Чародей с гитарой. Том 1

Внезапно поднялся ветер. Дормас изо всех сил уперлась копытами в пол и каким-то образом исхитрилась остаться на месте, а вот Колин, у которого центр тяжести располагался весьма низко, не устоял на ногах. Он упал, но тут же вцепился в пол своими длинными когтями. Маджа повлекло неизвестно куда; если бы не врожденная ловкость, ему наверняка пришлось бы несладко, а так он сумел ухватиться за копыто Дормас и повис, трепыхаясь на порывистом ветру, словно мохнатый вымпел на шесте. Джон-Том, который заблаговременно перекинул дуару на грудь, заиграл еще до того, как на него обрушился исполненный безумия вихрь. Музыка вынудила ветер разделиться на два потока, которые обтекали тело Джон-Тома, не причиняя ни малейшего вреда ни юноше, ни Талее — та предусмотрительно отступила за спину своего возлюбленного. Впрочем, порой сквозь невидимый щит, каким заслонился юноша, все же прорывались отдельные дуновения: они ерошили волосы Талей, как бы норовили сорвать с Джон-Тома одежду, швыряли ему в глаза пыль, но были не в состояни повалить наземь.

— Ты! — воскликнул Браглоб, поворачиваясь к Джон-Тому, поскольку о прочих можно было не беспокоиться. — Почему ты здесь? Я хочу, чтобы ты убрался отсюда! — Он взмахнул обеими лапами. Порыв ветра заставил Джон-Тома пошатнуться, но не более того. — Почему ты не убираешься?

— Потому что я не из твоего мира и неподвластен безумию, которое владеет тобой.

— Что за чушь? — взревел колдун. — Еще одна ложь? — Его морду исказила злобная гримаса. — Так приготовься! Сейчас ты получишь такое, чего не смеешь и вообразить! Такое, чего я не со-творял никогда раньше, от чего тебе не спастись, как ни пытайся!

— Ну нет, — возразил Джон-Том, — хватит. Сдается мне, пора кончать. Не только ради нас и спасения всего мира, но и ради тебя, Браглоб. Что бы ты ни предпринял, у тебя ничего не выйдет, ибо... — И юноша запел: — «Мы больше не потерпим, мы больше не потерпим, мы больше не потерпим ни за что!» — Да, подумалось вдруг ему, Ди Снайдер со своими ребятами мог бы гордиться им.

Браглоб испустил душераздирающий вопль. Песня пертурбатора стала громче. Джон-Том, продолжая играть, почувствовал, что кто-то тянет его за рубашку. Это была Талея.

— Джон-Том, посмотри!

В залитом ослепительным светом помещении появились яркие искорки. Гничии! Не один и не два, а целый рой; все они сверкали ничуть не тусклее пертурбатора. Внезапно юноша понял, что впервые за все это время, пока он подвизался на поприще чаропения, может глядеть на гничиев в упор, а не просто различать их краем глаза. Они кружились в воздухе, словно водили хоровод, и образовали наконец переливчатую спираль, которая обвилась вокруг пертурбатора. Казалось, гничии крадутся на цыпочках вдоль блистающего космического гостя, едва не касаясь его текучей, изменчивой поверхности. Привлеченные пением Джон-Тома, гничии, похоже, нежились в нестабильности, которую порождал пертурбатор. Юноша догадывался, что потихоньку проигрывает состязание с пришельцем из иной Вселенной. У него уже пересохло в горле, а тот пел все громче; музыка пертурбатора отдавалась в ушах, пронизывала тело и проникала в душу. Долго так тянуться не могло.

Тогда Джон-Том решил попытать счастья иначе. Он вознамерился набраться сил через резкий переход — столь же резкий, как все те, которые совершал пертурбатор, — от дерзновенной баллады к самой сладкозвучной из всех песен, которую только знал. Браглоб не ожидал от юноши ничего подобного, а потому переход застал его врасплох. Он оторвался от стены и с немалым трудом, но выпрямился. Колдун менялся прямо на глазах. Выражение морды сделалось менее злобным, тело обмякло — должно быть, вследствие того, что расслабились напряженные мышцы; главным же было то, что взгляд Браглоба постепенно приобрел осмысленность: из него исчезли панический страх и безнадежное отчаяние. Браглоб моргнул — раз, другой — и улыбнулся Джон-Тому.

