Чародейка. Власть в наследство.

— Как бы он не был искусен, это не супруг, а пародия. Найди ей нормального супруга, который был бы старше, сильнее, любил ее. И она сможет быть счастлива.

— Старше — возможно, но сильнее — ты шутишь, сейчас она сильнее даже меня.

— Пусть он будет сильнее физически, морально.

— Она прекрасный воин, и способна победить любого мужчину, даже не применяя магии. Поэтому физически тоже не подойдет. Да и морально она выносливее всех, кого я знаю. Возможно, я найду ей со временем более-менее достойного второго супруга, но полюбить его она все равно не сможет.

— Почему?

— Потому что не сможет найти более достойного любви, чем тот, кого уже нашел ей я. А его она будет любить так, как я уже сказал.

— Тогда сделай именно его ее супругом.

— Это невозможно.

— Почему?

— Почему рыба не может жить на суше, а птица в воде? Почему рак не летает, а тушканчик не ползает? Не могут. Вот и здесь тоже.

— Он что тролль, фавн, джин? Или ты ей дракона подыскал, раз у девочки нет предубеждений?

— Что-то вроде того.

— Тогда не своди его с ней! Ведь ты можешь это… Ты совсем разобьешь ей сердце… это не любовь… это мука.

— Не волнуйся. Она сильная. Если ей не понравиться так любить, она убьет эту любовь.

— Ты безжалостен. Ладно, меня и Ингу ты не любишь… но ты ведь любишь Къяру. Почему ты столь жесток с ней?

— Я не жесток, я прагматичен. Неужели ты на примере Инги так и не поняла, к чему приводит мягкость, вседозволенность и постоянное потакание всем прихотям? Инге очень повезет, если сейчас Къяра сумеет обуздать ее, уменьшить ее эгоизм и научить хоть чему-то… в противном случае она будет обречена вечно страдать от ощущения, что мир к ней очень жесток и несправедлив.

— Возможно, ты прав…

— Я прав без всяких «возможно». Все, прекращай пререкаться, любушка, это все равно бесполезно. Иди сюда, я хочу тебя обнять, — усмехнулся Маграт и протянул к Алике руку.

Утром, Маграт привел Алику к Къяре.

— Она была покорна? — Къяра вопросительно взглянула на отца.

— Доброе утро, моя радость. Это ты, памятуя вчерашнее, не желаешь со мной здороваться?

— Доброе утро, отец. Я поняла, что здороваться с тобой можно лишь в случае, когда тебе никто не перечил… В противном случае, мои пожелания воспринимаются тобой неадекватно… Поэтому я решила, что лучше я вначале спрошу.

— Ты злопамятна.

— Есть в кого… Так она была покорна?

— Очень, моя радость. Что ты с ней сделала?

— Ничего, — Къяра пожала плечами, — я лишь пообещала наказать, и она, наконец, поняла, что я способна сделать это.

— Радость моя, это все замечательно, однако у меня к тебе есть еще одна просьба.

— Все, что захочешь, отец.

— Я пообщался с твоей сестрой и понял, что более неприспособленного, изнеженного и избалованного существа видеть мне еще не доводилось.

— И что ты хочешь от меня?

— Хочу, чтоб ты привела ее в надлежащий вид.

— Ты хочешь, чтоб она покорилась тебе или мне?

— Конечно тебе, моя радость. Мне она ни к чему. Я ее забрал лишь для того, чтобы ты ее не путала в ваших с Аликой взаимоотношениях. Я хочу, чтобы ты их строила с каждой в отдельности.

— Я так и поняла. Что ты хочешь, чтоб Инга делала?

— Я — ничего. Что она будет делать решать тебе. Я лишь информирую тебя, что если Инга в ближайшее время не изменится, я потребую, чтоб ты ее казнила. Я не хочу, чтобы хоть кто-то мог мне сказать, что у меня такая дочь.

— Ты не хочешь скрывать, что Инга твоя дочь?

— Радость моя, это невозможно скрыть. Стоит на нее лишь посмотреть и ни у кого не будет никаких вопросов. У вас одно лицо. Или ты хочешь всю оставшуюся жизнь держать ее в темнице?

— Она будет там, где ты захочешь. Мне все равно.

— Моя радость, ты великолепна, но я знаю, что ты лжешь. Хотя, если не хочешь с ней заниматься, то можешь, хоть сегодня казнить ее или отправить в темницу, я возражать не стану.

— Хорошо, я подумаю, — Къяра повела плечом и отвернулась к зеркалу, поправляя прическу.

— Потрясающе. Дитя мое, как же ты меня радуешь… Если бы я так хорошо не знал тебя, я бы поверил.

— Ты не веришь, что я способна думать? — Къяра резко обернулась и вскинула на отца глаза полные удивления и непонимания.

Маграт расхохотался:

— Думать ты способна, в это я верю… а вот в остальное, извини, нет. Я поверю в твою игру, если только увижу голову Инги на плахе. Только вряд ли ты доставишь мне такое удовольствие. Ну да, ладно, развлекайся дальше. Мне действительно все равно, что ты решишь.

— Отец, если тебе все равно, то зачем ты меня провоцируешь? Хочешь, чтоб я казнила Ингу — скажи, и я исполню.

— Нет, моя радость. Это будет твое решение. И мучиться с ней ты будешь лишь по собственной воле… или не мучиться, если, наконец, у тебя хватит решимости переступить через собственные чувства.

— Что-то ты через них не переступил…

— Я приберег это для тебя. Но заметь, я не заставляю тебя это делать.

— Я очень тебе благодарна. Мне нравится принимать самостоятельные решения.

— Это хорошо. Сегодня и ближайшие два дня ты свободна, а потом поедешь в Треол, проверить наместников и навести там порядок. Я думаю, это тоже придется тебе по душе.

— Не то слово. Я несказанно счастлива, отец.

— Я рад, что мне удалось хоть ненадолго тебя осчастливить. Ингу тебе сейчас приведут. Развлекайся, дитя мое, — улыбнулся Маграт и вышел.

Дождавшись, когда дверь за Владетелем закроется, Алика бросилась к ногам Къяры: — Госпожа, молю тебя…

— Да не казню я ее… успокойся и встань.

Къяра попыталась отойти от Алики, но та обхватила ее за ноги.

— Благодарю тебя, ты так добра… но я не только об этом… — Алика всхлипнула и совсем склонилась к полу, — молю тебя…

— Ну что ты еще хочешь? — раздраженно спросила Къяра.

— Не говори ей про меня… Ты знаешь, о чем я. Я буду послушна… я сделаю все, что ты хочешь… только не рассказывай ей… — голос Алики прерывался, она плакала и говорила с трудом.

— Хорошо. Я не буду ей ничего говорить, — Къяра усмехнулась и, решив, что неплохо будет использовать представившуюся возможность шантажа, тут же добавила, — если, конечно ты действительно будешь послушна…