Чары тьмы

В открытых парках и на рыночных площадях, разбросанных по всему городу, можно было встретить гертсинов и акробатов, менестрелей из Бардека, дрессировщиков с ручными медведями и учеными свиньями, жонглеров и бардов, и все эти искусники очень старались избавить прохожих от денег.

В такой толпе никто не обратил внимание на еще одного гертсина, даже если тот порой задает вопросы о торговле опиумом.

Поскольку Саламандр пытался избежать ненужного внимания, то пошел на компромисс со своими обычными требованиями и остановился в гостинице средней руки, расположенной в старой части города на берегу реки Лух, районе, где проживали мелкие ремесленники и почтенные торговцы. В «Пшеничном снопе» останавливались те, кто развлекал народ. Здесь Саламандр мог услышать любую сплетню. Было несложно разузнать о преступлении лорда Камделя — несмотря на то, что после самой кражи прошло уже несколько недель. Город бурлил, обсуждая случившееся.

— Говорят, король отправил посыльных ко всем гвербретам в королевстве, — заметил как-то раз Элик, владелец гостиницы. — Хотел бы я знать вот что: как одному человеку удается проскользнуть мимо всех этих боевых отрядов и не угодить в расставленные на него ловушки?

— Он может быть мертв, — сказал Саламандр. — После того, как новость распространилась, его, вероятно, ищут все воры в королевстве.

— Правильно, — Элик задумался, посасывая длинный ус. — Он вполне может быть мертв.

В «Пшеничном снопе» жил один постоялец, который держался обособленно, — по той простой причине, что приехал из Бардека и почти не говорил по-дэверрийски. Темнокожему Энопо было примерно двадцать пять лет, но он не наносил на лицо узоры краской, как принято в Бардеке, что означало: его семья по какой-то причине выгнала его из дома, и он не принадлежит ни к одному из кланов.

Он путешествовал по дорогам Дэверри с велавелой, сложным бардекианским инструментом, плоским по форме. Этот музыкальный инструмент с тридцатью струнами клали на колени и играли гусином пером.

Поскольку Саламандр достаточно знал бардекианский, то он и общался с одиночкой-менестрелем, который был страшно рад услышать родной язык. В конце дня, закончив представления, они обычно встречались в таверне, чтобы сравнить свои доходы и пожаловаться на жадность людей, живущих в самом богатом городе королевства.

В этот день Саламандр очень хорошо заработал и купил им кувшин бардекианского вина. Когда артисты устроились за столом у стены, Энопо с наслаждением смаковал каждый глоток.

— Хороший сорт, — объявил он. — Но это вино навевает горькие воспоминания о доме.

— Послушай, ты не должен отвечать, если не хочешь, но…

— Я знаю, — он улыбнулся Саламандру. — Твое сердце рассказчика сгорает от любопытства. Почему меня отправили в ссылку? Я не хочу углубляться во все детали, но дело связано с замужней женщиной, очень высокопоставленной, которая была слишком красива для того уродливого старого богача, за которого она вышла замуж.

— Это не такая уж редкость.

— О, нет. Совсем нет, — Энопо глубоко вздохнул. — Пусть он урод, этот ее муж, однако он пользуется большим влиянием на архонтов.

Мгновение они пили молча, в то время как Энопо смотрел в сторону, словно вспоминал красоту любимой. Саламандр решил, что раз Энопо рассказал о причине своей ссылки, он теперь достаточно доверяет гертсину, чтобы сделать следующий шаг.

— Знаешь ли, вино — не единственная великолепная вещь, которую производит Бардек, — осторожно заметил гертсин. — Когда я посещал твою прекрасную и утонченную родину, то с наслаждением выкурил пару трубок опиума.

— А теперь послушай, — менестрель склонился вперед. — Нужно быть очень осторожным с этим белым дымом. Я видел, как люди, которые его курили, постепенно опускались и даже продавали себя в рабство только ради новой порции.

— Правда? Боги, я этого не знал! А если курить трубку время от времени?

— Нужно быть очень осторожным, — повторил менестрель. — Это подобно алкоголю. Некоторые люди пьют вино, и это на них никак не влияет. А другие становятся пьяницами. Но белый дым воздействует по-другому, и зависимость от него гораздо сильнее.

Саламандр притворился, что очень серьезно обдумывает услышанное, в то время как Энопо наблюдал за ним с хитрой улыбкой.

— Я знаю, о чем ты собираешься у меня спросить, гертсин, — сказал он. — И я не знаю никого, у кого был бы опиум для продажи.

— Ну, если он так опасен, как ты говоришь, то лучше не продолжать. Просто мне интересно.

— Насколько я понимаю, в этом городе его курят только господа благородного происхождения.

— Правда? — Саламандр резко выпрямился. — А где ты это слышал?

— От человека с моей родины, одного купца, который проезжал тут примерно… о, думаю, с месяц назад. Он нашел меня по просьбе отца, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, и передал мне деньги, которые послали братья. Мы прекрасно поужинали и выпили много вина. — Энопо мгновение выглядел мечтательно. — Мы со старым Лалано поговорили, и он упомянул белый дым. Он сказал, что купцы из Бардека начинают продавать его людям Дэверри; Его это беспокоило, потому что такая торговля позорна. Она пользуется дурной славой у нас дома. И он знал, что здесь она противоречит вашим законам. А у кого тут достаточно денег, чтобы покупать товар, доставленный контрабандным путем?

— Правильно. У кого же еще, кроме господ благородного происхождения?

— Или, может, богатых купцов. Но эти ваши так называемые лорды определенно очень хорошо умеют держать торговцев в черном теле.

«Разве это не интересно?» — думал Саламандр. Если Камдель курил опиум, то это легко объясняет, каким образом мастера черного двеомера вонзили в него свои когти. Гертсин решил, что несколько следующих дней он очень осторожно поспрашивает вокруг. Он будет вести себя так, словно сам намеревается купить товар.

Б этот момент он почувствовал легкое прикосновение к своему разуму, что означало: другой мастер двеомера пытается вступить с ним в контакт. Саламандр спокойно встал.

— Прости меня, Энопо. Выйду на минутку.

Менестрель только махнул рукой. Саламандр поспешно выбрался из таверны и отправился во двор конюшни, где стоял желоб с водой. Позднее солнце блестело на поверхности. Саламандр уставился в воду и открыл сознание, ожидая увидеть Невина. Вместо этого на него взглянуло красивое, но суровое лицо Валандарио. Саламандр слишком удивился, чтобы послать ей ментальный импульс.

«Так вот ты где, — слова возникли в сознании у Саламандра. — Твой отец попросил меня с тобой связаться. Он хочет, чтобы ты прямо сейчас ехал домой.»

«Не могу. Я выполняю задания Мастера Эфира.»

Серые глаза расширились.

«Я не имею права рассказать тебе все, — продолжал он. — Но темные и опасные дела и замыслы…»

«Поменьше болтовни, сорока! Я скажу твоему отцу, что ты задержишься, однако возвращайся домой как можно быстрее. Он будет ждать у границы с Элдисом, рядом с Каннобейном. Пожалуйста, на этот раз подчинись ему.»