Чары, путы и кровные узы

— Что ж, удачи тебе. — Наталья поняла, что проиграла вчистую. Ей осталось только одно — удалиться с достоинством. Вот только рвущаяся сквозь тщательно выстроенную стену отчуждения от эмоций злость, разбудила в ней Сатану. — Только когда тебя отсюда попросят, не забудь то, что ты мне сегодня сказала. Не беги к маме за помощью. Я ухожу, а ты хоть иногда вспоминай, чему я тебя учила и заплетай волосы, в них было вложено много моих денег и моих трудов не для того, чтоб ты их угробила за месяц.

— Погоди-ка! — Аля нервно вывернулась из объятий Богдана, куда он заключил ее, стоило девчонке отречься от матери, и направилась к дому.

На секунду повисла немая пауза, в течение которой все участники разыгравшейся сцены оглядывали друг друга. Наталья заметила, что в поддержку ее дочери из дома вышли и сестра с Игорем. И появление Томы стало последней каплей в чаше ее выдержки.

— Это ты виновата! — Набросилась она на сестру. — Ты украла у меня дочь, как украла жениха. Ты украла мою жизнь, все, что должна была получить я….

— Наташа, послушай, — устало попыталась убедить ее сестра, — ты ничего не знаешь.

— И не хочу знать! Дрянь! Воровка! Неблагодарная тварь!

— Мы с Игорем встречались гораздо раньше, чем он стал твоим женихом. — Пропуская оскорбления мимо ушей, не сдавалась Тамара в попытке объясниться.

— Врешь! — Прищурившись, зашипела женщина. — Ты все, как всегда, врешь….

— Мама! — На пороге дома появилась Аля. Наталья посмотрела на нее и замерла, поразившись виду девушки. — Вот… — она, приблизившись, протянула матери руку, в кулаке которой были зажаты ее остриженные волосы, перетянутые резинкой в месте, где их остригли. И было видно, что Алька торопилась и не совсем понимала, что она делает — волосы были острижены криво — передние пряди длиной доходили до мочек ушей, а на затылке были совсем короткими. Видимо она собрала их в горсть и отмахнула чем-то острым — ножницами или ножом…. — забирай! И уезжай отсюда.

— Аля…. — глубоко дыша и чувствуя, как земля качается под ослабевшими ногами, выдохнула Наташа, — зачем ты это сделала?

— Это все, что тебя во мне интересует, все, по чему ты скучаешь. Теперь это навсегда твое — можешь заплетать, причесывать — что хочешь то и делай. Только без меня.

Наталья молча огляделась, повернулась ко всем спиной и, на негнущихся ногах, пошла к выходу. Внутри нее была зияющая пустота и одна мысль билась в голове — бежать! Бежать отсюда, как можно быстрее, и забыть обо всем, что здесь произошло. И обо всех….

* * *

Когда за спиной матери захлопнулась калитка, Аля зажмурилась и глубоко вдохнула полной грудью. Выдохнула. Открыла глаза и напоролась на колючий взгляд Богдана. Он был явно недоволен, но девушка не понимала чем.

— Что? — Удивленно спросила она.

— Ничего. — Нервно процедил он и, развернувшись, двинулся к машине.

— Бо! — Аля догнала его и потянула за рукав. — Почему ты сердишься?

— Неужели тебя интересует мое мнение? — С иронией спросил он.

— Это из-за волос?

— Это из-за того, что ты их обрезала.

— Бо, но они меня достали. И она вместе с ними.

— А мне нравилось. Мне нравились твои волосы, такие длинные, ни у кого таких не было. Все стригутся и ты туда же, но ты всех переплюнула по креативу сегодня. И что это теперь? Что ты мне оставила? — Он прикоснулся пальцами к короткому «ежику» на ее затылке. Замолчал и только поглаживал ее шею, а потом резко притянул ее к себе. — Ладно, забудь. — Обнял крепко. Уткнулся носом в макушку. — Дело вовсе не в волосах, и ты ни причем. Просто я… психанул, прости. Хочешь, я останусь сегодня дома?

