Чары воительницы

Колин показал подбородком в сторону сумки, которую случайно забыл вор.

Хелена проследила за его взглядом и нахмурилась, глядя на черную холщовую сумку. Медленно она бросила травы в один горшок, а кролика в другой.

— Откуда это взялось? — бросила она взгляд в сторону сумки.

Колин зарычал:

— Я только что рассказал тебе!

— Шед? — Хелена быстро взглянула на него. — На самом деле?

— Да!

— Ты уверен, что это был он?

Колин страдальчески выдохнул:

— Весь в черном? Маленький? Гибкий? Быстрый как молния?

Наконец, к его величайшему облегчению, Хелена, похоже, поверила ему. Она кивнула, вытаскивая кинжал.

— Хорошая девочка. Разрежь веревки. — Колин повернулся, чтобы ей было удобнее дотянуться до веревок. — Оставайся в коттедже! — приказал он. — Он не будет искать тебя здесь. Если я не вернусь…

Но Хелена, похоже, не слушала. И не двигалась с места. Колин нахмурился. Что происходит в ее своенравной голове? Она все еще сжимала кинжал в руке, но, похоже, не спешила разрезать его путы.

— Умоляю, миледи. Время не ждет. Сейчас он, наверное, на полпути к…

Хелена уставилась на дверь, ее глаза сузились от мрачной решимости. Колин вдруг отчетливо понял, о чем она думает.

Проклятие! Она же не собирается…

— Подожди! — Он чувствовал себя как рыцарь, вдруг обнаруживший, что его конь мчится прямиком к пропасти. — Подожди!

— В какую сторону он пошел? — спросила она, сжимая пальцы на рукоятке кинжала.

— О нет. Ты не выйдешь отсюда од…

— В какую сторону?

Колин закрыл рот, не желая отвечать. Да будь он проклят, если поможет ей убить себя.

— Прекрасно, — процедила она. — Я сама выслежу его.

— Нет! Подожди!

— У меня нет на это времени, норманн. Как ты сам сказал, время не ждет.

— Но я… — он выпалил первое, что пришло в голову, — я солгал.

— Что?

Колин вздохнул и уставился в землю.

— Я солгал, — пробормотал он, пожимая плечами. — Это вообще был не Шед.

Хелена колебалась, взвешивая его слова.

— Ты солгал?

Он кивнул.

— Ты солгал? — Она бросила взгляд на оставленную сумку. — Тогда кто…

— Вор действительно был, — поправился Колин, — но он… он ушел час назад. Я надеялся…

Ее взгляд медленно наполнился презрением.

— Да? — не без иронии спросила она.

Боже, как же ранил его гордость такой взгляд, как будто он был бесхребетным червяком. Но насмешка Хелены была малой ценой за ее безопасность.

— Я думал…

— Ты надеялся, — закончила она за него, — что я разрежу твои веревки, чтобы ты мог сбежать. — Она убрала кинжал в ножны, и Колин незаметно вздохнул с облегчением. — Как я и сказала, норманн, — презрительно усмехнулась она, — вы жалкие трусы.

Колин мрачно скривился. Как же мучительно разыгрывать из себя труса! Кровь Христова, ведь он как-никак рыцарь де Уэр! И даже среди этого прославленного класса сэр Колин дю Лак был известен своим бесстрашием. Он руководил битвой при Морее. В турнирах он завоевал бесчисленное количество призов за свою отвагу. Однажды он даже бросился в горящий дом, чтобы спасти горстку шлюх. Действительно, жалкий трус.

Хелена вздохнула, странно разочарованная. Она уже было начала думать, что этот норманн не такой, как все, что он может обладать какой-то крупицей смелости. Но нет, он оказался таким же малодушным, как остальные его соплеменники.

Может, и хорошо, что он оказался трусом, подумала Хелена. В конце концов, с пленниками-трусами гораздо легче управляться, чем с героями. И все же она почему-то чувствовала разочарование.

С неодобрительной ухмылкой она нагнулась над черной сумкой, которую оставил преступник, и развязала шнурок. Ей следовало догадаться, что норманн лжет. Шед был скрупулезно осторожен. Он не забыл бы сумку. На самом деле единственными свидетельством, которое когда-либо оставлял после себя Шед, была его «подпись» — черный нож, который он иногда втыкал в стену после совершения преступления.

Хелена открыла сумку. Внутри лежало несколько маленьких свертков. Возможно, вор забыл что-то ценное. Она осторожно развернула один из тряпичных свертков. В нем лежали два куска сыра. В другом лоскуте была завернута дюжина овсяных лепешек. В третьем свертке был увесистый кусок соленой свинины. И спелые вишни в кульке. Вор невольно устроил им настоящее пиршество.

— Может быть, твои монеты пропали и не зря! — крикнула она Колину. — Тут достаточно провизии как минимум еще на день.

— Провизии? Так он это оставил?

— Да, и в наказание за его преступление сегодня вечером ему придется страдать от пустого желудка.

— За ту цену, что я заплатил, это должны быть, по меньшей мере, инкрустированные золотом лебединые яйца, — сердито проворчал Колин. — У меня при себе было шесть шиллингов.

Хелена вскинула бровь:

— Без сомнения, шиллингов, выигранных у моего отца.

Лорд Геллир имел слабость к азартным играм и предавался им почти ежевечерне. У людей в Ривенлохе уже вошло в привычку тайно передавать основную массу своих выигрышей сестрам, чтобы они вернули их в казну замка. В таком случае частые проигрыши лорда не влияли на сундуки. Однако чужеземцы — дело другое. Они забирали свой выигрыш с собой, иногда только для того, чтобы проиграть его Шеду.

— В любом случае, — сказала Хелена, раскладывая свертки, — теперь мы не будем голодать.

— Если ты развяжешь меня, я начну заниматься кроликом.

— Развяжу тебя? После того как ты пытался сбежать? — Она покачала головой: — Нет, я тебе не доверяю.

— Но я даю тебе слово…

— Твое слово? Слово лжеца?

Его челюсть напряглась от стыда, и Хелена почти пожалела Колина, но, будь прокляты его глаза, он сам вызвал к себе недоверие.

— Ты должна освободить меня, — настаивал он. — Ты уже оставляла меня беспомощным, на милость вора. А что, если бы это был убийца? Что, если бы он решил убить меня?

Хелена напряглась. Вот об этом она не подумала. Что, если бы Колина действительно убили? Что, если бы она вернулась и нашла его мертвым? Зловещие картины — Колин в луже крови и Пейган рядом с виселицей, требующий обрушить месть на ее голову, — проползли в ее мозг, как страшная змея.

— Послушайте, миледи, это правда, что я лгал вам раньше, — признался он, — но больше — никогда. Я клянусь моей честью рыцаря Камелиарда.