Чародей звездолёта 'Посейдон'

– Но ты не можешь...
– снова заговорил Кванг, но его перебил Барни Кейн.

Он приставил дуло своего оружия прямо к его спине и сказал:

– Заткнись, парень. Командует здесь Мэллоу, ты же слышал.

– Я никогда не любил насилия, - смело продолжал Кванг.
– Рэндолф вытащил нас из нищеты, дал нам надежду на лучшую жизнь, а вы готовы сейчас наброситься на него. Я ожидал...

– Благодарности?
– с насмешкой спросил Мэллоу.
– Разве кто-нибудь хранит долго благодарность тому, кто подал ему руку, чтобы помочь подняться из лужи?

– Дьявольски убогая философия!

– взорвался Кванг.

Мэллоу щелкнул пальцами перед носом Кванга:

– Если ты не хочешь участвовать в деле, Чарли, ты лишаешь себя громадного куска добычи. А нам достанется больше.

– Ты пожалеешь обо всем, что сейчас делаешь, - закричал Рэндолф. Окончательно раскусив племянника, он страшно ругал себя за то, что так глупо доверился Теренсу.

– Намекаешь, что сообщишь в полицию?
– Мэллоу рассмеялся.
– Только не ты. Послушай, кто это все организовал? Кто разработал план с самого начала? Кто, арестованный Варнером, находится под подозрением прямо сейчас? Так вот - профессор Чезлин Рэндолф, вот кто. Скажешь хоть одно слово и будешь сидеть за решеткой всю жизнь.

Мэллоу ходил взад и вперед и, наблюдая за фигурой Тройсдорфа, склоненной над поблескивавшим голубым цветом замком, сильно радовался:

– Вот удача! Ни одна душа вокруг, никто на звездолете не узнает о пропавших ценностях, пока корабль не достигнет планеты. Прекрасно, просто прекрасно!

Хаулэнд все это время молчал, мысленно возвращаясь к Элен Чейз, стоявшей там, как прекрасная, будто выточенная статуя. Питер Хаулэнд не ошибся в своих предчувствиях - обстановка накалялась с каждой минутой. Все его подозрения насчет Мэллоу оправдывались. И Хаулэнда охватывал ужас при мысли о том, что он ничего уже не сможет сделать, так как Мэллоу начал играть в открытую раньше, чем предполагал Питер, не успевший морально подготовить себя к борьбе с племянником профессора.

Чарли Кванг стал рядом с Вилли Хаффнером и начал вытирать пот со лба. Хаулэнд почувствовал симпатию к стройному астронавигатору. Как финансовый аферист, получавший деньги посредством внушения жертве доверия, Кванг, конечно, нарушал закон, но все хорошо знали, что обманывал он только мошенников. И к тому же не терпел никаких насильственных действий. Его можно считать союзником, подумал Питер.

Хаулэнд вернулся на видное место, держа одну руку в кармане. Мэллоу сразу же резко повернулся, скрипнув своими каблуками, и злобно уставился на него:

– А-а! Доктор с мягким сердцем! Я так и не знаю, как тебе удалось выскользнуть из ловушки, которую мы расставили для тебя с Киркупом, но считай, что с тобой покончено, Хаулэнд.

Хаффнер начал что-то говорить, но Мэллоу грубо перебил его:

– Замолкни, ты, старый пьяница! Или я продырявлю тебя пулей, чтобы выпустить из тебя виски.

Хаулэнд не проявлял никакой реакции, и это удивляло Мэллоу. Заговорившего было Рэндолфа Теренс совсем не стал слушать и тоном, не терпящим возражений, сказал ему:

– Присоединяйся ко всем остальным, дядя, и молчи. Напрасно теряем время. Мне надо быть как можно дальше отсюда еще до того, как замороженные придурки очнутся.

– Послушай, Мэллоу, - так решительно, как только мог, сказал Хаулэнд, продолжая держать руку в кармане.

– Ты намерен, как мы поняли, присвоить себе все деньги из кладовой, заплатив только своим людям за их работу. Ты решил лишить профессора возможности продолжить исследования на Поучалин-9 с целью создания на ней жизни.

От страха на лбу Хаулэнда появилась испарина, а во рту все пересохло. Но он продолжал:

– Мы же хотим отобрать эти деньги у запутавшегося в коррупции правительства, которое не интересуют великие цели и которое ничего не желает делать для блага науки и для общего блага человечества.

Мэллоу презрительно засмеялся, посчитав, видимо, слова Хаулэнда слишком напыщенными:

– Благо - что ты подразумеваешь под словом благо? Возможно, жизнь, которую вы хотите создать, обернется каким-нибудь прожорливым монстром, поедающим людей. Что тогда?

– Такой опасности нет и не может быть, - резко сказал Рэндолф. Только несведущий человек может вообразить такое. А что касается членов правительства, они, действительно, все погрязли в коррупции. Отняв у нас фонд Максвелла, они используют его в целях создания супероружия для космического флота, тратят впустую на вооружение, хотя нет никакого реального врага. А, кроме того, львиная доля денег идет на взятки и...

– Да, именно так и поступили с фондом Максвелла в этом году, - сказал Питер.
– Ну, ладно...

– Заткнись, Хаулэнд, - зло закричал Мэллоу.

– Мы хотели использовать деньги для полезного дела, для высоких целей, Мэллоу. А ты просто обыкновенный вор! Если бы мы обнаружили, что у нас остались лишние деньги, мы бы вернули их назад - но ты такого никогда не сделаешь, нет, никогда! Ты думаешь только о своем собственном благополучии, и богатство тебе нужно для твоих грязных дел...

Мэллоу решительно вскинул оружие. Лицо его было бледным и не предвещало ничего хорошего - это было лицо убийцы.

Дуло револьвера нацелилось на Хаулэнда, а палец Мэллоу лег на спусковой крючок.

12

Питер Хаулэнд в ужасе прижал свою руку ко рту. Мэллоу еще ближе придвинул оружие к жертве, как бы помогая пуле быстрее достичь цели.

До слуха каждого донесся негромкий, но властный и внятный звук, параллельно несущий ультразвуковой сигнал, который не могло услышать человеческое ухо. Этот особый сигнал моментально активировал миллионы аудиовирусов. Мэллоу, Кейн и Бригс тут же застыли, превращенные натренированными вирусами в неподвижные, безмолвные статуи. Вместе с Мэллоу, Бригсом и Кейном замерли еще несколько человек.

Хаулэнд отнял руку от своих губ - в его пальцах сверкнул серебряный свисток.

Вилли Хаффнер глянул на Питера и с величайшим восхищением воскликнул:

– Ну и хитрый же ты, дьявол!

Рэндолф тоже выразил Хаулэнду бурный восторг. Хаулэнд попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. Только сам Питер знал, как нелегко далась ему эта победа, а до окончательного триумфа совсем не так близко. Он отошел немного в сторону, сел, положил голову на холодную поверхность стола и начал постепенно приходить в себя.