— Нет, все в порядке. — Запротестовала девушка, понимая, что он вполне в состоянии сейчас забыть о работе. — Правда, все отлично, вот, возьми…. — Она вернула ему куртку и отошла к его родителям.

— Мы хорошо проведем время, Богдан. — Тома обняла Алю за плечо. — У меня уже готова программа мероприятий. — Она принялась загибать пальцы на руке. — Позавтракаем и поедем в город, покажу Але достопримечательности, сходим в кино, пройдемся по магазинам, погуляем по дамбе…. Правда же?

Она потормошила Алю за плечо, глядя на девушку своими красивыми глазами.

— Спасибо, мам. — Богдан открыл дверь машины и уселся за руль.

— А ты приезжай скорее. — На прощание попросила Аля и, зябко проведя ладонями по своим плечам, ушла в дом.

В гостиной она забралась с ногами в кресло и обняла колени. Странно, но плакать совсем не хотелось. Наверное, она исчерпала свой запас переживаний за ссоры с матерью. На самом деле, ну сколько можно? Сколько можно из-за этого расстраиваться? Аля вспомнила, как в детстве она горько плакала, поругавшись с мамой. Она так хотела быть хорошей, так хотела, чтоб мама ее любила, чтоб пришла в комнату, где она сидела наказанная и пожалела ее, обняла, простила. Для нее это было безутешное детское горе, а для мамы, и она сейчас это четко понимала — способ наказания, всего лишь.

Аля вспомнила, как однажды мать, так и забыла про нее, в один из подобных инцидентов. Она уехала на работу, а ее бросила одну, плачущую…. Тогда Аля хотела только одного — чтоб ее простили, а поступок матери просто не поняла. Увлеченная своей глобальной трагедией, она не поняла, что мать забыла про нее, а теперь…. Теперь она смотрела на ту маленькую девочку и понимала, что для матери работа всегда была важнее всего на свете. И однажды та девочка просто приняла все, как данность. Поняла, что плакать бесполезно, так же, как и ждать сочувствия. Приняла, но поняла только сегодня.

Родителей не выбирают — эта истина была вбита в ее юную голову. Все кому не лень — крестная, подружка, жених, отец — все восхищались ее матерью, а ее жестокость и деспотизм называли спецификой характера, качествами, позволившими ей многого добиться в жизни. Не будь мать той, кто она есть, они и жили бы по-другому.

По-другому….

А может, жить по-другому было бы не так уж плохо?

Аля провела с родителями Бо всего пару дней и успела понять роль жены и матери в семье. Ее тетушка Тамара притягивала к себе, как магнит. Моложавая, стройная женщина с невинными глазами и открытой улыбкой несла в мир своей семьи любовь, добро и свет. Она не реализовала себя как предприниматель года, довольствовалась малым, не гналась за сверхприбылью — ей вполне хватало на комфортное существование в этом мире. Зато ее работа не отнимала ее у мужа и сына. Богдан ей рассказывал, что забота матери однажды допекла его, и он с легким сердцем сбежал от нее учиться в другой город. Пожил бы он так, как она жила…. Сложно сожалеть о том, чего имеется в избытке. А если на протяжении жизни ребенку достаются лишь жалкие крохи материнской любви, что тогда?

Наталье Андреевне всегда было мало. Сколько бы она не зарабатывала, как бы успешно не проводила сделки, она никак не могла успокоиться и довольствоваться тем, что имеет. Наоборот, чем больше была прибыль, тем выше росли ее потребности. А дочь…. От дочери она просто откупалась, теперь Аля это понимала. Деньги всегда занимали главенствующее место в ее жизни, начиная с детского сада и заканчивая ее отношениями с бывшим женихом — мама не могла дать ей душевный комфорт, поэтому просто купила его. И для нее это было абсолютно нормальным, что при этом испытывает Аля, ее волновало мало.