Чародей

– Как же я ненавижу тебя, Дэрриен Лэйвери, - выплюнула она.
– Ты загубил жизнь моему сыну, и за это будешь вечно гореть в подземельях Тимерхана! Слышишь? Вечно!

– Не совсем радостная перспектива, - вырвалось у меня.

Глаза женщины полыхнули такой злобой, что я на мгновение испугался. Она воздела руки к потолку и оскалилась. Жуткое зрелище. Не дай Бог оказаться на дороге у такой мегеры.

– Я вызываю тебя, Дэрриен Лэйвери!
– взвизгнула она.
– Дуэль!

Окружающие одобрительно загудели. Я различал отдельные фразы, но в основном это было одно и то же повторяющееся слово. Дуэль.

Блин.

Женщина перевела взгляд с потолка на меня. Она уже была готова разорвать меня в клочки, но тут вмешался Адальберт.

– Лилит.

Та никак не отреагировала.

– Лилит.

Она обратила свой пылающий взор на него, но ярость быстро потухла, уступив место смущению.

– Займи свое место.

– Но… Прекрасный Адальберт… Мой сын пострадал от его рук. Я имею все права, чтобы вызвать его!

– Не сейчас, Лилит, - Адальберт подошел к ней и мягко обнял за плечи.
– У тебя еще будет время отыграться за сына. А теперь иди на место.

Лилит еще немного поартачилась, но затем отвернулась и побрела обратно к толпе. Чародеи расступились, как воды Красного моря, пропуская ее.

Кто же был ее сыном? Кого еще я умудрился убить или подставить, не зная об этом?

– Итак, почему ты явился сюда по доброй воле?
– Адальберт уже сидел на троне, увенчанном цветком лотоса. Еще один символ света.

– Она умирает, - повторил я.
– Вы можете ей помочь?

Адальберт задумчиво смотрел на Ракел.

– Кто она тебе? Твоя любовница?

– Нет.

– Тогда почему ты хочешь спасти ей жизнь?

Я остолбенел. И кто меня об этом спрашивает? Тот, кто олицетворяет собой Добро! Тот, кто не должен спрашивать такие глупости! Тот, кто должен помогать, не выясняя причин! С каких это пор Добро стало таким избирательным? Блин, я, наверное, отстал от жизни. Понятия о добрых делах значительно изменились.

– Вы что, лечите только при наличии страхового полиса?
– разозлился я.
– Вы не должны спрашивать, черт побери! Или вы только к любовницам так хорошо относитесь? Элементарная честь для вас ничего не значит?

Адальберт молчал, а окружающие начали шептаться. Гул их голосов сказал мне больше, чем я хотел бы знать.

– Ясно, - я разочарованно мотнул головой.
– Я пришел не туда. Лучше бы я отнес ее в больницу, там по крайней мере ее попытались бы спасти.

– Я спасу ее, - перебил Адальберт.
– Но только если ты выполнишь одно поручение.

Мне вдруг стало нехорошо. Точнее, мне и так было погано, но стало еще хуже.

– Какое?

– Я не знаю, - мечтательно улыбнулся Адальберт. Ох, как не понравилась мне его ухмылка. Будто лев в предвкушении сытного обеда.
– Просто пообещай. Как только наступит момент, ты сможешь сдержать слово.

– Э нет, - я чуть отступил.
– Откуда мне знать, что вы попросите?

– Разве у тебя есть выбор?
– пропел тот.

Я перевел взгляд на Ракел. Жизнь постепенно уходила из нее, будто песок из верхнего сосуда часов. Я проделал такой путь не для того, чтобы она умерла у меня на руках.

Адальберт был прав: выбора у меня не было.

– Я согласен.

Старикан расхохотался, и я понял, что крупно влип. Будь моя голова здорова, я бы и раньше додумался. Адальберт заманил меня в ловушку. Аргаив меня предупреждал, но я все же угодил в нее, как глупый заяц - в капкан.

Ну и что? Главное, что Ракел будет спасена.

– Давай ее сюда.

Я осторожно переложил Ракел на его вытянутые руки. Стоило мне дотронуться до его кистей, как все мое тело пронзил электрический разряд. Я зашатался и на этот раз не удержался на ногах.

– Теперь ты мой, чародей, - мурлыкнул Адальберт, склонившись надо мной.
– Мой.

Мне выделили отдельную комнату, со всеми удобствами. Хоть в этом добро оказалось куда как лучше зла. Стоя под душем, я обдумывал свое положение и нашел его крайне отвратительным. Даже мои разборки с Адрианом теперь казались даже не цветочками, а молодыми побегами.

Я мог разгуливать по башне сколько вздумается, так как всем было известно, что я теперь на крючке. Никто из чародеев со мной не заговаривал. Либо они были слишком гордые, либо боялись до смерти. Взгляды я ловил на себе самые разные: от благоговейных до откровенно презрительных. Но чаще всего встречалась подозрительность, смешанная со страхом.

Та женщина, накинувшаяся на меня с обвинениями, оказалась матерью Дэниела. По слухам, тот был заключен под стражу и теперь ожидал суда. Я считал, что здесь нужно судить меня, а не его. Но когда я сказал об этом Адальберту, тот ответил, что Дэниел лично избрал этот путь и должен ответить за свой выбор сам.

Я до сих пор не знал, что мне поручит сделать Адальберт, но, судя по всему, готовилось нечто грандиозное.

– Что же ты наделал, Дэрриен, - печально покачал ушами мыш.

Он и Стюарт прибыли сюда, как только узнали, куда я опять вляпался. Оказалось, они носились по городу, как сумасшедшие, в поисках меня. Шайтан перевернул все подпольные учреждения, расспросил всех, кто мог хоть что-то знать. Сначала выяснилось, что я у Тимерхана. Но Амен и Стюарт опоздали: меня уже умыкнул Дэниел. Они постоянно отставали на шаг. Когда мы были на кладбище, они как раз обшаривали берег реки.

– А что я наделал?
– тихо спросил я.

– Ты теперь в тисках Адальберта. Он может заставить тебя сделать все, что угодно.

Как будто я этого не понимал. Он заставил меня дать обещание. И теперь я был бессилен что-либо изменить. Я обязан был выполнить единственное поручение… Но что он пожелает, мне и предположить-то было страшно.

– Амен, ты можешь мне объяснить, чем я заслужил такую честь? Почему все пытаются меня завербовать?

Мыш молчал довольно долго. Я только хотел его окликнуть, так как подумал, что он опять заснул, как вдруг в дверь постучали.

– Войдите, - мрачно откликнулся я.

Сначала в комнату, подобно гордому кораблю "Титаник", вплыл Стюарт. Зыркнул на меня (он все еще не мог смириться с тем, что я нашелся. Он-то надеялся, что никогда больше меня не увидит) и прислонился к стенке. За ним вошел Джемал.

– Как… - у меня вдруг перехватило горло.
– Как ты выжил в пожаре? Там же было чертово пекло, а тебя…

– Я тоже рад тебя слышать, Дэрриен, - ухмыльнулся тот.
– Колин меня вытащил. Меня хотели использовать, как приманку, но не вышло. Во-первых, ты пришел сам. А во-вторых, ты бы на это не повелся.