Чарусские лесорубы

Но Лизе теперь не до них. Она приставляет электропилу к зарубке на длинном хлысте, выпустившей густые капельки блестящей серки; пильная цепь с визгом врезается в смолянистую древесную массу, идет, точно по мягкому желтому сыру. Разделав один хлыст, она тут же переходит к другому дереву, направляет на него свой инструмент, точно живой, точно дрожащий от нетерпения.

Эта работа увлекает ее. Окинув взглядом эстакаду, длинные свежие остовы елей и сосен, поблескивающие серебром и золотом, Лиза испытывает чувство радости и удовлетворения своим трудом: эти распластанные на эстакаде деревья стали под ее рукой строительным лесом, поделочным материалом.

Разделав десятки хлыстов, Лиза выключила электропилу, прикоснулась ладонью к горячему кожуху моторчика и сказала, обращаясь к бригаде:

— Перекур, товарищи! Надо остудить инструмент.

Люди тотчас же разбрелись с эстакады. Колхозники из «Новой жизни» пошли в лесосеку к своим друзьям, работавшим неподалеку.

— Не долго ходите! — крикнула им вдогонку Медникова. Сняв шапку-ушанку, она ладонью обтерла со лба пот. Ее пышные черные косы клубками упали на плечи.

Солнце уже взошло, поднялось над тайгой, над горами. Его лучи позолотили вершинки елей и высокие кроны одиноких, перестоявших сосен. А внизу на тонких веточках рябинок и черемушек, серебрясь, лежит иней. На соседних делянках поют электропилы, пофукивают дизеля передвижных электростанций, тарахтят на лесовывозке трактора. И Лизе кажется, что она находится сейчас не в глухом уральском лесу, а на каком-то большом заводе, где все машины работают не в каменных корпусах, а в зеленом прохладном лесу, где долбят кору дятлы, шуршат по стволам деревьев малюсенькие пичужки-ползунки, где так легко дышится и хорошо работается.

Ощупав электромотор пилы, Лиза глянула на ручные часики и крикнула:

— Ого, эй! По местам!

Не спеша, один за другим стали подходить парни. Лиза знает, что ей, как бригадиру, надо с первых же дней взять людей в руки. Сейчас следовало бы на них прикрикнуть за то, что они зря растрачивают рабочее время, сказать им, что с земляками можно вдоволь наговориться в общежитии, а не заниматься разговорами здесь, в лесосеке. Но она смолчала — зачем портить хорошее настроение.

Она спешит приступить к работе, торопит парней. И вот снова запела пила, раскидывая брызги желтоватых опилок; толстые длинные хлысты, точно по волшебству, стали распадаться на кряжи. И чем больше было разделано лесин, тем азартнее работала Медникова. Ее азарт передавался всем остальным. Люди ловко орудовали на эстакаде: раскатывали по ней привезенные деревья, выкраивали нужные заготовки, скатывали готовые кряжи на вагонетку, а с нее с помощью лебедки подавали их в штабеля.

Медникова была рада, что все идет так прекрасно: люди быстро сработались, стали понимать друг друга без слов. Достаточно ей было сделать кивок головой или взмахнуть рукой — как это делали бригадиры электропильщиков на опытной лесосеке — и ее помощники уже знали, что она от них требует.

К эстакаде подъехал верхом на взмыленном коне Чибисов.

— Ну как успехи, артисты? — спросил он, ни к кому не обращаясь.

— Дело идет! — весело отозвался Коноплев. — Подрепетировались.

— Сколько деревьев уже разделали?

— Близко к сотне!

— Не шутите?

— Это точно! — подтвердила Медникова. — Кабы было у нас две пилы, дали бы гораздо больше, а то с одной пилой много времени теряем зря. Мотор сильно греется, приходится сидеть и студить… А ребята у меня подобрались хорошие. Дело сразу пошло.

— Молодцы, коли так! Держите марку бригады. Наш Чарусский леспромхоз вызвали на соревнование лесозаготовители Удмуртии. Придется подтянуться и взять повышенные Обязательства.

— И возьмем! — задорно сказала Медникова. — Да ведь, ребята?

— Конечно! Не подкачаем. Только пусть дадут вторую пилу, — поддержал Коноплев. — Мы приехали из колхоза не на бревнах сидеть. У нас задание — сто десять норм на брата за сезон.

— Будете перевыполнять нормы — богатые поедете из леса.

— Мы это знаем! — вмешался в разговор краснощекий парень-крепыш. — Кабы не знали, так, может быть, и не явились к вам… Обратно на поезде от вас не поедем.

— А на чем же?

— На мотоциклах. Подзаработаем денег и домой явимся на своих машинах. Мы и дома сказали, как поехали, — вернемся на мотоциклах!

— С собой, поди, еще по девушке посадите?

— Без этого не обойдется.

Когда Чибисов уехал, Лиза, взявшись за пилу, скомандовала:

— Ну-ка, ребятки, приналяжем! — И шагнула к толстой, в полтора обхвата, бортевой сосне.

В смолистое дерево пила пошла со скрежетом, с визгом, а потом, сделав глубокий паз, зашипела, зафыркала и, наконец, остановилась совсем. Люди переглянулись. Мотор выключенной пилы замолк.

— Вот, черт ее забрал! — сорвалось с языка у Лизы. — Пилу заело.

Все рабочие собрались вокруг Медниковой. Глядя на зажатую электропилу, они ждали, что скажет бригадир, какую даст команду. А она и сама растерялась, не зная, как выручить инструмент из такого толстого, огромного дерева.

«Ну и разиня, ну и разиня! — сокрушалась она про себя. — Поспешила и людей насмешила. И как это я не доглядела, что средина лесины провисла».

Ей было стыдно перед бригадой за свою оплошность. Но она тут же взяла себя в руки и распорядилась подсунуть под хлыст вагу.

— Да разве подсунешь под такого лешего, его с места не сшевелишь, — возразили ей.

— Так что же, стоять будем и ждать у моря погоды? — повысила она голос. — А ну, быстро за дело!

И сама взяла толстую жердь, попыталась подсунуть ее под бревно возле зажатой пилы. Все взялись за вагу и хотели пикой, с размаху, подсунуть ее под дерево. Однако вага под дерево не пошла, а только сдвинула его с места и повернула на бок, вместе с электропилой, взыгравшей мотором вверх и упершейся ручкой у рамы в настил эстакады.

— Э, постой, постой, что вы делаете? — раздался тревожный голос за спиной у Медниковой.

Она оглянулась. По эстакаде подле черного блестящего кабеля от электростанции шел пилоправ Кукаркин с кожаной сумкой на боку.

Увидев Кирьяна Корнеевича, Медникова смутилась, покраснела.

— Кто у вас тут бригадир? — спросил он.

— Я, — чуть слышно проговорила Лиза, потупясь.

— Эх ты, размазня Ивановна, — с веселой усмешкой сказал Кукаркин. — Ты, видно, девушка, техминимум не проходила? Разве так надо выручать пилу, когда ее заест?

— А как, Кирьян Корнеевич? Ну помоги, милый! — Она ласково заглянула в глаза пилоправу. К ней вдруг вернулось обычное, игривое настроение.

— Ишь, «милый»! Набедокуришь, а потом, как кошка, отираешься возле ног.

Обращаясь к парням, пилоправ приказал:

— Заострите-ка комли у жердей, сделайте лопаточками.

Людей с жердями он расставил по обе стороны дерева, велел возле него положить чурбаки, а на них жерди и подсунуть концы заостренных ваг под лесину. Сам ухватился за вагу.