За спиной колдуна будто вспыхнула сверхновая. Вспышка была столь яркой, что Джон-Том, хотя и смотрел в другую сторону, на какое-то время ослеп. Гничии, подобные мириадам миниатюрных солнц, устремились прочь из залы. Всякий шум смолк перед басовитым вибрирующим звуком, похожим на тот, какой издает нижний регистр органа. Джон-Том заставил себя повернуться. К нему в какой-то степени вернулось зрение, и он увидел, что пертурбатор преобразился напоследок в совершенную геометрическую структуру, состоящую из множества кристаллов и настолько невообразимо прекрасную, что у юноши защемило сердце, а на глазах выступили слезы. Он поспешно отвернулся, и тут произошел второй выброс энергии, мощнее даже, чем предыдущий. Сила света бросила Джон-Тома на пол, затем подкинула вверх, перевернула и швырнула о стену. Звук органа умолк в отдалении, свет погас, и Джон-Том погрузился в темноту.

Глава 14

Спокойствие... Когда он пришел в себя, ему было покойно и очень, очень хорошо. Юноша открыл глаза и прислушался. Тишина. Однако он до сих пор слышал будто наяву ту величественную прощальную ноту, ощущал, как фотоны подхватывают его и волокут по воздуху к стене. Впрочем, когда Джон-Том медленно поднялся и ощупал себя, он выяснил, что не получил ровным счетом никаких повреждений, если не считать пары-тройки синяков. Даже одежда, как ни странно, осталась в целости и сохранности. Юноша огляделся по сторонам и различил на полу знакомую фигуру. Та испустила рыдание. Он подковылял поближе и опустился на колени.

— Талея?

Девушка лежала лицом вниз. Джон-Том перевернул ее на спину. Она вцепилась в него обеими руками с такой силой, что он от удивления заморгал, но потом узнала и ослабила хватку.

— Джон-Том?

— Ты в порядке?

— Пожалуй, — отозвалась Талея после паузы, словно мысленно проверяя свое состояние. — По-моему, я стукнулась головой о потолок; ни дать ни взять мячик. — Она села. — Да, я в порядке, разве что пелена перед глазами... Что случилось?

— Пертурбатор улетел. Думаю, он обрадовался. Уничтожив безумие Браглоба, мы сломали клетку. — Юноша посмотрел на середину помещения. — Мне кажется, он попрощался с нами. А может, ничего такого и не было. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что произошло на самом деле.

Остальные тоже мало-помалу приходили в себя и один за другим поднимались с пола. Клотагорб, который, как всегда, при первых признаках опасности спрятался в панцирь, очнулся быстрее других и теперь сосредоточенно разглядывал потолок. Мадж отряхивался, Дормас старалась вырваться из объятий Колина, который плюхнулся на нее в миг исчезновения пертурбатора. Что касается Браглоба, тот также оправился от потрясения. Джон-Том оставил Талею и осторожно приблизился к колдуну, который сгибал и разгибал лапы. Во взгляде росомахи не было и намека на безумие.

— Как ты себя чувствуешь?

— Странно, человече, весьма странно. — Колдун ухватил пальцами подол своей одежды. — Почему я одет в обноски? Подожди... Кажется, я вспоминаю. Да, да! — Он уставился на Джон-Тома. — Что-то насчет мира... Я собирался изменить мир, чтобы не ощущать себя отверженным...

— Но ты больше не отверженный, правильно? И тебе уже не хочется свести с ума весь мир, потому что ты выздоровел, так? Ты исцелился, Браглоб. Твое безумие сгинуло заодно с пертурбато-ром. Вот что значит спеть удачное заклинание.

— Ну да, выздоровел, — прошептал Мадж на ухо Колину. — Ты тока посмотри, как они ухмыляются друг дружке. Сдается мне, они оба чокнутые.

— Ты прав, — изрек Браглоб, кивнув головой. — Я запамятовал, что именно делал и почему j помню лишь, что мне было страшно. Я всегда всего боялся, потому и покинул свой дом, семью и друзей. А когда обосновался здесь, то решил справиться со страхом и для этого изменить мир. Я должен был это сделать. У меня не оставалось выбора, понимаете? Мои товарищи потешались надо мной, и тогда, чтобы избавиться от насмешек, я сбежал на край света. Вы не представляете, каково мне приходилось! Даже крошечные зверьки — крысы, мыши, белки — хихикали вслед и швыряли в меня чем попало! Я укрылся тут и принялся учиться, а потом сумел захватить пертурбатор. В некоторых книгах утверждалось, что сделать это невозможно. Но я, Браглоб, совершил невозможное. — Колдун поглядел за спину юноше. — Он улетел, верно?