Чародей среди Чародеек

— На Земле, в средние века, тоже верили в богоизбранность правителей, — пожала плечами Тарани. — Да и, совсем недавно, были целые государства, которые считали свою расу умнее и лучше. О чём говорить, такие люди до сих пор есть. И у них те же аргументы: «патамушта».

— Расизм неистребим, а в средние века в «богоизбранность» верили простолюдины: тёмные и необразованные, — закатываю глаза к потолку. — Но не особы, приближенные к Королю и Королеве… И вообще, Корни, может перестанете подслушивать, и зайдёте внутрь? Ты же знаешь, что я чувствую, присутствие сильной чародейки за дверью?

— Корнелия, а не Корни, — вошедшая вместе с Элион златовласая блондинка одарила меня взглядом оскорблённой Императрицы.

— Элли, ты как? — моя подруга выглядела подавлено. Чуть припухшие от слёз глаза, печальное лицо.

— Так себе, — вздохнула девушка. — Оказывается, Нилл, мы с тобой оба никогда не видели родителей…

— М-м-м… В каком-то смысле, да, — осторожно обнимаю печальную подругу. — Прости, что так вышло… я не знал…

— А если бы знал? — тихо спросила Элион. — Если бы знал, что они не желают мне зла, но играют в маму и папу, ты бы мне рассказал?

— Да, — я почти не раздумывал, замявшись всего на мгновение. — Это не их секрет, точнее, он слишком плотно связан с тобой. И вся их забота, хоть и понятна, и даже, в каком-то смысле трогательна, но для тебя она вредна. Да и вообще, я даже не представляю, как ты чувствуешь себя после стольких лет обмана.

— Они её растили, — произнесла Ирма, осуждающе покачав головой. — И думали, что спасали ей жизнь. Может и реально спасли.

— Хладнокровно обрекая на смерть сотни и тысячи невинных, — может быть это было лишним, но умалчивать о некоторых фактах, с целью накинуть пару плюсов тем двоим я не собирался. Хватит врать Элион, даже «ради её же блага».

— Что? — принцесса Меридиана чуть отстранилась, удивлённо посмотрев мне в глаза.

— Нилл! — возмущённо воскликнула Корнелия.

— Что «Нилл»? — наверное, впервые смотрю на стражницу стихии Земли с раздражением. — Предлагаешь снова ей врать? Недоговаривать? Сказать что-то в стиле: ну Элион, они же хотели тебе добра? А после стыдливо не упоминать в её присутствии о бедственном положении целой планеты? Голодные смерти, жертвы передела власти в животном мире. Погибшие от «жажды» Меридиана, « выпитые» в утробах матерей одарённые младенцы. Сами роженицы, которые не дожили до рождения детишек! Считаешь, что всё это можно проигнорировать из-за того, что те двое « хотели, как лучше»? Давай не будем, пожалуйста. Они повинны в чудовищном количестве смертей. Не всякий земной кровавый диктатор убил столько, сколько убили они.

Последние слова я практически выплюнул. Ложь — это такая вещь, без которой нельзя, я понимал это. Но она бывает разная. Одно дело похвалить фильм, на просмотр которого тебя позвали друзья, но он «не зашёл», а ты не хочешь расстраивать дорогих сердцу людей, и совсем другое — врать о по-настоящему важных, а в данном случае, ужасных преступлениях.

Серьёзно смотрю в красивые глаза Элион. Вижу там отражение того, что и должно отражаться в глазах молодой, доброй девушки, услышавшей ужасную правду.

— Элли… — вздох вырвался сам собой. — Не прощай их. Никогда. Я редко… почти никогда не говорю так бескомпромиссно, стараюсь не навязывать своё видение, но эти двое, как бы ты к ним ни относилась, не сделали почти ничего хорошего.

— А ты бы оставил её Фобосу? — Корнелия говорила зло, отрывисто, было понятно, что блонди в ярости. — Рискнул бы её жизнью? Я слышала твои слова, но не думаешь, что ты, мистер самый умный, можешь ошибаться?

