЙ МИР ОБРЕЧЕН. Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ТАКОЕ, ЧЕГО НИКОГДА НЕ УВИДИТ СМЕРТНЫЙ.

— О чем это он, шеф?

— О магии Эйякрата, Мадж. Клотагорб понял, что насекомые не смогут справиться с ней. Она грозила такими опустошениями, что даже М'немакса вынужден был изменить курс. Такое уже случалось в моем мире. Гляди.

Внизу над дальней частью Трумова Прохода вставал облачный гриб — он был невелик, но все же гуще тумана Зеленых Всхолмий.

Прямо под ними сдавались в плен остатки армии броненосных. Им повезло: они оказались посреди ущелья и, бросая оружие, опускались на все шесть ног, умоляя о пощаде.

Медленно распадавшийся гриб отмечал место, где неудача подкараулила Эйякрата. Исчезла скала, на которой стоял чародей. На месте ее остался кратер. Бомба, которую наворожил Эйякрат, относилась к числу более или менее чистых. А кратер послужит предостережением будущим поколениям броненосных, он перекроет Проход надежнее Врат.

Пламенные крылья замерли. Маджа осторожно перенесли на стену. Джон-Том поблагодарил огненное создание, но не согласился унестись с ним.

— ТРИ МИЛЛИОНА ЛЕТ! — прогрохотал М'немакса, и ржание его сотрясало стены каньона, сбрасывая с них скалы. — ВСЕГО ТРИ МИЛЛИОНА. СПАСИБО ТЕБЕ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТЫ ИСТИННЫЙ ЧАРОДЕЙ, НАДЕЛЕННЫЙ НЕВЕДОМОЙ МУДРОСТЬЮ. ПРОЩАЙ!

Огромный огненный силуэт поднялся в воздух, с оглушительным треском лопнула ткань пространства-времени. Дыра затянулась мгновенно, и М'немакса исчез, чтобы возобновить странствие, теперь недолгое; вернулся в свое неведомо где и повсюду.