Час Ангелов
Шрифт:
Встречаются они всё реже с ним.
Да разве ж мир текущий объясним?
Устав от шума «баксов» и монет,
Теперь несёт свой тяжкий крест поэт.
Не бросить ношу, повернув назад.
Пусть нищий он, но сказочно… богат.
НОВЫЕ
У них осанка, что у Вия,
Походка, как у Колобка.
Гребут они, полукривые,
Вразвалочку из кабака.
А лица их надменно розовы…
Из праха
Эрзац-смирновы, лже-морозовы,
Аля– и псевдо-баснины.
За ними тащатся товарки
Калибров разных и мастей.
Крутые ждут их иномарки
Потусторонних скоростей.
Во власти гонора-задора,
Губами пьяно шевеля,
Они стремятся, без сапёра,
Вперёд, на минные поля.
ОЗАРЕНИЕ
Жизнь на холсте… Под кистью плещет море,
Крикливых чаек вычерчен полёт,
И красота туманного нагорья
Минутой истекающей живёт.
Художник, я с холста к тебе шагаю,
Родился я в единый, трудный миг.
Мне долго жить, я чувствую, я знаю.
Никто пока сей тайны не постиг.
КАРАВАНЩИК
(почти библейское сказание)
Мой караван – лишь мул и два верблюда –
Через пески идёт в священный край.
Но на пути я не встречаю чуда:
Лишь чёрствость лиц и злой собачий лай.
Иду я с грузом по пути святому:
С тревогой в сердце, в нём любовь и свет.
Ушёл давно я из родного дома,
Ведь без дороги человека нет.
Я выбрал сам тяжёлую дорогу.
В ней тоже был и грех, и шум страстей.
По лёгкому пути не ходят к Богу.
Прочь, караван, от ряженых чертей!
Встречалась часто ни одна Гоморра,
И ни один к себе манил Содом.
Безумие, веселье, блуд, раздоры…
Мой караван идёт своим путём.
Не обошёл я грабежа-разбоя,
В песок упали давние мечты…
Но сохранил я самое святоё –
Душа моя и помыслы чисты.
Веду свой караван ни наудачу.
Я сед и не обласканный судьбой.
Но только вот сейчас я что-то значу,
Но только вот сейчас я стал собой.
Не сосчитать потери каравана…
Дорога к Богу – ни хурма, ни мёд.
К нему приду я, поздно или рано.
Собаки лают – караван идёт.
* * *
Клавишам больно, я знаю.
Не бей их во зле.
Ты беспредельно земная,
А я – не рождён на Земле.
Я лишь фантазия счастья
В запутанных снах.
Рвут меня звуки на части
В далёких мирах.
Слёзы разлуки увижу
С усталых высот.
С каждой секундой ты ближе и ближе,
И дух мой живёт.
Клавишам
больно, и грёзы –Лишь встречи во сне.
Вытри ты с губ своих горькие слёзы.
Забудь обо мне.
РАЗМЫШЛЯЮ НАД СТАРОЙ ИСТИНОЙ
Гадкий утёнок лебедем станет прекрасным,
Истину эту каждый в сознанье хранит.
Страшно, когда всё с рожденья понятно и ясно.
Значит, не ясно ни капли, лишь делаешь вид.
Гадкий утёнок селезнем тоже не будет.
Тщетно пытаться. Такие потуги смешны.
Некто с трибуны поддержит его, не осудит,
Скажет, что нам ведь и те, и другие нужны.
Не обо мне яркий вымысел, детская сказка.
Жаль мне, что гадких утят не обходит беда.
Время спешит, и уже где-то рядом развязка.
Люди грядущего нас не поймут никогда.
ДРЕВНЯЯ СКАЗКА
Хор нестройный лягушек.
Какая из них царевна?
Пение их подслушаю,
В мир погружаясь древний.
Мои сапоги из сафьяна,
Что озеро, голубые.
Вот, если б меня, Ивана,
Красавица полюбила.
Я в силушке небывалой –
Таким уж земля взрастила!
…В болото стрела упала.
Её наугад пустил я.
БОМЖ
Полынное поле,
Полынный дурман,
Привольная воля
Да старый кафтан…
Идёт вдоль полыни
Мужик городской
Под куполом синим
Брататься с тоской.
Ни денег в копилке,
Ни связки ключей.
В дорожной бутылке
Сто граммов лучей.
Жизнь выпита с маху.
Была ли она?
Высокою плахой
Восходит луна.
Зелёной долиной –
Бездомный простор.
То ль стебель полынный,
То ль мрачный топор.
МОНОЛОГ СМЕРДА
Ты мне голову, боярин, не руби,
Ровно ближнего, пойми и возлюби.
Аль ни я ли – жалкий смерд – тебе служил,
Не жалел ни сил своих, ни жил,
И когда тебе желалось, пил вино.
Ведь холопам только это и дано.
А теперь, когда трезва моя тоска
По России, чья судьбина не легка,
Ты заносишь надо мной, смеясь, топор.
Это, батюшка боярин, твой позор.
О людских грехах минувших не долдонь.
И моих седин довременных не тронь.
Ты пристроился, а я так не могу,
Потому что я Отечеству не лгу.
А теперь меня убить не в силах ты,
Не боярин, лишь отрыжка суеты.
Ведь за мною добры молодцы стоят
И кончину тебе верную сулят.
Дьявол чёрный, не товарищ и не брат,
Мне Россия, а тебе – дорога в ад.