Час дракона

К Вике я заезжал именно в такие дни и часы. В результате месяцев через шесть мы поменялись ролями. Я стал патрицием-властелином, она – добровольной рабыней.

Своим новым высоким положением я пользовался исключительно ради удовлетворения животных инстинктов, в социальные же аспекты жизни богатой вдовы не вмешивался. Таким образом, за несколько лет нашего тесного общения Могила еще дважды побывала замужем – но скоротечно, между делом. Эпизодические мужья, не вылезающие из заграниц, абсолютно не мешали нашим регулярным встречам.

Поэтому и сегодня, подъезжая к элитарному Викиному дому, я даже не удосужился предварительно позвонить. Уверен, Могила будет рада меня видеть. И не только видеть, ведь сегодня полнолуние!

Черт побери, до чего же интересно протекает моя жизнь за последние сутки! Послание от усопшего брата, уголовник по кличке Скелет, женщина-вамп по прозвищу Могила. Ни дать ни взять фильм ужасов!

Вика открыла после первого звонка, будто ждала под дверью. Черный шелковый халатик на голое тело, легкий макияж, тщательно уложенные волосы.

– Я слышала, у тебя брат умер!

Подошла, обняла, прижалась щекой. Само сочувствие. Женщина-скорбь.

– Я его помню. Такой черноволосый, глаза чуть раскосые. Совсем на тебя не похож.

Вопрос или утверждение? Скорее вопрос.

– Мы сводные братья. Моя матушка вышла замуж за его отца, когда мне исполнился год. Познакомились и через неделю поженились.

– Ты не рассказывал, что у тебя был отчим.

– Я тебе много чего не рассказывал. Пойдем в спальню.

– Ты хочешь…

– Еще как! И хорошо бы нам поспать часок, договорились?

Но сон мне предстояло еще заслужить. Отработать по формуле – сон за секс.

Виктория изящно подошла к великолепному сексодрому под парчовым балдахином а-ля Людовик Четырнадцатый. Передернула плечиками. Халатик упал к ее ногам.

Хороша, стерва! Вроде бы фигура не идеал, но тянет к ней, как кобеля к течной суке. Посмотрела мне прямо в глаза. Ведьма! Я лихорадочно разделся. Плоть требовала разрядки. Прах к праху, плоть к плоти.

– О-о! Да вы, сударь, оказывается, не тот, за кого себя выдаете.

Виктория села на кровать, облизала губы кончиком розового языка.

– В каком смысле, мадам?

Я шагнул к ней. Положил руки на голову, прижал ее блудливое лицо к своему животу.

– Вы не человек, вы, сударь, единорог!

Мягкий язычок проворно побежал в нужном направлении. Я расслабился, закрыл глаза.

Партнерша мягко, но настойчиво повалила меня на розовые кружевные простыни, ненавязчиво намекнула движением тела – работай. Сон за секс.

Покорная моим рукам, Виктория приняла нужную позу, с точки зрения любителя-эротомана совсем невыгодную для страсти. Такой позиции нет ни в «Кама-сутре», ни в прочих подобных псевдоэзотерических пособиях. Искусству любви, господа, не выучишься по немецким видеофильмам и бульварным книжонкам, Тантра-йога – это не просто трах до самозабвения, до потери контроля над собой, до выхода в астрал, единения с Абсолютом. Тантра-йога – закрытое учение, отшлифованное веками практики, тысячелетиями проб и ошибок.

Мои пальцы скользят по ее телу, ищут и находят нужные точки на запястьях, на щиколотках, под лопаткой. Я нашептываю ей в ухо мантру Кади, богини смерти, ибо любовь есть смерть разума. Толчком войдя в нее, я замираю в ожидании момента для одного-единственного движения, способною свести женщину с ума, убить или доставить ей нечеловеческое, дьявольское наслаждение. Интуитивно я чувствую нужное мгновение, выгибаю спину и сразу же расслабляюсь. Лишняя пара секунд может стоить моей подруге доброго десятка лет жизни.

По телу Викторин побежала мелкая дрожь, сменившаяся мощными конвульсиями, с се губ срывается звериный вопль счастья. Женщина предельно напряглась и наконец обмякла, будто тряпичная кукла.

Засыпая, я пробегаю пальцами по ее животу. Снова крик, еще одна порция блаженства. Выражаясь грубым языком циников-медиков – остаточные явления. Через пару минут мадам Могилатова кончит еще раз, ухе самопроизвольно, но к тому времени я буду спать. Надеюсь, без сновидений…

Проснулся в восемь, как по будильнику. Вика на кухне. Приятный запах свежесваренного кофе.

– Вставай, соня, – заглянула в спальню, – пора на работу, крушить черепа и ломать коленные чашечки. Кстати, ли разминки не желаете ли чашечку кофейку?

Встаю, одеваюсь, выхожу на кухню.

– Откуда тебе известно, что сегодня вечером у меня «танцы»?

– "Танцы" с валками? Как романтично! Акулов вчера заходил, деньги клянчил.

– Дала?

– Даю я только тебе, и то не деньги. Презренный металл из рук дамы ты, моралист доморощенный брать отказываешься.

– Не съезжай с темы. Что-то раньше Акулов к тебе в дом не захаживал.

– Ревнуешь?

– Ревную!

– А когда я у него в клубе на шейпинге попон кручу, не ревнуешь?

– В клубе, помимо твоей, крутится еще с полсотни попок, однако в гости директор клуба пришел почему-то к тебе одной.

– Попка попке рознь!

– Логично по-женски. Не понимаю только, к чему он проинформировал вас, миледи, на предмет сегодняшнего побоища. Знает о нашей пылкой любви и крепкой дружбе?

– Ни фига он не знает. У него с долгами напряженка. Просил перезанять. Клялся, что сегодня отдаст. Ожидаются, дескать, крупные ставки. Битва двух «бессмертных». Грифон против Бультерьера.

– Спасибо за информацию.

– Не стоит благодарности, мистер Бультерьер.

– Что вы, что вы, принцесса. Мы, собаки, существа благородные, в долгу не привыкли оставаться в отличие от акул. Кстати, не желаете поставить пару тысяч баксов на Бультерьера?

– Иди к черту! Может быть, я волнуюсь. Лягнет Грифон моего Бульку лапкой по детородному органу, что буду делать?

– Восстановительно-оральную терапию.

– Пошляк!

Вот так мило болтая, мы тихо, по-семейному пили кофе на кухне. А часики тик-тик-тикали.