— Да, могу ошибаться. Да, оставил бы. И, да, рискнул бы, — горько улыбаюсь. — Но сделал бы это если бы не получилось реализовать ещё с десяток возможных планов. Видишь ли, Корнелия, вселенная не терпит «единственного выхода». Не в настолько глобальных вещах. Может сложиться локальная ситуация, где только один путь к спасению, но это не наш случай. У тех двоих был целый мир — Меридиан, была возможность свалить куда угодно в пределах планеты. Обвешаться артефактами, заблокировать возможность поиска, найти, в конце концов мага, купить несколько не самых сложных ритуалов сокрытия. И тогда, Корнелия, не произошло ничего, что превратило целый мир в жаждущее магии, убивающее своих же детей чудовище!!! — каюсь, в этот момент у меня слегка подгорело, и я повысил голос. — Их мир бы не умирал, не стал бы, как ты там говорила? Куском грязи?

Я прикрыл глаза, массируя переносицу. Девочки. Это всего лишь молодые школьницы. Они не осознают масштабов, не понимают всего ужаса ситуации, в которой оказались простые люди. Я — понимал. Я гулял по Малазану с помощью своего Шарика, я видел, что происходило с теми, кого касалось горе, беды, нужда, но у них не было средств и возможностей, чтобы спасти себя.

«Жизнь жестока», — говорил Старик, когда я подходил к нему с вопросами. — « Тебе надо это запомнить, щегол. Запомни и то, как просто жестокую жизнь превращают в кошмар те, кто несут в мир Великую Идею. Идею, которая, якобы, гарантирует всем и каждому счастье».

И Наставник показывал. Показывал, как люди с огнём Веры в Лучшее в глазах, обещая всем и каждому счастье и достаток, резали тысячи и тысячи. Жертвы, они называли это жертвами ради лучшего будущего. Которое никогда не наступало надолго. Люди не предназначены для жизни в Царстве Небесном. Сотни миров, где цикл повторялся вновь и вновь: кровавая мясорубка ради Счастья, в лучшем случае — краткое наступление обещанного, падение построенного Рая, а потом цикл завершался, и всё начиналось по-новой.

— Отстой, — почти падаю на своё место на кровати, роняя лицо в раскрытые ладони. — Простите меня, прости Корнелия, извини, Элли. И вы, девочки, простите. Просто… я уже не могу рассказывать вам лёгкие теории заговора. Поймите одну простую вещь. В том, что сейчас происходит на Меридиане виноваты не Кондракар, не Фобос: первые наложили самую обычную блокаду. Почему ничего не поменялось после пропажи Сердца? Я не знаю, но допустим, что правители Кондракара посчитали, что не их дело. Если Меридиан разругался с Кондракаром в пух и прах, то проблемы индейцев уже не проблемы шерифа. Фобос… кто-нибудь объяснит мне, что вообще плохого тот сделал, а?

Я поднимаю глаза, тяжело глядя на всех стражниц по очереди.

— Что он сделал? Не отдал то, что принадлежало его семье? Не дал кому-то сесть на свой трон? Не посадил на него Элли, которой в то время И ГОДА НЕ БЫЛО?! Не склонил голову перед кучкой повстанцев? Которые, на секундочку, сами не в курсе из-за чего у них мир умирает! Мы за Народ Меридиана, говорит Калеб! Видел я этот народ! Ему плевать на то, кто на троне сидит, они жрать хотят!!! Хотят жить нормально, а не отбиваться от пухнущих с голодухи в лесах бандитов или всякой хищной жути из болот! Так кто виноват-то? А я вам скажу: виноваты два галгота, которые услышав какую-то ерунду, сотворили ерунду по-настоящему кошмарную! И, если я прав в своих подозрениях, виноват тот, кто стоит за этой волшебной в своём кретинизме идеей!

— Нилл, успокойся, пожалуйста, — попросила Вилл.

— Да я уже всё сказал, — машу рукой, повесив плечи.

— Нашел время, чтобы выходить из себя! — Корнелия не сдавалась, сверля меня, впрочем, уже не таким злым взглядом.

— Всё правильно, — внезапно заговорила Элион. Девушка какой-то деревянной походкой подошла ко мне, и как я недавно, тяжело плюхнулась на кровать рядом. — Нилл правильно сделал, что всё высказал честно. Не нужно мне врать, чтобы не расстраивать.

Платиновая блондинка прислонилась ко мне боком, а я в ответ осторожно приобнимаю её за плечи. Чувствую, как она напряжена, словно вся состоит из прямых палок.