Чародей с гитарой. Том 1

— Я же извинился, — буркнул Джон-Том. — Откуда мне было знать? Физиология четвероногих — не моя специальность.

— Дипломатичности тебя, похоже, тоже не учили.

— Ну, хватит, в самом деле! Меня зовут Джон-Том. Это великий волшебник Клотагорб, его слуга и ученик Сорбл и мой друг Мадж. Мы счастливы, что вы вызвались помочь нам.

— Вызвалась, как же! — фыркнула Дормас и поглядела на Клотагорба. — Ты, верно, предводитель этой шайки недоумков. Человек слишком молод, филин пьян в стельку, у водяной крысы жуликоватый вид. Значит, остаешься только ты.

— Во повезло старику, ниче не скажешь, — хмыкнул Мадж себе под нос.

— Лис пообещал, что мне заплатят соответственно опасности, которой я буду подвергаться. Сами понимаете, зима на носу, тут уж не до шуток.

— Вы не пожалеете, что присоединились к нам, — заверил чародей.

— Так-то лучше. — Казалось, заявление Клотагорба слегка утихомирило Дормас. — А то «вызвалась»!

— Приятно познакомиться, — произнес Сорбл, который успел уже взгромоздиться на стропило.

— Извините, если я обидел вас, — проговорил Джон-Том. — У меня и в мыслях не было ничего дурного. Просто я чересчур мало знаю о вашем мире.

— Все мы не без греха. Да, если кто до сих пор не сообразил, меня зовут Дормас.

— Привет, милашка, — бросил выдр и задорно присвистнул. — А я Мадж.

— Глазки у тебя, конечно, бегают, но ты мне нравишься, водяная крыса. По крайней мере, за словом в карман ты явно не полезешь. — Дормас снова повернулась к советнику. — Гуляй отсюда, Соренсет. Спасибо и все такое, но сейчас пойдет разговор не для твоих ушей. Свою долю огребешь потом.

— Какую долю? — изумился лис, который, не дожидаясь, пока его выпроводят, сам направился к двери. — О чем ты говоришь? — Он одарил спасителей города блеклой улыбкой. — Прошу прощения, у меня много дел. Всего хорошего, а главное, удачи. — С этими словами Соренсет исчез за дверью.

— А теперь обсудим кое-какие подробности, — изрекла Дормас.

— Подробности? Я полагал, что Соренсет все уладил, — удивился Клотагорб.

— Ничего подобного. Он свел нас и на том успокоился. Ну, милости прошу, гости дорогие.

Задняя комната представляла собой разительный контраст с бедно обставленной передней. В ней имелось удобное соломенное ложе, подстилка которого, судя по всему, менялась и проветривалась каждый день, а также позолоченная поилка и прочие принадлежности, какие обыкновенно сопутствуют представителю — или представительнице — лошадиного племени. Кроме того, в ней находилось множество картин, большинство которых изображало холмы и росистые луга, однако попадались и горные пейзажи. Внимание Джон-Тома привлек портрет хозяйки в окружении пары горных козлов. Все трое помахивали копытами в сторону невидимого художника.

— Ну как? — справилась Дормас. — По-моему, ничего.

— Рисовали, видно, не вчера? — поинтересовался Мадж, который присоединился к Джон-Тому и тоже разглядывал картину.

Дормас фыркнула, но промолчала. Она приблизилась к стоявшему у стены картотечному шкафу, выдвинула зубами второй сверху ящик, покопалась в нем, извлекла лист бумаги, толстый, будто картон, положила его на стол и придавила четырьмя деревянными брусками, предназначавшимися, по-видимому, именно для этой цели.

— Я и сама умею писать, но с теми, у кого вместо копыт пальцы, мне, конечно, не тягаться. Вот мой типовой договор, можете проверить. Кстати, я внесла в него дополнительный пункт касательно места назначения.

Клотагорб подковылял к столу, поправил очки и принялся читать.

— Полагаю, мадам, что, исходя из вашего возраста и сложившихся обстоятельств, вы не вправе диктовать нам свои условия.

— Да ну? Вот что я тебе скажу, волшебник. Работа мне не нужна. Я живу здесь, потому что рядом мои друзья, потому что люблю смотреть на реку, а еще потому, что не выношу тех чванливых морд, которые населяют стойла для богатеев. Не понимаю, чего они пыжатся. Расхаживают с таким видом, будто копыта у них из чистого золота. У меня на счету куча денег, однако я ни перед кем не выхваляюсь. Что касается работы, я берусь за нее только тогда, когда она меня устраивает. В общем, если будете артачиться, то лучше сразу ступайте искать кого-нибудь другого, кто согласится в канун зимы тащиться за вами на Плато.

— Но если вы так богаты, — удивился Джон-Том, — зачем было затевать всю эту канитель?

— Да затем, младенчик, что я одобряю ваши намерения, о которых мне рассказал Соренсет. Вдобавок вы сняли проклятие с нашего города. В отличие от многих моих коллег, кругозор у меня пошире спины, не говоря уж о том, что они и понятия не имеют об этике. Мне кажется, вы заслуживаете помощи, пускай даже за плату. И потом, наличные всегда пригодятся. — Джон-Том чувствовал себя так, словно был вынужден выслушивать лекцию некой старой девы. — Тут меня ничто не удерживает. Я обожаю путешествовать ради собственного развлечения; к тому же, если память не подводит, неоконченных дел не осталось. Верно, я как раз на днях добила книжку.

— Книжку? — переспросил Джон-Том. — И много вы читаете?

— У тебя удивительная способность превратно истолковывать слова, — покачала головой Дормас. — Опять-таки к твоему сведению, я писательница, и, смею сказать, достаточно известная. Впрочем, где тебе знать? Ты ведь, на мой взгляд, не из тех, кто глотает любовные романы, тем более с четвероногими главными героями. Ну да ладно, о вкусах, как говорится, не спорят. Сдается мне, ты не слыхал о Шираз Сассуэй?

— Боюсь, что нет, — признался Джон-Том. — В последнее время мне было не до книг. Я учился.

— Стыдись! — укорила Дормас; взор ее приобрел мечтательное выражение. — Когда вернемся, я, пожалуй, дам тебе почитать одну мою вещицу. «Бесплодные усилия бессовестной Любви». По слухам, на юге она пользовалась успехом.

— Милашка, — вмешался Мадж, кинув на Дормас похотливый взгляд, — а как ты смотришь на то, чтобы нам с тобой пойти прогуляться?

— Отрицательно, водяная крыса. Прогулки остались в прошлом. Я достаточно нагулялась в юности. Так что все позади.

— Конечно, а где же еще? — изрек Мадж, убедившись, что находится на безопасном расстоянии от зубов Дормас.

— Похоже, — проговорил Клотагорб, — в этом документе условий больше, чем в договоре между ведьмой и ее фамильяром [70] .

— Меня пару раз пытались надуть, — объяснила Дормас, — поэтому пришлось принять меры предосторожности. Разве ты поступаешь иначе, чародей? — Она стала с задумчивым видом перечислять те пункты, которые, очевидно, представлялись ей наиболее важными. — Поклажа располагается так, как удобно мне, а не вам. О весе договариваемся заранее. Никаких дополнений в последний миг. Сандвича лишнего — и то не возьму. Короче, ничего страшного, обычная осторожность. Зато вы получаете все, чего добивались. Груза я беру больше, чем лошадь, а бегу гораздо быстрее осла. Я могу подниматься по склонам, на которые и ступить-то жутко, могу, если понадобится, идти вслепую. Пищи мне требуется мало, и я не слишком разборчива — что дадут, то и съем. Была бы трава, а остальное неважно. Что касается зимних холодов, тут со мной в выносливости может потягаться разве что лошадь Пржевальского, а их в окрестностях что-то не встречалось. Плюс мой неоценимый опыт. Я повидала свет, где только не побывала! Я не из городских, не то что некоторые так называемые скакуны, которых сейчас развелось хоть пруд пруди.

70

Фамильяр (фольк.) — подручный ведьмы, как правило, крыса или нетопырь (прим. перев.).

— Мы и сами вдоволь побродили, — вставил Джон-Том.

— Рада слышать, жеребчик. Значит, мне не придется присматривать за всякими разными несмышленышами. Да, еще одно. Везти никого не повезу, если только кто-нибудь из вас не ухитрится сломать ногу. Я вьючное животное, а не ездовое, и менять свои привычки не собираюсь. Не устраивает — ступайте договариваться с пони или кваггами.

— Мы пойдем пешком, — заявил Клотагорб. — В конце концов, нам и вправду не впервой. Ноги у нас в полном порядке, пускай их всего две, а не четыре. Обещаю, что вы повезете лишь поклажу. Мы справимся самостоятельно. Однако, — прибавил он, показывая на договор, — прежде чем я подпишу его, мне хотелось бы удостовериться в вашей пригодности. Вполне возможно, мы окажемся в смертельной опасности, ибо нам противостоит некто, чья личность остается пока загадкой и чьи поступки определяются неведомой формой безумия. Кроме того, нас ожидает столкновение с обладающим невероятной силой феноменом из параллельной Вселенной. На карту поставлена судьба всего мира. Поэтому мы должны быть готовы к чему угодно и действовать сообща. Я не могу допустить, чтобы кто-либо подвел меня в миг наивысшей угрозы, будь то по причине трусости или примечания в тексте договора.